Химера (группа)

Химера
Группа Химера в 1993 году
Основная информация
Жанры	альтернативный рок, нойз-рок, пост-хардкор, арт-панк, инди-рок, хардкор-панк, постпанк, психоделический рок, экспериментальный рок
Годы	1990—1997
Страны	СССР СССР Россия Россия
Город	Санкт-Петербург
Состав	Эдуард Старков Павел Лабутин Юрий Лебедев Владислав Викторов Геннадий Бачинский
Другие проекты	Последние танки в Париже, Крокоплюх, Egazeba, Сказы Леса

Химера (группа)Химера (группа)

«Химе́ра» — российский музыкальный коллектив из Санкт-Петербурга. По мнению многих музыкантов и музыкальных критиков, «Химера» — это одна из самых необычных групп в истории независимой альтернативной музыки.

История

Изначально команда, которую основали осенью 1990 года вокалист, гитарист и автор песен Эдуард «Рэдт» Старков и гитарист Геннадий Бачинский, называлась «Депутат Балтики». Помимо них в коллективе играли: Юрий Лебедев (бас), Павел Лабутин (виолончель), Владислав Викторов (ударные, перкуссия). В 1990 году Геннадий Бачинский и Эдуард Старков сняли авторский музыкальный фильм «Допубертатный мир», запечатлев тем самым группу Химера в самом начале её творческого пути. За период с 1990 по 1991 годы были записаны демо-альбомы «Сны кочегара», «Комиссар дымовой жандармерии», «Полупетроградская акустика». Также были записаны некоторые концертные выступления. Стиль варьировался от инди-рока до постпанка и психоделии.

В конце 1991 года Бачинский из гитариста превратился в менеджера группы, и коллектив изменил название на «Химера». Звучание группы тоже изменилось, утяжелилось. Ориентирами стали такие команды как Fugazi (что особенно заметно в песне «Моя гитара повесилась», мелодия которой повторяет мелодию песни «Waiting Room» последних) и Primus. Также на звучании сказывалось увлечение Эдуарда Старкова джазом и авангардом.

Основным местом выступлений группы был питерский клуб Tamtam, ставший отправной точкой для творчества таких групп, как Югендштиль, Tequilajazzz и многих других. За свою карьеру группа выступала в Швейцарии, Германии, Чехословакии и Польше, а также в различных клубах Санкт-Петербурга и Мск.

В начале 1993 года все музыканты группы приняли участие в музыкальном оформлении спектакля «Король преступного мира», поставленного в Балтийском доме. Первый студийный альбом «Химера» был записан в марте этого же года в студии звукозаписи «Мелодия» на Большой Охте. Поначалу запись распространялась в бытовых копиях и официально была переиздана лишь в 1999 году лейблом Caravan Records. В 2008 году альбом был переиздан на компакт-дисках.

В 1994 году Химера записывает сплит-альбом с швейцарской анархо-панк группой Steine Für Den Frieden и совершает европейское турне, а по завершении записывает концертный альбом «Nuihuli», более разнообразный в музыкальном плане, но сохранивший фирменное звучание коллектива. Осенью 1995 года директором группы становится Всеволод Гаккель, экс-участник группы Аквариум и основатель клуба ТaMtAm.

Осенью 1995 года мне довелось стажироваться в Нью-Йорке. Я на два месяца углубился в изучение местной независимой музыкальной сцены, сопоставляя её с тем опытом, который имел в нашем клубе. По возвращении, ещё не оправившись от джет лэга, попал прямо на концерт «Химеры». Я был настолько ошеломлён, что после концерта побежал в гримёрную и предложил им контракт. Конечно же, мы ничего не подписывали, но я был готов делать для них всё, что угодно, зная, что имею дело с великой группой. — Всеволод Гаккель

В 1996 году группа выступает в Германии, а после работает над очередным альбомом — «ZUDWA». Альбом получился более качественный по звучанию, а также довольно разноплановый в музыкальном смысле. Он вышел официально в середине февраля 1997 года. Группа продолжила прогрессировать в плане звучания.

Но 23 февраля лидер группы Эдуард Старков повесился. Обстоятельства и причины его самоубийства до сих пор не выяснены. Его тело обнаружил Всеволод Гаккель спустя несколько дней. Предполагают, что причиной самоубийства послужило употребление наркотиков.

Когда он уже был на том свете, мы в это время репетировали. Его куртка висела.. Он пропал, не было неделю. Прошли репетиции, одна или две. Мы даже не могли подумать, что он… А на самом деле, когда мы репетировали, он выше этажом висел… — Витус, барабанщик группы «Химера»

Группа Химера прекратила своё существование.

Геннадий Бачинский, работавший также на различных радиостанциях ещё с 1992 года, погиб в 2008 в автокатастрофе в Тверской области на 69 километре автодороги Р104 Калязин — Сергиев Посад. У него остались жена и двое детей.

