Хиждеу, Александр Фаддеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Страницы на КПМ (тип: не указан)
Александр Фаддеевич Хиждеу
рум. Alexandru Hâjdău (Hasdeu)
Дата рождения:

30 ноября 1811(1811-11-30)

Место рождения:

Мизюринцы

Дата смерти:

9 ноября 1872(1872-11-09) (60 лет)

Место смерти:

Керстенцы

Гражданство:

Российская империя

Род деятельности:

писатель, историк, филолог, фольклорист

Алекса́ндр Фадде́евич Хижде́у (в некоторых прижизненных документах также Фадеевич, Гиждеу и Александр де Хиждеу;[1][2] в современных молдавских публикациях — Хыждеу и Хашдеу, рум. Alexandru Hâjdău (Hasdeu); 30 ноября 1811, Мизюринцы Кременецкого уезда, Волынская губерния — 9 ноября 1872, Кристинешты Хотинского уезда, Бессарабская область) — бессарабский русский писатель, историк, филолог и фольклорист. Внёс значительный вклад в развитие молдавской литературы, филологии и фольклористики.





Биография

Александр Хиждеу родился 30 ноября 1811 года в волынском селе Мизюринцы (ныне Шумский район Тернопольской области Украины) в семье польского, еврейского и отдалённо молдавского происхождения. Согласно семейному преданию, после гибели его прапрадеда Стефана Хиждеу (сына хотинского пыркалаба Ефрема Гиждеу) в битве под Хотином в 1673 году его сыновья Николай, Георгий-Лупашку и Янкул были усыновлены молдавским господарём Стефаном Петричейку и получили прозвище «Петричейку». Позже им было даровано шляхтетское звание и они поселились в Польше. Отец писателя, Фаддей Иванович (Иоанович) Хиждеу (Гиждеу,[3] 1769—1835), сын Иоана Хиждеу и Маргариты Пиоркушевской, происходил из Польши и тоже был литератором, с 14 лет писал стихи на польском языке. Мать — крещёная еврейка Валерия Хризантовна Хиждеу (ум. 1860)[4][5] — была домохозяйкой и занималась воспитанием сыновей, Александра и Болеслава.[6][7] Фаддей Хиждеу познакомился со своей второй женой (после крещения Валерией) во время службы в австрийской армии на Волыни, оставил семью (жену и сына) и поселился в селе Мизюринцы, где проживала семья его новой жены.

С 1822 года Александр Хиждеу вместе с братом учился в благородном пансионе при Кишинёвской духовной семинарии. В 1830 году окончил юридический факультет Харьковского университета. Начиная со студенческих лет изучал украинский и молдавский фольклор, опубликовал первые произведения на фольклорном материале в московском «Вестнике Европы», а после его закрытия — печатался в «Телескопе». В 1832 году поселился в бессарабском городке Хотине, работал в местном ремесленном училище, женился на дочери литовского помещика Елизавете Теофиловне Даушке. В середине 1830-х годов жил у матери в селе Керстенцы (Кристинешты, где родился его единственный сын), потом устроился учителем математики и французского языка в Винницкую гимназию. Преподавал логику и российскую словесность в каменец-подольской мужской гимназии (1842—1843), затем занимался адвокатской практикой в Тульчине и Балте. В 1850 году был обвинён в стяжательстве и в сопровождении царских жандармов возвратился в Бессарабскую область. Некоторое время жил у брата в Новоселице, а с 1851 года — в Кишинёве, где ему в конце концов было дозволено вновь заняться адвокатской практикой. Здесь его сын Фаддей (впоследствии известный румынский писатель Богдан Петричейку Хашдеу) учился в гимназии, став затем вольнослушателем в Харьковском университете. В 1860 году умерла мать писателя — Валерия Хиждеу, и в начале 1861 года Александр Хиждеу покинул Кишинёв и переехал в Керстенцы, село в Хотинском уезде Бессарабской области, где он провёл оставшиеся 12 лет жизни и умер в 1872 году.

В 1830 году опубликовал статью «Две молдавские песни», «Румынские народные песни на русском языке» (1833), «Бессарабские литераторы» (1835) в журнале «Вестник Европы», «Телескоп»; цикл стихов «Молдавские сонеты» (1837), историческую повесть «Дука» (1830), новеллу «Княжение арнаута» (1872). Писал басни, занимался составлением собрания сочинений Г. С. Сковороды, составил четырёхтомный словарь — «Начертание лексикона молдавского языка».

Александр Хиждеу был одним из первых исследователей творчества Г. С. Сковороды, его работа «Три песни Сковороды» была опубликована в журнале «Телескоп» (№ 5, 1831), в журнале «Одесский вестник» (№ 37, 1833) опубликовал очерк «Сократ и Сковорода».

Семья

  • Сын — Богдан Петричейку Хашдеу (Фаддей Александрович Хиждеу) — румынский писатель, поэт, филолог, публицист, историк.
  • Младший брат — Болеслав Фаддеевич Хиждеу (1812—1886) — русский литератор, публицист, историк. Публиковался в «Одесском вестнике» и др. Оба брата вместе написали книгу «Три молдавские легенды» (1842).

Сочинения

  • Домния арнэутулуй, Кишинэу, 1955.
  • Избранное, Кишинёв, 1956.
  • Избранное: Поэзия, проза, публицистика, письма, мысли, заметки, аналекты / Александр Хиждеу; [Сост. Н. Н. Романенко; Биогр. очерк и коммент. П. Т. Балмуша; Худож. М. Бачинский], 317,[1] с., [8] л. ил. ил. 21 см, Кишинёв, Лит. артистикэ 1986.

Напишите отзыв о статье "Хиждеу, Александр Фаддеевич"

Литература

  • Двойченко-Маркова Е., Русско-румынские литературные связи в первой половине XIX века, М., 1966, с. 99—133.
  • Мадан И., Шпак И., Молдавская литература. Рекомендательный указатель, М., 1972.
  • История литературий молдовенешть, вол. 1, Кишинэу, 1958, с. 198—212.

Источники

Примечания

  1. Также подписывался «Александр де Хиждеу, бессараб».
  2. [www.runivers.ru/doc/d2.php?CENTER_ELEMENT_ID=148692&PORTAL_ID=8016&SECTION_ID=6673 Письма графу П. Н. Демидову (подписаны «А. Гиждеу»)]
  3. [books.google.com/books?id=qCgEAAAAYAAJ&pg=PA209&lpg=PA209&dq= Фаддей Гиждеу с сыном Болеславом]
  4. [books.google.com/books?id=kqUKAAAAYAAJ&pg=PA756&lpg=PA756&dq= Zamfir C. Arbure «Basarabia in secolul XIX»]
  5. [books.google.com/books?id=FUkcAQAAMAAJ&pg=PA855&lpg=PA855&dq= The Mendacity of Roumania]
  6. [filosofieromaneasca.uv.ro/bogdanpetriceicuhasdeu.htm Concepţia filozofică a lui B. P. Hasdeu]
  7. [www.muzeulhasdeu.ro/index.php?meniu=11 Музей Богдана Петричейку Хашдэу]

Отрывок, характеризующий Хиждеу, Александр Фаддеевич

– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.