Хиддензе
|
Хиддензе (нем. Hiddensee) — немецкая коммуна, которая находится на одноимённом острове западнее от острова Рюген в Балтийском море. Население 1010 человек (31.12.2012); в 2003 г. — 1151.
Название «Hedinsey» встречается уже в скандинавском эпосе Младшая Эдда и скандинавской летописи Gesta Danorum и означает «Остров Хедина» (Insel des Hedin). Легендарный норвежский король Хедин, по преданиям, сражался за женщину или за золото. Остров относится к округу Передняя Померания-Рюген, федеральной земли Мекленбург-Передняя Померания. Община «Остров Хиддензе» (до 2-го февраля 1993 г. — Хиддензе) включает в себя весь остров, а также маленький остров Fährinsel у восточной части острова (у Нойендорф), входит в общину Западный Рюген.
Содержание
География
Остров Хиддензе (нем. Hiddensee) имеет длину 16,8 км, ширину в самом узком месте около 250 метров, а в самом широком месте ширина составляет 3,7 км. Это самый большой остров, входящий в Национальный заповедный парк Померании. Остров находится на запад от острова Рюген. Остров можно разделить на две части — северо-восточную, холмистую с высотой около 70 метров — «Dornbusch» (самая высокая точка — холм Bakenberg, 72 метра над уровнем моря) и южную, плоскую и возвышающуюся всего на несколько метров над уровнем моря — Gellen. В северо-восточной части находятся две песчаные косы длиной три километра каждая, «Alter Bessin» и «Neuer Bessin». Остров отделён проливами Schaproder и Vitter на востоке, проливом Gellenringe (в направлении города Штральзунд, по которому осуществляется прямое транспортное сообщение с материком) и Балтийским морем со всех остальных сторон.
Геология
Хиддензе появился во время последнего ледникового периода около 12 000 лет тому назад и до сих пор изменяется под влиянием морских течений. Три скальных участка вследствие намывания были соединены в один остров. На севере острова, в Dornbusch, этот процесс до сих пор продолжается, здесь море вымывает песок. В 2000 г. на севере острова, в районе «Toten Kerl» («Мертвый парень») в море было вымыто около 60 000 м³ породы. В среднем прибрежная линия у Dornbusch теряет около 30 см ежегодно. В марте 2004 г. в море было вымыто около 10 000 м³ породы. С геологической точки зрения, остров находится в состоянии постоянного изменения. Песок и породы, вымываемые с северной части острова, оседают затем на южной и восточной части острова. Таким образом возникли южная дюна Schaproder Bodden и песчаные косы Alter Bessin и Neuer Bessin. Последние с геологической точки зрения возникли очень недавно. Коса Alter Bessin начала формироваться около 300—400 лет тому назад и в XIX веке была уже около 3 км длиной. С этого момента она почти не увеличивалась в размерах. Напротив неё появилась примерно около 1900 г. новая коса Neuer Bessin, которая увеличивается на 30-60 метров ежегодно и уже имеет длину около 3 км. Увеличивается также и южная оконечность острова у пролива Schaproder Bodden.
Климат
На острове присутствует микроклимат, свойственный побережью Балтики этого региона с его преобладающим влиянием морских и континентальных атмосферных масс. Характерными являются частые, сильные, сменяющие друг друга ветры и длительный период с солнечной погодой, в среднем около 1850 часов в году. По количеству часов с солнечной погодой Хиддензе занимает в Германии первое место. Одной из особенностей является при слабых продольных ветрах так называемое транспериодическое циркулирование ветров, которое возникает из-за разницы температур моря и суши. При этом морской ветер начинается с 11 часов и ослабевает к вечеру.
Средняя температура на острове составляет около +8 °C. Средняя скорость ветра в Kloster составляет 7 метров/сек. Количество осадок на Хиддензе, в отличие от соседнего острова Рюген, несколько меньше и составляет 540 мм (на Рюгене — 640 мм).
