Хибнер, Юлиуш Самсонович

Юлиуш Шимонович Хибнер
Место рождения	с. Гжималов-Тарнопольск, Королевство Галиции и Лодомерии, Австро-Венгрия; ныне Гусятинский район, Тернопольская область
Место смерти	Польша
Принадлежность	Польша Польша
Род войск	пехота
Годы службы	1937 — 1966
Звание	генерал-майор
Сражения/войны	Гражданская война в Испании, Великая Отечественная война
Награды и премии

Ю́лиуш Самсо́нович Хи́бнер (также Гибнер и Гюбнер, отчество иногда Шимонович; настоящее имя Давид Шимшонович Шварц; 1912—1994) — польский военный деятель и физик-ядерщик, генерал-майор, участник Великой Отечественной войны, заместитель командира по политико-воспитательной работе 1-го пехотного полка Польской дивизии имени Т.Костюшко (33-я армия, Западный фронт), Герой Советского Союза, капитан.

Биография

Юлиуш Хибнер родился под именем Давид Шварц в Восточной Галиции. Получил традиционное еврейское религиозное образование. Окончил математическое отделение Лембергского политехнического института. В 1937—1939 годах — участник гражданской войны в Испании (был известен как Julek Hübner). В 1939 году — в лагере для интернированных во Франции. С 1940 года — в СССР.

Отличился в первом бою Польской дивизии 12 октября 1943 года в районе села Ленино (Горецкий район Могилёвской области, Белоруссия). В критический момент боя заменил погибшего командира батальона и, несмотря на два полученных тяжёлых ранения, руководил действиями батальона. Считался погибшим и был представлен к званию Героя Советского Союза посмертно. В декабре 1943 года после излечения вернулся в дивизию, где продолжал воевать до Победы.

После войны продолжал службу в польской армии и госбезопасности. В 1948—1953 годах командовал Корпусом внутренней безопасности. С 1958 года — генерал-майор.

С 1966 года — в отставке. Защитил докторскую диссертацию и преподавал физику в университете польского города Лодзь, автор научных трудов и монографий.

Жена — польский и французский физик Irena Bozena Puchalska-Hibner (Варшава, 1926—2005), автор книги воспоминаний о муже (на польском языке — 2001, перевод на французский язык — 2004).

Похоронен в Варшаве на Воинском кладбище Повонзки.

Награды

За мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 ноября 1943 года капитану Гюбнеру Юлиушу Шимоновичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 2232).

Награждён офицерским и кавалерским крестом ордена Виртути Милитари, другими польскими орденами и медалями, советским орденом Ленина и медалями.

Литература

• Juliusz Hibner. O rozstrzygalności dwóch nierozstrzygalnych kontrowersji. Wyd. Literackie: Краков, 1987.
• Bożena Puchalska-Hibner. Życie niepokorne. Towarzystwo Wydawnicze i Literackie: Варшава, 2000.
• Irena Bozena Puchalska-Hibner. Un homme insoumis: Juliusz Hibner — Polonais, Juif et communiste. Bibliotheque d'études juives. Honoré Champion: Париж, 2004.

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6638 Гюбнер Юлиуш Шимонович]. Сайт «Герои Страны».

• Владимир Лившиц. [horki.info/news/59/2681.html Героем стал под Ленино]. Проверено 7 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CKQ2AYed Архивировано из первоисточника 21 ноября 2012].

Отрывок, характеризующий Хибнер, Юлиуш Самсонович

– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.