Хилл, Дэниель Харви
| Дэниэль Харви Хилл | |
 | |
| Место рождения |
округ Йорк, Южная Каролина |
|---|---|
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1842–49 (США) |
| Звание | |
| Командовал |
комдив, Северовирджинская армия; комкор, Теннессийская армия |
| Сражения/войны | |
| В отставке |
• редактор журнала Любимая земля |
Дэниель Харви Хилл (англ. Daniel Harvey Hill; 12 июля 1821 — 24 сентября 1889) — генерал армии Конфедерации в годы Американской гражданской войны. Был известен как агрессивный командир, строго религиозный человек с суховатым, саркастическим чувством юмора. Он был племянником Джексону Каменная Стена, близким другом Джеймсу Лонгстриту и Джозефу Джонстону, но разногласия с генералом Ли и Брэкстоном Брэггом лишили его доверия президента Джефферсона Дэвиса. Несмотря на признание его военных талантов, Конфедерация почти не обращалась к нему в конце Гражданской войны.
Дэниэль Харви Хилл обычно упоминается в истории как Д. Х. Хилл (D. H. Hill), для отличия от однофамильца Э. П. Хилла (A. P. Hill), который служил вместе с ним в Северовирджинской армии.
Содержание
Ранние годы
Дэниель Харви Хилл родился в Хиллз Айрон Уоркс, в округе Йорк, штат Северная Каролина. Он был сыном Соломона и Нэнси Кэбиин Хилл. Его дед по отцу, полковник Вильям «Билли» Хилл, был урожденный ирландец, который построил железную фабрику в округе Йорк, где изготавливал орудия для Континентальной Армии. Его дед по матери был шотландцем. Хилл окончил Военную Академию 28-м из 56-ти кадетов выпуска 1842 года, и был зачислен в 1-й артиллерийский полк во временном звании второго лейтенанта. В 1843—1844 служил в форте Мольтри, а 13 октября 1854 года получил постоянное звание второго лейтенанта[1].
Он проявил себя во время Мексиканской войны и получил временное звание капитана за храбрость, проявленную в сражении при Контерасе и Чурубуско, а 13 сентября 1847 — временное звание майора за храбрость в сражении при Чапультепеке. В феврале 1849 он уволился из армии и стал профессором математики в Колледже Вашингтона (сейчас Университет Вашингтона и Ли) в Лексингтоне, штат Вирджиния. В 1854 году он поступил в Колледж Дэвидсона (С. Каролина) и в 1859 стал суперинтендантом Северокаролинского Военного Института в Шарлотте.
Брак и дети
2 ноября 1848 года Хилл женился на Изабелле Моррисон, дочери Роберта Хэлла Моррисона, первого президента Колледжа Дэвидсона, а через свою мать — племянницу губернатора Северной Каролины Вильяма Александра Грэхэма. У них было 9 детей. Один из его сыновей потом станет президентом Северокаролинского Колледжа (сейчас North Carolina State University). Их младший сын, Джозеф Моррисон, станет верховным судьей Арканзасского Верховного суда с 1904 по 1909.
В июле 1857 младшая сестра Изабеллы, Мэри Анна, вышла замуж за Томаса Джексона, в будущем — знаменитого генерала Конфедерации. Пути Хилла и Джексона пересекались во время Мексиканской войны, а впоследствии они оба жили в Лексингтоне, где и подружились.
Гражданская война
Когда началась гражданская война, Хилл стал командиром 1-го северокаролинского пехотного полка, и в этом звании принял участие в сражении при Биг-Бетель около форта Монро 10 июня 1861 года. Вскоре после он был повышен до бригадного генерала.
Весной 1862 он участвовал в боевых действиях при Йорктауне и Вильямсберге, и уже в звании генерал-майора вел в бой дивизию в сражениях при Севен Пайнс и в Семидневной битве. В сражении при Малверн-Хилл его дивизия наступала после дивизии Магрудера и понесла большие потери, не достигнув никакого результата. «Это не война, это убийство», сказал Хилл по поводу этого боя. После боев на полуострове дивизия Хилла была оставлена под Ричмондом и не принимала участия в Северовирджинской кампании.
22 июля 1862 года Хилл и федеральный генерал Джон Дикс заключили соглашение об обмене пленными между армиями Союза и Конфедерации, известное как «Соглашение Дикс-Хил» (Dix-Hill Cartel).
В сентября 1862 года дивизия Хилла участвовала в Мэрилендской кампании. Дивизия имела следующий вид:
- Бригада Росвелла Рипли,
- Бригада Роберта Родса,
- Бригада Самуэля Гарланда,
- Бригада Джорджа Б. Андерсона
- Бригада Альфреда Колкитта
После разделения армии Ли дивизия Хилла была оставлена в Южных Горах для прикрытия ущелий. При поддержке дивизии Дэвида Джонса она обороняла эти ущелья во время сражения при Южной Горе. Дивизия сражалась отчаянно, позволив генералу Ли собрать свои силы у Шарпсберга, но все же это сражение считается неудачей Хилла. Дуглас Фриман приводит мнение Чемберлена, который сказал: «Хилл бездарно провалил бой за Южные Горы и нас обошли с фланга… Люди все чаще стали называть его болваном (numskull). Если бы Харперс-Ферри продержался на 24 часа дольше, Хилл стоил бы нам нашей армии, нашей жизни и нашей свободы»[2].