Флора и фауна
Хиддензе является крупнейшим островом Национального природного парка Померании и соединяет в себе старые культурные слои с скудными пастбищами и песчаные пустоши. Нетронутые человеком земли на северо-востоке (песчаные косы Alter и Neuer Bessin) и на юге (Gellen) дают пристанище для многочисленных беспозвоночных животных, таких как черви и улитки. Они служат пропитанием для множества перелётных птиц. Остров является одним из важнейших мест отдыха для журавлей. Поэтому южная оконечность острова, как и коса Neuer Bessin являются природоохранной зоной и вход туда строго запрещён. На острове существует три природоохранных зоны — Геллен и Гензевердер на юге, Дюненхайде — между Нойендорф и Фиттэ и Дорнбуш/Бессйн (Dornbusch/Bessin) на севере.
История
Под названием «Insel des Hedin» остров встречается в скандинавском эпосе Младшая Эдда и скандинавской летописи Gesta Danorum. Датский историк Саксон Грамматик записал историю битвы между Хедином (Hithinus) и Хёгни (Höginus) за Хильду на острове Hithinso. После штормовых приливов в 1872 и 1874 годах на пляже Хиддензе были обнаружены украшения из золота, датированные X веком.
Населенные пункты острова
Община Хиддензе насчитывает четыре населенных пункта (с севера на юг):
Грибен (Grieben)
Грибен — самое старое, самое северное и самое маленькое поселение (насчитывает порядка 30-40 домов). Находится на восточной стороне холмистой местности Хиддэнзээ. Название происходит от славянского слова «Гриб». Возле села нет своего порта (бухты).
Клостер (Kloster)
Клостер (в переводе с немецкого — «монастырь») получил своё имя от католического цистерцианского монастыря, который с 1296 по 1536 г. находился недалеко от современной бухты Клостера. Во время Реформации монастырь был распущен. Сейчас Клостер с домом Герхарда Гауптмана, островной церковью и кладбищем при церкви с могилами Герхарда Гауптмана, Кетэ Крузе (Käthe Kruse), Вальтера Фельзенштейна и Греты Палукка (Gret Palucca) является культурным центром острова. Клостер находится на холмах, верхней точкой которых является холм Дорнбуш (Dornbusch). Здесь же находится филиал Института Экологии университета Грайфсвальд, который в 1992 возник как приемник «Биологической станции Хиддензе» и «Охранной зоны для птиц Хиддензе», которые появились в 1936 г. на базе «Биологической исследовательской станции Хиддензе».
Фиттэ (Vitte)
Фиттэ упоминается впервые в 1513 и является крупнейшим и центральным населенным пунктом на острове. Название поселения происходит от слова «vit», так назывались раньше рыбные базары. В Фиттэ находится здание городской ратуши с местным самоуправлением. Здесь же находится паромная пристань. Сюда поставляются почти все товары для острова, которые далее перевозятся по острову на транспорте с электроприводом по небольшим магазинам. Кое-какие товары развозят на конных упряжках. В Фиттэ находится старейшая постройка острова, «Hexenhaus» (бывший загородный дом Адольфа Рейхвейна). Здесь же находится летний кинотеатр в палатке (возможно последний в Германии) и театр марионеток.
Нойендорф (Neuendorf) — «новая деревня»
Нойендорф является самым южным поселком на острове. Жителей Нойендорфа остальные жители острова называют «южанами». Хотя Нойендорф находится всего в 6 км от Фиттэ, здесь разговаривают на другом диалекте. Большая часть Нойендорфа состоит из домов, вытянувшихся на дюне в одну линию. В Нойендорфе есть собственная гавань.
Нойендорф состоит из двух первоначально отдельных поселений — старого поселения, основанного в XIII веке у Плогсхафен (бухты) (нем. Plogshafen) на юге и собственно самого Нойендорфа, который был основан переселенцами из поселения Гламбек (нем. Glambek). Остатки этого поселения можно наблюдать до сих пор.
Южнее Нойендорфа находится так называемый Геллен (нем. Gellen). Он находится под защитой государства и попасть туда без разрешения нельзя. Защита касается многочисленных птиц, которые проживаю постоянно или временно на этой территории.
Экономическая жизнь острова
Жители острова зарабатывают в основном благодаря туризму, кроме того, есть незначительные рыбацкие артели. В последние годы в Фиттэ было построено много домиков и квартир для туристов. Большая часть туристов приезжает на остров на один день.
