Хирн, Лафкадио

Лафкадио Хирн
Lafcadio Hearn
Псевдонимы:	Коидзуми Якумо
Место рождения:	Лефкас
Место смерти:	Токио
Гражданство:	США, Япония
Род деятельности:	журналист, прозаик, переводчик

Патрик Лафкадио Хирн (Patricio Lafcadio Tessima Carlos Hearn; 27 июня 1850, Лефкас — 26 сентября 1904, Токио) — ирландско-американский прозаик, переводчик и востоковед, специалист по японской литературе.

Биография

Назван именем острова Лефкас, где родился (Ионические острова в то время были британским протекторатом). Отец — военный врач-ирландец, мать — коренная гречанка. В возрасте двух лет был привезён в Ирландию, где и вырос. В детстве и юности носил имя Патрик. Его дядя Ричард был более-менее известным художником.

В 15 лет Хирн был направлен в католическую школу в Англии. Повредил глаз в дружеской потасовке, и на всю оставшуюся жизнь лишился зрения на левый глаз. Эмигрировал в США в 1869 году и начал карьеру как журналист. Подписывал статьи уже как Лафкадио Хирн.

В 1874 году женился на цветной женщине по имени Алетейя Фоли, что вызвало скандал: смешанные браки в США были в то время запрещены. Впоследствии с женой разошёлся. К сорока годам стал довольно известным и популярным в США журналистом.

В 1890 году был направлен в Японию в качестве корреспондента журнала. Преподавал английский язык в городе Мацуэ в западной Японии (в этом городе ныне функционирует его мемориальный музей). Увлёкшись японской культурой, стал страстным поклонником и пропагандистом Востока, принял японское имя Коидзуми Якумо (小泉 八雲), взятое им из древнеяпонского эпоса «Кодзики». Также принял японское гражданство. Женился на японской женщине по имени Сэцу Коидзуми, дочери самурая. В 1903—1904 годах занимал должность профессора английской литературы в Токийском университете. Одним из его учеников был поэт и известный переводчик Бин Уэда.

Умер от сердечного приступа в возрасте 54 лет.

Его книги о Японии, включая переложения японских легенд в жанре кайдан, до сих пор популярны в англоязычном мире.

Говард Лавкрафт писал о нём:

Лафкадио Хирн, странный, мечущийся, экзотичный, уходит ещё дальше от ареала реального и с великолепным мастерством чуткого поэта плетёт фантазии, невозможные для автора, любящего толстые ростбифы. В его «Фантазиях», написанных в Америке, есть весьма своеобразные вампиры, которых больше ни у кого не встретишь, тогда как его «Кайдан», написанный в Японии, с беспримерным мастерством и утончённостью запечатлевает волшебные легенды и сказки этой удивительно богатой красками страны.

—

Книги

• «Блики незнакомой Японии» (1894)
• «С Востока» — очерки о новой Японии (1895)
• «Экзотика и ретроспектива» (1898)
• «Японские волшебные сказки», т. 1-4, 1898—1903
• «В призрачной Японии» (1899)
• «Теневое» (1900)
• «Поэзия Японии» (1900) — книга о хайку
• «Кайдан: история и очерки об удивительных явлениях» (1904)
• «Роман о Млечном Пути» и другие истории и очерки (1905 — посмертно)

Публикации на русском языке

• Душа Японии: Кокоро/ Перевод Е. Маурина; под ред. Е. К. Симоновой-Гудзенко. — М.: Изд. дом «Муравей», 1997.
• Японские квайданы. Рассказы о призраках и сверхъестественных явлениях. — М.: Современный литератор, 2002.
• Причудливый мир Лафкадио Хирна / Сост. и пер.: А. Б. Танасейчук. — Саранск, 2010. — 168 с.
• Волшебные истории о таинственном и ужасном / Сост. и пер.: А. Б. Танасейчук. — Саранск, 2014. — 140 с.
• Мальчик, который рисовал кошек (японская народная сказка) Перевод Бориса Вайнера.
• [world.lib.ru/u/usmanowa_l_r/hernrus.shtml Мимолетные впечатления о незнакомой Японии]
• Сакура шестнадцатого дня / Сост. и пер.: А. Б. Танасейчук. — М.: Престиж Бук, 2015.

Ссылки

• [archive.org/search.php?query=creator%3A%22Lafcadio%20Hearn%22 Работы] (англ.) на сайте Архива Интернета.
• [www.trussel.com/hearn/byhearn.htm Биография] (англ.)
• [lang.mrsu.ru/translates/babylon/tr_b3.htm Биография] (рус.)
• [www.bibliograph.ru/Biblio/H/Hearn_L/HEARN_L.html Библиография публикаций на русском языке]
• [www.modernhaiku.org/essays/hearnandhaiku.html Лафкадио Хирн и хайку. Эссе] (англ.)
• [elenakuzmina.blogspot.com/2009/08/patrick-lafcadio-hearn-japanese.html Лафкадио Херн (Хирн): Японские буддийские идиомы и поговорки] (рус.) // Глава из книги Патрика Лафкадио Херна (Хирна), или Коидзуми Якумо «В призрачной Японии» (1899)

Отрывок, характеризующий Хирн, Лафкадио

– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.