Хиллесум, Этти

Этти Хиллесум

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Этти Хиллесум (нидерл. Ester "Etty" Hillesum, 15 января 1914, Мидделбург, Нидерланды — 30 ноября 1943, Аушвиц, Третий рейх) — молодая нидерландка, оставившая дневник, который вела в годы Второй мировой войны.

Биография

Родилась в еврейской семье, отец — голландец, преподаватель классических языков и словесности, мать — из России, бежала от погромов в 1907. Этти изучала в Амстердамском университете голландскоe правo (публичноe правo, в частности) и славянские языки. Большое влияние на её внутренний мир оказало творчество Рильке, классиков русской литературы (Лермонтов, Толстой, Достоевский), а также бл. Августин.

В марте 1941 Этти начала вести дневник. В 1942 работала добровольцем в пересыльном лагере Вестерборк. В октябре 1942 записи в дневнике прекратились. Этти и её семья были заключены в Вестерборк, а 7 сентября 1943 этапированы в Освенцим, где погибли.

Дневники и письма Этти сохранились и были впервые изданы в Голландии в 1981 году, став — наряду с «Дневником» Анны Франк — одним из памятников литературы Холокоста. Впоследствии дневник и письма были переведены на большинство европейских языков, а также на иврит и на японский. На русском языке книга впервые опубликована в Украине в 2016 году.

Признание и память

Дневники и письма Этти Хиллесум, уникальный документ духовного сопротивления нацизму и геноциду, неоднократно издавались на разных языках, написанное ею вошло в энциклопедии и учебные пособия, посвящённые Холокосту. Написаны несколько её биографий. Одна из школ Девентера, где Этти училась, названа её именем, здесь создан небольшой музей. В городе установлен памятник Этти Хиллесум.

Вокальный цикл «Письма из Вестерборка» (фр. Lettres de Westerbork) на текст писем Этти Хиллесум и отрывков из псалмов написан в 1993 году французским композитором Оливье Грейфом.

См. также

• Хана Бради
• Пётр Гинц

Публикации

• Этти Хиллесум. Я никогда и нигде не умру. Дневник 1941—1943 гг., Харьков, Книжный клуб «КСД», 2016
• An interrupted life: the diaries of Etty Hillesum, 1941—1943. New York : Pantheon Books, 1983
• Letters from Westerbork. New York: Pantheon Books, 1986

Литература

• King P. Dark night spirituality: Thomas Merton, Dietrich Bonhoeffer, Etty Hillesum. London: SPCK, 1995
• Brenner R.F. Writing as resistance: four women confronting the Holocaust: Edith Stein, Simone Weil, Anne Frank, Etty Hillesum. University Park: Pennsylvania State UP, 1997
• Costa D. de. Anne Frank and Etty Hillesum: inscribing spirituality and sexuality. New Brunswick: Rutgers UP, 1998
• Germain S. Etty Hillesum. Paris: Pygmalion, 1999
• Dreyer P. Etty Hillesum: une voix bouleversante. Paris: Desclée de Brouwer, 1999
• Boella L. Le imperdonabili: Etty Hillesum, Cristina Campo, Ingeborg Bachmann, Marina Cvetaeva. Mantova: Tre lune, 2000
• Granstedt I. Portrait d’Etty Hillesum. Paris: Desclée de Brouwer, 2001
• Lebeau P. Etty Hillesum. Paris: Michel, 2001
• Tommasi W. Etty Hillesum: l’intelligenza del cuore. Padova: Messaggero, 2002 (на исп. яз. — 2003)
• Camarero Santamaría D. La chica que no sabía arrodillarse: Etty Hillesum, 1914—1943. Burgos: Editorial Monte Carmelo, 2002
• Nocelli M.G. Oltre la ragione: risonanze filosofiche dal pensiero e dall’itinerario esistenziale di Etty Hillesum. Sant’Oreste: Apeiron, 2004
• Marcilivio P. Forme del destino: Etty Hillesum. Bari: Palomar, 2005
• Hommage à Etty Hillesum. Montréal: Éditions Roselin, 2005
• Millot C. La vie parfaite: Jeanne Guyon, Simone Weil, Etty Hillesum. Paris: Gallimard, 2006
• Brandt R. van den. Denken met Etty Hillesum. Zoetermeer: Uitgeverij Meinema, 2006

Ссылки

• [www.ettyhillesumcentrum.nl Сайт Центра Этти Хиллесум (нид.)]
• [www.psychologies.ru/self-knowledge/smysl-zhizni/etti-hillesum-slujivshaya-drugim/]

Отрывок, характеризующий Хиллесум, Этти

«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.