Хирон
| Хирон (Χείρ.) | |
|---|---|
 Хирон обучает Ахилла игре на лире | |
| Мифология: | Древнегреческая мифология |
| Толкование имени: | Рука |
| Отец: | Кронос |
| Мать: | Филира |
| Дети: | Гиппа |
Хиро́н (др.-греч. Χείρων, Хейрон, «рука») в древнегреческой фессалийской мифологии[1] — кентавр, сын Кроноса и Филиры[2], изначально наделённый бессмертием. Гесиоду приписывалась поэма «Наставления Хирона»[3]. Его женой была Харикло, а дочерью — Гиппа.
В отличие от большинства остальных кентавров, славившихся буйством, склонностью к пьянству и враждебностью к людям, Хирон был мудрым и добрым. Он жил на горе Пелионе. Был учеником Аполлона и Артемиды. В свою очередь учил очень многих героев — Ясона (для путешествия которого изготовил первый небесный глобус), а также Диоскуров, Ахилла[4] (считавшегося его потомком), которого он кормил львиным мясом, возможно, Орфея и других. Обучал медицинскому искусству Асклепия[5] и Патрокла[6], а охотничьему — Актеона. Участник индийского похода Диониса[7]. Подарил Пелею копье из ясеня[8].
Был другом Геракла. Охваченный любовью, к нему пришёл Геракл и жил в пещере[9]. Был смертельно ранен отравленной стрелой, случайно пущенной Гераклом. Либо Геракл невзначай сразил его выстрелом из лука[10], ранив его в колено, либо его ногу задела выроненная им стрела Геракла[11]. По некоторым авторам, он поселился у Малеи, где погиб от стрелы Геракла[12]. Малея — это либо мыс в Лаконике, либо город в Фессалии.
Испытывая страшные мучения, отказался от своего бессмертия, передав его Прометею.
Помещён на небе в виде созвездия Кентавра[13] или Стрельца.
Напишите отзыв о статье "Хирон"
Примечания
- ↑ Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.2. С.593; См. Титаномахия, фр.11 Бернабе; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 2, 4; II 5, 4.11; III 4, 4; 10, 3; 13, 3.5-6.8
- ↑ Титаномахия, фр.6 Ивлин-Уайт; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 2, 4
- ↑ фр.283-285 М.-У.
- ↑ Гораций. Эподы 13, 11-18
- ↑ Гомер. Илиада IV 219
- ↑ Гомер. Илиада XI 832
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XIV 51
- ↑ Гомер. Илиада XVI 143; XIX 390; Стасин. Киприи, фр.5 Ивлин-Уайт
- ↑ Псевдо-Эратосфен. Катастеризмы 40
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 12, 8
- ↑ Овидий. Фасты V 398
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 5, 4
- ↑ Псевдо-Эратосфен. Катастеризмы 40; Гигин. Астрономия II 38, 1
| ||||||
Отрывок, характеризующий Хирон
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
