Хиральда

Хира́льда (исп. Giralda — «флюгер») — достопримечательность, символ Севильи, четырёхугольная башня, поднимающаяся над Севильским кафедральным собором. Высота башни составляет около 98 м.

История

Прототипом для постройки Хиральды послужил минарет мечети Кутубия в Марракеше (Марокко). Строительство было начато во время правления Абу Юсуфа Якуба аль-Мансура в 1184 году по проекту архитектора Ахмеда бен Бану, а закончено Али ал Гомара в 1198 году, в период расцвета мавританского искусства в Андалусии. Башня служила минаретом Большой мечети Севильи. Во времена арабского владычества Хиральду увенчивали четыре медных позолоченных шара. В хронике короля Альфонсо Мудрого отмечено, что когда солнце освещало шары, их отблеск был виден на расстоянии дня пути от города. Плоская крыша минарета позволяла использовать Хиральду в качестве обсерватории, в то время одну из крупнейших в Европе.

После того как в 1248 году Фердинандо III завоевал Севилью, мечеть использовали как собор, позднее перестроив в готическом стиле. Минарет, однако, сохранил свою первоначальную форму и стал использоваться в качестве колокольни Севильского собора.

В 1568 году кордовский архитектор Эрман Руис достроил башню в стиле испанского Ренессанса, добавив новую квадратную в плане звонницу, увенчанную тремя последовательно уменьшающими ярусами «фонарей». Верхний заканчивается стоящей на шаре четырёхметровой бронзовой статуей Веры со знаменем в руках, которая находится на высоте 83 метра и служит флюгером, по-испански, хиральдильо (отсюда название башни). Статуя была выполнена в 1568 году скульптором Бартоломе Морелем.

Хиральда единственная мусульманская постройка, устоявшая в длительную 16-месячную осаду Севильи христианами во времена Реконкисты. Со смотровой площадки открывается великолепный вид на Севилью.

Первоначально Ла Хиральдой называлась не вся колокольня, а сама статуя, которая своими размерами и массивностью производила сильнейшее впечатление на современников. Мериме в «Душах чистилища» утверждает, будто севильский «чичероне вам расскажет, как дон Жуан сделал странное предложение Хиральде — бронзовой фигуре, увенчивающей мавританскую башню собора, и как Хиральда его приняла».

Архитектура

Древняя мавританская часть башни поднимается на 70 метров. Башня очень компактна по объёму, а тонкий орнамент на стенах придаёт ей особую лёгкость и стройность. В плане башня представляет из себя четырёхугольник со стороной 13,6 метра. Основание башни сложено большими камнями из разрушенных римских построек, кое-где на камнях сохранились ещё римские надписи. Остальная часть башни построена из кирпича. Орнаментальный узор начинается лишь на высоте 25 метров. Орнамент начинается не от ребра башни а с некоторм отступом, слева и справа остаётся узкая свободная полоса. Снизу орнамент начинается от арок с нишами, разделёнными небольшими мраморными колоннами. Между полосами орнамента пробиты окна подковообразной формы.

Внутри башни идёт широкий пологий пандус. Пётр Петрович Гнедич писал, что по этой рампе можно было въезжать на коне на самый верх башни.

См. также

• Кутубия
• Башня Хасана

Литература

• Никитюк О.Д. Кордова Гранада Севилья (древние центры Андалусии) / Редактор Л.М.Азарова, художественный редактор Л.А.Иванова. — М.: Искусство, 1972. — 190 с. — (Города и музеи мира). — 50 000 экз.
• Гнедич П.П. История искусств (живопись, скульптура, архитектура) / Ответственный редактор Н.Арановская. — М.: ЭКСМО, 2004. — 848 с. — 5000 экз.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Хиральда
• [www.visitasevilla.es/es/lugar-interes/la-giralda Хиральда на официальном туристическом сайте Севильи  (исп.)]

Отрывок, характеризующий Хиральда

– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.