Персоналии (связанные с Хиддензе)
- Elisabeth Büchsel (художница)
- Alexander Ettenburg (актёр, поэт — известен как «Отшельник с Хиддене»)
- Вальтер Фельзенштейн (режиссёр, погребена в Клостере)
- Arnold Gustavs (бывший пастор с острова и писатель)
- Герхарт Гауптман (писатель, погребён в Клостере)
- Käthe Kruse (изготовительница кукол)
- Oskar Kruse (художник, застройщик «Lietzenburg» на Хиддензе, которую унаследовал его брат Carl Max Kruse с женой Käthe Kruse)
- Henni Lehmann (художница)
- Аста Нильсен (звезда немого кино, Karusel, Фиттэ — у бухты)
- Адольф Рейхвейн (педагог, борец Сопротивления Hexenhäuschen, юг острова)
- Gret Palucca (танцовщица, погребена в Клостере)
- Ромпе, Роберт Вильгельм Герман (1905—1993) (немецкий физик, погребён в Клостере)
панорама с видом на старый и новый Бессин
Напишите отзыв о статье "Хиддензе"
Литература (на немецком)
- Horst Auerbach, Harry Harenberg: Hiddensee und seine Leuchttürme DSV-Verlag, Hamburg 1999, ISBN 3-88412-315-7
- Michael Baade, Wolf-Dietmar Stock: Hiddensee. Insel der Fischer, Maler und Poeten. Atelier im Bauernhaus, Fischerhude 1992, ISBN 3-88132-248-5
- Karin Blase: Hiddensee A — Z. Demmler-Verlag, Schwerin 2000, ISBN 3-910150-16-0
- Manfred Faust: Das Capri von Pommern — Geschichte der Insel Hiddensee von den Anfängen bis 1990. Ingo Koch Verlag, Rostock 2001, ISBN 3-935319-11-8
- Erich Hoyer: Strandführer Insel Hiddensee. Eigenverlag des Autors, Galenbeck 2001, ISBN 3-929192-07-1
- Erich Hoyer: Pflanzenführer Insel Hiddensee. Eigenverlag des Autors, Galenbeck 2002, ISBN 3-929192-05-5
- Erich Hoyer: Vogelführer Insel Hiddensee. Eigenverlag des Autors, Galenbeck 2002, ISBN 3-929192-12-8
- Marion Magas: Hiddensee — Versteckte Insel im verschwundenen Land; DDR-Zeitzeugnisse von Inselfreunden und Lebenskünstlern, Eigenverlag, 2006, ISBN 3-00-018132-6
- Günter Möbus: Wie Hiddensee zur Insel wurde. Helms Verlag, Schwerin 2001, ISBN 3-931185-87-7
- Leo Nowak: Hiddensee Wanderung über die Insel. Henschel Verlag, Berlin (ohne Jahresangabe), ISBN 3-89487-165-2
- Renate Seydel: Hiddensee: Ein Lesebuch. Ullstein Verlag, Berlin 2000, ISBN 3-548-24963-9
- Renate Seydel: Geschichten von Land und Leuten. Ullstein Verlag, Berlin 2000, ISBN 3-548-24967-1
- Renate Seydel: Hiddensee aus der Luft. Nicolaische Verlagsbuchhandlung GmbH, Berlin 1995, ISBN 3-87584-536-6
- Hans Christof Wächter, Heinz Teufel: Hiddensee — Eine Insel für jede Jahreszeit. Ellert & Richter Verlag, Hamburg 2004, ISBN 3-89234-309-8
Ссылки
- [www.seebad-insel-hiddensee.de Seebad Insel Hiddensee — Официальный сайт Seebad Insel Hiddensee]
- [www.dw-world.de/dw/article/0,,5851706,00.html Хиддензе] Нобелевский лауреат Герхарт Гауптман — король острова Хиддензе. Репортаж Deutsche Welle
- [www.dw-world.de/dw/article/0,,5841705,00.html Хиддензе] Хиддензе — остров одиноких искателей. Репортаж Deutsche Welle
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Хиддензе
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.
Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.
Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
