Хивинский поход (1717)

Хивинский поход — экспедиция российской армии в Хивинское ханство под руководством князя Бекович-Черкасского в 1717 году.

Предыстория

Одной из причин экспедиции являлся рассказ знатного туркмена Ходжи Нефеса, что якобы в Амударье имеются богатые золотые пески, и хивинцы, дабы скрыть это, с помощью специальной дамбы отвели течение реки в Аральское море. Полагалось, что течение легко можно будет восстановить, и потом получить доступ к месторождениям золота.

2 июня 1714 года Пётр I издает указ «О посылке преображенского полка капитан поручика кн. Алекс. Бековича-Черкасского для отыскания устьев реки Дарьи…». К этому времени сведения о среднеазиатских государствах, географии региона, маршрутах в Индию в России были крайне отрывочны и фрагментарны.

14 февраля 1716 года Пётр I вручил Бековичу лично им написанную следующую инструкцию:

1. Исследовать прежнее течение Амударьи и, если возможно, опять обратить её в старое русло;
2. Склонить хивинского хана в подданство;
3. На пути к Хиве и особенно при устье Амударьи устроить, где нужно, крепости;
4. Утвердившись там, вступить в сношения с бухарским ханом, склоняя и его к подданству;
5. Отправить из Хивы, под видом купца, поручика Кожина в Индостан для проложения торгового пути, а другого искусного офицера в Эркет для разыскания золотых руд.

В распоряжение Бековичу давалось 4000 регулярных войск, 2000 яицких и гребенских казаков и 100 драгун; кроме того, в экспедицию вошли несколько морских офицеров, 2 инженера и 2 купца.

Большая часть 1716 года прошла в приготовлениях, которые производились в Астрахани. Здесь Бекович побывал ещё в 1715 году и исследовал берега моря; результатом явилась первая карта Каспийского моря, составленная им, за что он был произведен в капитаны гвардии.

В сентябре 1716 года Бекович выступил из Астрахани в Каспийское море и имел остановки у мыса Тюк-Карагана, в заливе Александровском и у урочища Красные воды; везде были оставлены отряды для постройки крепостей. У урочища Красные воды Бекович рассчитывал найти прежнее устье Амударьи, отсюда же он послал двух послов (которые не вернулись) в Хиву, а сам поехал обратно в Астрахань.

Состав отряда

Состав экспедиции не превышал 4 тыс. человек, половину из которых составляли казаки: 500 гребенских (атаман Басманов), остальные яицкие (атаманы Иван Котельников, Зиновий Михайлов и Никита Бородин). Из числа известных лиц при отряде находились: князь Саманов (крещенный перс), Мурза Тевкелев, астраханский дворянин Кирейтов, майоры Франкенберг и Пальчиков, братья князя Бековича: Сиюнч и Ак-Мирзу, посланный от калмыцкого хана Аюки калмык Бакша и туркмен Ходжа Нефес (проводники экспедиции). В походе через безлюдные степи отряд питался кашей и казенными сухарями. Изредка практиковалась охота на сайгаков. В качестве вьючных животных наряду с лошадьми использовались и верблюды. На начальном этапе из Астрахани в Гурьев отряд сопровождало 40 судов.

Ход событий

Выйдя весной (не раньше середины апреля) из Астрахани, Бекович пошёл к Гурьеву. В июне отряд выступил из Гурьева к Хиве. Путь от Гурьева до р. Эмбы отряд преодолел в 10 дней.

На пятый день пути получил от Петра повеление послать через Персию в Индию надежного человека, знакомого с туземным языком, для разведок о способах торговли и добывания золота. Бекович отправил мурзу — майора Тевкелева, но он был арестован в Астрабате (спустя долгое время, благодаря посредничеству российского посла при персидском дворе, Волынского, был освобожден).

По отправлении Тевкелева Бекович продолжал путь около месяца. Он миновал горы Иркетские (Устюрт) и вышел 15 августа к устью реки Амударьи. До Хивы оставалось не более 120 верст, у урочища Карагач — как раз в этом месте, по легенде, находилась плотина, запрудившая воду старого русла Амударьи.

Здесь их встретил хивинский Шергази-хан с 24 000 войска (по другим данным, хивинское войско было гораздо меньшим, хотя и превышало в несколько раз русский отряд). После трехдневного боя хивинская конница была отброшена и не могла уже помешать дальнейшему движению к Хиве. Казаков и солдат за окопами было побито не больше десяти человек, а хивинцев с киргизами и туркменами полегло около тысячи. Тогда хан отправил послов с мирными предложениями и приглашением Бековича в Хиву для окончательных переговоров.

Бекович прибыл с отрядом в 500 человек, оставив начальником над остальным войском майора Франкенбека. В то же время хан стал уверять Бековича, что для того, чтобы хивинцы могли прокормить все прибывшие русские войска, их необходимо расставить отрядами в пяти разных городах. Согласившись с предложением, Бекович заставил Франкенбека, дважды отказавшегося исполнить его волю, разделить всё войско на 5 отрядов и отправить их в указанные города. Когда отряды отошли на значительное расстояние от Хивы, хивинцы внезапно напали на отряд Бековича и уничтожили его. Сам Бекович был заколот кинжалом во время банкета в г. Порсу (108 верстах на северо-запад от Хивы) Так же поступили они и с остальными отрядами, из которых только очень немногим удалось спастись. Впрочем, сведения о большом количестве русских пленных в Хиве могут свидетельствовать о том, что масштабного избиения русских хивинцами все же не произошло.

Последующие события

Голову Бековича хивинский хан отправил в дар бухарскому хану. Видя неудачу похода в 1718 году был морем эвакуирован гарнизон Красноводска, однако часть солдат погибла на обратном пути при кораблекрушении. 97 спаслись и при помощи союзных казахов были отправлены в Астрахань.

В конце 1740 года Персидский Надир-шах взял Хиву и освободил томившихся там русских пленных, оделив их деньгами и лошадьми для возвращения в Россию

Считалось, что непосредственно на отряд самого Бековича напали туркмены из племени йомутов (йомудов). Когда в 1873 году генерал-губернатор Туркестанского края Кауфман приказал генерал-майору Головачёву совершить карательный рейд на отказывающееся принять русское подданство племя и уничтожить их кочевья, общественное мнение в России восприняло это событие в том числе и как месть за Бековича. По другой версии, карательный рейд совершил отряд Веревкина, который разорил город Мангит.

Ссылки

• [kungrad.com/history/pohod/bekov1/bekov6/ ПОХОД БЕКОВИЧА-ЧЕРКАССКОГО. АРХИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ]
• [history.syktnet.ru/02/02/045.html Бековича-Черкасского экспедиция]
• [golos.ruspole.info/node/2935 Владимир Бородин. Первый Хивинский поход]

Отрывок, характеризующий Хивинский поход (1717)

– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».