Стиль

Стиль группы трудно описать как-то конкретно. Звук «Химеры» является абсолютно уникальным. За всё время существования коллектив экспериментировал с самыми различными музыкальными жанрами, такими, как этническая музыка, хардкор-панк, нойз, авангард, регги, свободная импровизация и прочими. Наиболее повлиявшими на музыку коллектива Химера являются группы Bauhaus и Fugazi. Сам Старков иногда в шутку определял стиль команды как «заебит-кор». Также примечательны тексты песен и стихи Старкова. Они наполнены сюрреализмом, эзотерикой, иногда мрачными образами или суицидальным подтекстом, хотя встречаются и довольно позитивные.

Тексты у нас про жизнь, про любовь, про ненависть и про зло. Про добро и про всё. Ну а вообще, про жизнь тексты. Ну конечно, можно про них сказать, что они такие, слегка такие эзотерические, может быть даже не слегка — с таким уклоном в эзотерику тексты <…> можно запараллелить и с политикой эти тексты. Можно с чем угодно запараллелить всё творчество это. Стилистически она («Химера») не менялась. Даже начиная с «Депутата Балтики» вообще ничего не менялось стилистически — менялось только звучание. А мысль-то одна, идея-то одна и та же идёт через всю жизнь. Всё выше, выше и выше. К звёздам. К солнышку. Ну, да, много полезного почерпывается из творчества… — Э. Старков, интервью журналу Fuzz

Критика и влияние

Личность Старкова до сих пор оказывает большое влияние на новые поколения слушателей. Кавер-версии на «химеровские» песни делали такие группы, как Свиньи в космосе, Пилот, Психея, Distress, Маррадёры, The Пауки, Ива Нова, Скафандр, Захар Май, Электрозомби и прочие.

По мне, «Химера» была, есть и наверняка уже пребудет вовеки лучшей рок-группой г. Ленинграда-Петербурга. (На второе место я поставил бы Свина с «Удовлетворителями», на третье — «Кино»). Это был последний и самый убойный выстрел великой питерской подпольной обоймы, начавшейся с «Аквариума» и Майка. <…> К слову сказать, из всех групп гаккелевского «Там-тама» «Химера» была самой лучшей. <…> в плане брутальности и энергетики Эдик убирал всех очень далеко. — Артемий Троицкий, 2003

Положительно о творчестве группы Химера отзывались такие деятели культуры, как Вадим Курылёв (идеолог и лидер анархо-панк-группы Электрические партизаны, известный также своим участием в группе ДДТ), лидер группы Телевизор Михаил Борзыкин, Леонид Фёдоров, лидер экспериментального ансамбля АукцЫон. Также о творчестве Старкова, как об источнике вдохновения, отзывался Илья Чёрт и поэт Лёха Никонов.

«Химера» — это лучшее, что было в русском рок-н-ролле. Я полностью уверен: на протяжении 1990-х в музыке было сказано всего два новых слова: в Штатах появилась «Nirvana», а в России — «Химера». — Алексей Никонов

Состав

• Эдуард «Рэтд» Старков — вокал, гитара, духовые, аккордеон, барабаны (1990—1997; умер в 1997)
• Павел Лабутин — виолончель (1990—1997)
• Юрий Лебедев — бас-гитара (1990—1997)
• Владислав «Витус» Викторов — ударные музыкальные инструменты (1990—1997)
• Геннадий Бачинский — гитара (1990—1992); менеджер группы (1992—1997; умер в 2008)

Дискография

Сольные альбомы Эдуарда Старкова

• Redt Старков & Co (1991)

Депутат Балтики

• Полупетроградская акустика (1991)
• Концерт в ДК Пищевиков (1991)
• Сны кочегара (1991)
• Комиссар дымовой жандармерии (1991)

Химера

• Фантазёры (1992)
• Химера (1993)
• Электричка (1994)
• Калевала (1994)
• Nuihuli (1995)
• Nuihuli Unreleased (второй вариант альбома «Nuihuli»)
• ZUDWA (1997)
• ZUDWA-DWA (сборник песен, не попавших на альбом ZUDWA, 2003)

Литература

• Аксютина О. Панк-вирус в России. Леан, 1999. — 320 с. — ISBN 5-85929-063-2
• Бурлака А. Рок-энциклопедия. Популярная музыка в Ленинграде-Петербурге. 1965—2005. Том 3. — М.: Амфора, 2007. — С. 433—477.
• Гаккель В. Аквариум как способ ухода за теннисным кортом. С-Пб.: Амфора, 2007. — 416 с. — ISBN 978-5-367-00331-4
• Никонов А. Нулевые. С-Пб.: Карма Мира/ШSS, 2009. — 186 с.
• Стогов И. Ю. Грешники. — СПб.: «Амфора», 2007. — 250 с. — (Всё это рок-н-ролл!). — 5000 экз. — ISBN 978-5-367-00586-8.
• Александр Горбачев, Илья Зинин. Песни в пустоту. — М.: АСТ, 2014. — 445 с. — ISBN 978-5-17-085230-7.

Ссылки

• [www.deputatbaltiki.narod.ru Эдуард Старков и группа Химера] (рус.)

Отрывок, характеризующий Химера (группа)

И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.