Хирано, Кота

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Кота Хирано

Кота Хирано в 2005 году.
Рождение

14 июля 1973(1973-07-14) (50 лет)

Место рождения

Токио, Япония

Направление

мангака

Известные работы

Hellsing

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Кота Хирано (яп. 平野 耕太 Хирано Ко:та, род. 14 июля 1973 г., Токио) — мангака, автор известной манги «Hellsing».





Карьера

Карьеру начинал как ассистент мангаки — по собственным словам, помощником он был «ужасным» и «ленивым». Позже он обратился к жанру хентай и впоследствии добился некоторого успеха благодаря таким работам, как «Angel Dust», «Coyote», «Gun Mania» и «Hi-Tension». Настоящая слава пришла к нему после выхода серии «Хеллсинг», которая начала издаваться в ежемесячном манга-журнале Young King OURs во второй половине 1997 года.

Однако «Хеллсинг» — не самая первая серия Хирано в Young King OURs. В 1996, в тот же самый год, когда предтеча «Хеллсинга», «The Legends of Vampire Hunter», вышла отдельной хентай-историей в ежемесячном журнале хентай-манги Heavenly Pleasure, в Young King OURs опубликовали манга-сингл «Hi-and-Low», основанный на событиях Второй мировой войны. События «Hi-and-Low» развивались большей частью на железнодорожной станции в России, главные героини при этом похожи на Интегру Хеллсинг («Хеллсинг») и Юмико/Юмиэ («Crossfire»). Продолжения «Hi-and-Low» не последовало, так как Хирано переключил всё внимание на «Хеллсинг».

Теперь старые работы мангаки считаются коллекционными экземплярами. Многие персонажи «Хеллсинга» появлялись в ранних мангах Хирано — например, упомянутый выше «The Legends of Vampire Hunter» — хентайный «предшественник» «Хеллсинга».

Наравне с новыми томами «Хеллсинга» издаётся официальная предыстория «Hellsing: The Dawn», действие которой разворачивается в конце Второй мировой войны в Польше, на секретной базе нацистов, куда Артур Хеллсинг отправляет своего четырнадцатилетнего дворецкого Уолтера в компании с Алукардом (последний — в облике маленькой девочки).

В работах Хирано Коты заметна не только его любовь к манге, аниме и кино — там проявляется и довольно злое воображение, и своеобразное чувство юмора, и детальное знание внешнего мира. Все эти черты есть в «Хеллсинге». Хирано обращается к самым тайным страхам Европы и конфликтам последнего тысячелетия — вампирам, инквизиции и нацизму — и сочетает их в невероятно динамичной серии графических новелл. В то время, как многие мангаки более чем вольно и творчески трактуют атрибуты христианства, Хирано привнёс в «Хеллсинг» великий религиозный конфликт — протестантизм против католицизма, сделав его одним из главных сюжетов истории.

«Хеллсинг» — единственная серия Хирано, которая получила широкое распространение: в США манга публикуется в издательстве Dark Horse Comics, во Франции — в Tonkam, немецкую версию издают в Planet Manga. После успешного аниме-сериала «Хеллсинг», в 2006 году стартовала новая экранизация. Мангака участвовал в кастинге сэйю для ТВ-сериала и более тесно сотрудничал с создателями «Hellsing Ultimate OVA Series».

Некоторые факты из биографии

Хирано Кота регулярно посещает аниме-конвенты и фестивали — и не только в качестве знаменитого мангаки. Хирано не скрывает, что сам является рьяным отаку. Он с удовольствием рассказывает о своей любимой манге Эйитиро Оды «One Piece» и о том, как к концу четвёртого тома обнаружил, что не прочь полапать, например, Нами. Будучи фанатом многих аниме-сериалов, включая «Gundam», «Saint Seiya» и «One Piece», он также не скрывает своего тёплого отношения к американскому кино — и с удовольствием цитирует в одном из шутливых отступлений «Хеллсинга» такие фильмы, как «Крепкий орешек», «Криминальное чтиво», «Псы войны» и другие.

Список работ

Напишите отзыв о статье "Хирано, Кота"

Примечания

Стал прообразом для одноимённого героя в манге и аниме Highschool of the Dead.

Ссылки

  • [zlobnoehehe.ru Сайт, посвящённый работам Коты Хирано]

Отрывок, характеризующий Хирано, Кота

Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».