В сражении при Энтитеме дивизия Хилла (бригады Рипли, Родса, Гарланда, Андерсона и Колкитта) оказалась на сложном участке, известном как «Санкен-роуд» или «Кровавая линия». Часть бригад пришлось перебросить на левый фланг, так что в критический момент боя центр позиций конфедератов удерживали только бригады Родса и Джозефа Бужвина Андерсона. Их было 2500 человек, но они выдержали атаку вдвое превосходящих сил федеральной дивизии генерала Френча. Дивизия удержала позицию, но атака федеральной дивизии Ричардсона заставила их отступить. В том бою под Хилом было убито три лошади, генерал Андерсон был смертельно ранен.
Фактически, это было его первое и последнее крупное сражение за ту войну.
После Энтитема некоторые генералы были представлены к присвоению звания генерал-лейтенанта, однако Хилл не попал в эти списки, несмотря на то, что явно того заслуживал. По этому поводу Джексон заметил, что если бы с ним обошлись таким образом, то он подал бы в отставку. На это Хилл сказал, что он защищает свою страну и готов сражаться даже рядовым, если потребуется[3].
В Битве при Фредериксберге дивизия Хилла активно не участвовала, находясь в резерве. В это время начал назревать конфликт между Хиллом и генералом Ли. Когда Северовирджинская армия была реорганизована после смерти Джексона, Хилл не получил корпуса и вообще был отправлен в тыл для вербовки новобранцев. По поводу Хилла генерал Ли писал так: «Боюсь, что генерал Хилл не вполне подходит для своей должности. Он прекрасен как исполнитель, но ему не хватает управленческих способностей. Предоставленный самому себе, он теряется…»[4].
Во время Геттисбергской кампании он возглавлял защитников Ричмонда и успешно противодействовал федеральным отрядам Дикса и Кейса в конце июня. В 1863 он был отправлен в реорганизованную Теннессийскую армию в звании генерал-лейтенанта и командовал одним из корпусов под началом Брэкстона Брэгга. В кровавом бою при Чикамоге его люди снова оказались на самом сложном участке. Впоследствии Хилл присоединился к тем генералам, что обвинили Брэгга в неспособности воспользоваться результатами победы. Президент Дэвис разрешил конфликт в пользу Брэгга. Теннесийская армия была снова реорганизована, Хилл был отстранен от командования и его повышение не было подтверждено президентом, так что он снова стал генерал-майором.
После этого Хилл командовал небольшими подразделениями вдалеке от основных битв. Он участвовал в сражении при Бентонвилле в Северной Каролине — которое стало последним сражением Теннесийской армии. Он был командиром дивизии, когда вместе с Джозефом Джонстоном попал в окружение 26 апреля 1865 года.
Послевоенная деятельность
С 1866 по 1869 Хилл был редактором журнала «Любимая земля»(The Land We Love) в Шарлотте, штат Северная Каролина. Журнал писал о социальных и исторических проблемах и имел сильное влияние на юге. В 1877 он стал первым президентом Арканзасского университета и занимал этот пост до 1884 года. В 1885 он стал президентом Военно-сельскохозяйственного колледжа (Джорджия), и пробыл им до 1889, когда уволился по состоянию здоровья. Он умер в Шарлотте через месяц и был похоронен на кладбище Колледжа Дэвидсона.
Научные труды
- College Discipline: An Inaugural Address Delivered at Davidson College, N.C., on the 28th February, 1855. [n. p.: n. p.], 1855. 19 p.; 23 cm. OCLC 7195350
- Elements of Algebra. Philadelphia, PA: J.B. Lippincott, [1857], 1859. xii, [13]-507 p. tables 22 cm. OCLC 19591232
- A Consideration of the Sermon on the Mount. Philadelphia, PA: W. S. & A. Martien, 1858, 1859. 3 p.l., [5]-282 p. 19 cm. OCLC 7195011 e-Book version Ann Arbor, Mich.: Making of America, 2000. OCLC 612157953
- The Crucifixion of Christ. Philadelphia, PA: W.S. & A. Martien, 1859. 345 p. 20 cm. OCLC 4392161
- Remarks of Major D. H. Hill of the N.C. Military Institute at Charlotte, before the Committee on Education of the North Carolina Legislature. [North Carolina: n. p., 1860?]. OCLC 41374540
- Gen. Hill founded and edited The Land We Love: A Monthly Magazine Devoted to Literature, Military History, and Agriculture. 6 vols. Charlotte, NC: J.P. Irwin & D.H. Hill, 1866—1869. Sabin No. 38821. This magazine merged with The New Eclectic Magazine of Baltimore, MD. Subsequently it was called The Southern Magazine. OCLC 752793193 OCLC Record Containing Contents List for Issues of The Land We Love.
- The Old South: An Address Delivered by Lieutenant-General D.H. Hill, at Ford’s Grand Opera House, on Memorial Day, June 6, 1887, before the Society of the Army and Navy of the Confederate States in the State of Maryland. Baltimore, MD: Andrew J. Conlon, 1887. OCLC 5315299
Напишите отзыв о статье "Хилл, Дэниель Харви"
Примечания
Литература
- Bridges, Hal. Lee’s Maverick General: Daniel Harvey Hill. Lincoln: University of Nebraska Press, 1991. ISBN 0-8032-6096-2.
- Freeman, Douglas Southall, Lee’s Lieutenants: Cedar Mountain to Chancellorsville, Simon and Schuster, 1997 ISBN 0-684-83784-6
Ссылки
- [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Gazetteer/Places/America/United_States/Army/USMA/Cullums_Register/1138*.html Register of Officers and Graduates of the United States Military Academy Class of 1842]
- [www.civilwarhome.com/dhhillbigbethelor.htm Рапорт Хилла после сражения при Биг-Бетель.]
Отрывок, характеризующий Хилл, Дэниель Харви
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
