Утагава Хиросигэ

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Хиросиге Андо»)
Перейти к: навигация, поиск
Андо Хиросигэ
歌川広重

Хиросигэ, Мемориальный портрет работы Утагава Кунисада(17861864)
Имя при рождении:

Утагава Хиросигэ

Дата рождения:

1797(1797)

Место рождения:

Эдо

Дата смерти:

1858(1858)

Место смерти:

Эдо

Жанр:

пейзаж

Стиль:

укиё-э

Влияние на:

импрессионизм

Работы на Викискладе

Утагава Хиросигэ (歌川広重; 17971858) — японский художник-график, представитель направления укиё-э, мастер цветной ксилографии. Автор не менее чем 5400 гравюр. В лирических камерных пейзажах с жанровыми мотивами (цикл 53 станции Токайдо, 1833—1834) передавал зыбкие состояния природы, атмосферные эффекты снега и тумана. Работал под псевдонимом Андо Хиросигэ (安藤広重).





Биография

Хиросигэ родился на берегу реки Яйсу в городе Эдо (прежнее название Токио), предположительно в 1797 году. Его настоящие имя Андо Токутаро. Отец будущего художника, Андо Генэмон, был родовым придворным сёгуна. В юном возрасте Хиросигэ потерял, почти одновременно, и отца и мать. Смерть отца означала, что тринадцатилетний мальчик получил должность и обязанности начальника пожарной службы замка Идо. Хиросигэ служил на этом посту до 27-летнего возраста. Служба не требовала особого труда и позволяла юноше уделять многие часы рисованию. Изобразительным искусством Хиросигэ, предположительно, начал заниматься после того, как увидел работы Хокусая.

Хиросигэ умер в 1858 году в Эдо, во время эпидемии холеры.

Работа

Творчество Хиросигэ редко выходило за рамки классических тем укиё-э, но выразительность и мастерство созданных им картин прославили художника на всю Японию. Особую известность получили циклы пейзажей. В собственности музея денег банка Токио-Мицубиси находятся 5400 гравюр мастера. Это наиболее полное собрание его работ.

В честь Хиросигэ назван кратер на Меркурии.

Циклы

Влияние

Работы Хиросигэ, особенно его серии 53 станции дороги Токайдо (1833—1834) и 100 видов Эдо (1856—1858) оказали большое влияние на французских импрессионистов, в частности, на Моне и русского художника Билибина. Ван Гог сделал копии двух картин из цикла 100 известных видов Эдо.

Напишите отзыв о статье "Утагава Хиросигэ"

Ссылки

  • [yumenohikari.ru/utagawa_hiroshige_master_ukiyo-e/ Утагава Хиросигэ: атмосфера и дух Японии]
  • [hirosige.ru/ hirosige.ru — Андо Хиросиге в России]
  • [www.exposter.ru/hirosige.html Хиросиге Андо]
  • [www.artpages.org.ua/palitra/grav-ri-hirosige.html Гравюры Хиросиге]

Литература

  • Дашкевич В.Т., Хиросиге, М. Искусство, 1974
  • Новый Энциклопедический Словарь, Рипол Классик, 2004
  • Мировое искусство. Андо Хиросигэ: Серия гравюр «53 станции Токайдо», «69 станций Кисокайдо». — СПб: ООО «СЗКЭО» «Кристалл», 2006. — 160 с.: ил. ISBN 5-9603-0052-4
  • Мировое искусство. Андо Хиросигэ. «100 видов Эдо» — СПб: ООО «СЗКЭО» «Кристалл», 2007. — 128 с.: ил. ISBN 978-5-9603-0053-7

Отрывок, характеризующий Утагава Хиросигэ

Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.