Хивинец (канонерская лодка)
«Хивинец» — канонерская лодка Балтийского флота.
Содержание
Проектирование и постройка
Мореходная канонерская лодка «Хивинец» заказана в рамках судостроительной программы на 1904-1914 годы, хотя постройка предполагалась программой 1898 года «для нужд Дальнего Востока». Специально спроектирована для стационарной службы в водах Средиземного моря и Персидского залива. За основу был взят проект канонерской лодки Американского флота «Хелена» («Helena»), построенной в 1896 году.
Зачислена в списки судов Балтийского флота 24 сентября 1903 года, заложена 10 сентября 1904 года на эллинге Нового адмиралтейства в Санкт-Петербурге в присутствии Великого Князя Алексея Александровича одновременно с минным транспортом «Волга», спущена на воду 11 мая 1905 года, вступила в строй в июле 1906 года. Первый в отечественном флоте боевой корабль с системой охлаждения внутренних помещений.
Заграничные плавания
После вступления в строй канлодка была отправлена на остров Крит в качестве судна-стационера. 23 сентября 1906 года она вышла из Кронштадта и 8 ноября прибыла в бухту Суда. В феврале 1907 года экипаж канонерской лодки оказывал помощь пассажирам терпящего бедствие у острова Элафонисси австрийского парохода «Кайзерин».
В июне 1912 года была сменена канонерской лодкой «Донец» и ушла на ремонт в Севастополь, получив разрешение турецкого правительства на проход Проливов[1]. В Севастополе канлодка прошла капитальный ремонт корпуса и механизмов с заменой трубок в котлах и установкой кормовой мачты.
Ремонт закончился 17 октября 1912 года, после чего корабль возвратился в Суду. 27 января 1913 года лодка вышла из Греции и 25 апреля 1913 года прибыла в Кронштадт, где была зачислена в состав учебного отряда Морского корпуса.
Первая мировая война
В начале Первой мировой война «Хивинец» вошел в состав отряда обороны Або-Оланской шхерной позиции. В 1915-1916 годах канлодка прошла ремонт и была перевооружена: на неё установили два 120-мм орудия, снятых с потопленной канонерской лодки «Кореец II»[2] и зенитные орудия. После ремонта «Хивинец» вновь вошёл в состав Шхерного отряда. Затем он был переведён в Рижский залив.
30 сентября 1917 года «Храбрый» и «Хивинец», стоявшие в Аренсбурге, получили приказ перейти на Кассарский плес, где находились суда немцев. 2 октября, после начала немецкой операции «Альбион», «Хивинец» совместно с канонерской лодкой «Храбрый» и эскадренными миноносцами, участвовал в бою с немецкими эсминцами и заставил их отойти. На «Хивинце» перед самым началом немецкой операции не было ни командира, ни старшего офицера, и в командование канлодкой вступил совсем молодой лейтенант Афанасьев[3]. Приняв участие в еще нескольких скоротечных столкновениях, канонерская лодка покинула Рижский залив вместе с другими русскими кораблями.
26 октября 1917 года канлодка вошла в состав Красного Балтийского флота и с апреля 1918 года числилась в Отряде охраны восточной и средней части Невы, где занимала позицию у моста через реку[4]. В 1919 году «Хивинец» был разоружен и сдан в Кронштадтский военный порт на хранение.
В 1922 году восстановлена на Невском заводе[5] и зачислена в учебный отряд Морских сил Балтийского моря. С июня 1928 года использовалась как самоходная база кораблей Балтийского флота. В июне 1944 года исключена из списков флота и в 1948 году сдана на слом.
См. также
Галерея
- USS Helena (PG-9).jpg
Канонерская лодка «Хелена»
- Hivinec(KL)Spusk.jpg
Канонерская лодка «Хивинец» перед спуском на воду
- Hivinec2(KL).jpg
Канонерская лодка «Хивинец» до модернизации
- Hivinec(KL) Venezia.jpg
Канонерская лодка «Хивинец» в Венеции,13 июля 1911 года
Напишите отзыв о статье "Хивинец (канонерская лодка)"
Примечания
- ↑ Мельников Р. М. Крейсер «Очаков». — Л. Судостроение, 1986. — 256 с., ил.
- ↑ Канонерские лодки Балтийского флота «Гиляк», «Кореец», «Бобр», «Сивуч» А. В. Скворцов (Гангут #34-35)
- ↑ Отчет о действиях Морских сил Рижского залива 29 сентября — 7 октября 1917 г. М. К. Бахирев
- ↑ Кусков В. П. Корабли Октября. — Л.: Лениздат, 1984. — 192 с., ил. — Тираж 50000 экз.
- ↑ Дважды Краснознаменный Балтийский флот/Н. М. Гречанюк, В. И. Дмитриев, А. И. Корниенко и др. — 3-е изд., испр. и доп. — М.: Воениздат, 1990. — 342 с., 24 л. ил. — isbn 5-203-00245-2. Тираж 35 000 экз.
Литература
- [militera.lib.ru/h/bolnyh2/04.html Балтика На задворках Великой войны]
- Скворцов А. В. Канонерские лодки Балтийского флота «Гиляк», «Кореец», «Бобр», «Сивуч» : Ж. — Спб.: Гангут, 2000. — № 34-35. — С. 29—38.
- Тарас А. Корабли Российского императорского флота 1892-1917 гг. — Харвест, 2000. — ISBN 9854338886.
Ссылки
- [navsource.narod.ru/photos/04/054/index.html Фотографии]
- [zerrspiegel.orientphil.uni-halle.de/i490.html Канонерская лодка «Хивинец», спущенная на воду 28 апреля с. г. из Нового Адмиралтейства в Петербурге перед спуском. По фот. К.Булла авт. «Нивы»]
- [infoart.udm.ru/history/navy/rusgb108.htm «Хивинец»]
- [warships.ru/MK-3/MK-14/MK-14-1.htm Русские канонерки в бою]
- [flot.com/history/branches/nk/krasnayazvezda.htm Морские мили «Красной Звезды»]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Хивинец (канонерская лодка)
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
