Аль-Лялякаи

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Хибатуллах ибн аль-Хасан»)
Перейти к: навигация, поиск
Аль-Лялякаи
араб. اللالكائي
Имя при рождении: Хибатуллах ибн аль-Хасан
Рождение: Табаристан
Смерть: 1027 г., Динавар
Школа, течение: суннит, шафиит
Учителя: Иса ибн Али аль-Вазир, Абу Тахир аль-Мухаллис, Джафар ибн Фанаки ар-Рази, Абуль-Хасан ибн аль-Джунди, Али ибн Мухаммад аль-Кассар, аль-Ала ибн Мухаммад, Абу Ахмад аль-Фарди
Ученики: аль-Хатиб аль-Багдади, Абу Бакр Ахмад ибн Али ат-Тарисиси, Макки аль-Курджи ас-Салар
Труды, сочинения: «Шарх усуль аль-иктикад Ахль ас-Сунна ва-ль-джамаа», «ас-Сунна»

Абуль-Ка́сим Хибатулла́х ибн аль-Ха́сан ибн Мансу́р ат-Табари́ ар-Ра́зи аль-Ляляка́и (ум. в 1027 г., Динавар) — исламский богослов шафиитского мазхаба, хадисовед.



Биография

Аль-Лялякаи родился в Табаристане, затем переселился в Багдад. Последние годы жизни провёл в Динаваре. Обучался у Исы ибн Али аль-Вазира, Абу Тахира аль-Мухаллиса, Джафара ибн Фанаки ар-Рази, Абуль-Хасана ибн аль-Джунди, Али ибн Мухаммада аль-Кассара, аль-Ала ибн Мухаммада, Абу Ахмада аль-Фарди и у многих других улемов того времени. Его учениками были: аль-Хатиб аль-Багдади, Абу Бакр Ахмад ибн Али ат-Тарисиси, Макки аль-Курджи ас-Салар и др.

Является автором нескольких трактатов по суннитскому вероубеждению (акида):

  • Шарх усуль аль-иктикад Ахль ас-Сунна ва-ль-джамаа («Разъяснение основ вероубеждения приверженцев сунны и джамаата»).
  • ас-Сунна.
  • Худжадж усуль Ахль ас-сунна ва-ль-Джамаа («Доказательства основ приверженцев сунны и джамаата»).

По сообщению аль-Хатиба аль-Багдади, аль-Лялякаи скончался в месяц Рамадан 418 года хиджры в городе Динавар.

Напишите отзыв о статье "Аль-Лялякаи"

Литература

  • Аз-Захаби. [library.islamweb.net/newlibrary/display_book.php?idfrom=4094&idto=4094&bk_no=60&ID=3954 Сияр а’лам ан-нубала] = سير أعلام النبلاء. — Ар-Рисала, 2001. — Т. 17. — С. 419.
  • Аз-Зирикли. [shamela.ws/index.php/author/144 Аль-А’лам].


Отрывок, характеризующий Аль-Лялякаи

«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.