Хитрово, Софрон Фёдорович
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
| Софрон Фёдорович Хитрово | |
| Род деятельности: |
мореплаватель, полярный исследователь |
|---|---|
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Награды и премии: |
|
.
Софрон Фёдорович Хитрово (Хитров) (?—1756) — мореплаватель, офицер российского императорского флота, участник Великой Северной экспедиции, Второй Камчатской экспедиции, открывшей Северо-Западную Америку, контр-адмирал.
Содержание
Биография
Софрон Фёдорович Хитрово представитель дворянского рода Хитрово[1].
В 1719 году Софрон Фёдорович Хитрово поступил в Академию морской гвардии.
С 1723 года проходил практику в звании штурманского ученика, а с 1726 года служил штурманом в Астрахани. По возвращении на Балтику командовал небольшими судами, совершая рейсы из Санкт-Петербурга в Кронштадт и Ревель.
В марте 1730 года Хитрово стал подштурманом, а в мае того же года штурманом и назначен во Вторую камчатскую экспедицию.
Летом 1731 года Софрон Фёдорович покинул Санкт-Петербург и выехал на Дальний Восток. В 1732 году в звании штурмана 2 ранга Хитрово прибыл в Якутск, а затем направился в Охотск. Принимал участие в подготовке экспедиции В. Беринга[2].
В начале 1740 года находился в Якутске. Был затребован в Охотск, для сдачи экзамена на мастера флота. Осенью 1740 года Хитрово на дубель-шлюпке «Надежда» перешёл из Охотска на западный берег Камчатки в Большерецк, а оттуда на восточный берег Авачинской губы. Здесь, во время зимовки в Петропавловской гавани, выдержал в 1741 году экзамен и произведён в мастера флота. Рукопись С. Ф. Хитрово «Журнал морского путешествия от Охотска до Камчатки 1740 г.» хранится в библиотеке Академии Наук[3][4].
В 1741 году на пакетботе «Святой Пётр» под командой В. И. Беринга старший штурман мастер С. Ф. Хитрово плавал к северо-западным берегам Америки. 20 июля 1741 года первым высадился на американский остров Святого Илии (Каяк). На обратном пути высаживался на одном из Шумагинских островов. В 1741—1742 годах зимовал на острове Беринга. 27 августа 1742 года вернулся на Камчатку на гукоре «Святой Пётр» (под командой С. Вакселя), выстроенном из частей разрушенного одноимённого пакетбота. По возвращении с Камчатки Хитрово был произведён в лейтенанты. Затем перешёл в Охотск и через Сибирь сухопутным путём прибыл в Петербург.
В 1742—1744 годах вместе с другими штурманами экспедиции Иваном Елагиным, Харламом Юшиным и Свеном Вакселем, Софрон Хитрово под руководством А. И. Чирикова, составили карты с маршрутами плаваний «Святого Петра» и «Святого Павла»[5]. Впоследствии Хитрово, совместно с С. Вакселем, сочинил «Карту видимой земли американской и с островами вновь сысканными…». В 1892 году уникальная карта С. Хитрово, с рисунками алеутов и вулканов, была представлена на Географической выставке в Москве.[6]
В 1746 году Хитрово вместе с А. И. Нагаевым был «назначен к поверке карт Камчатской экспедиции».
В 1749 году был произведён в капитаны 2 ранга «за претерпение многих и неслыханных нужд» в период экспедиции и назначен директором московской адмиралтейской конторы.
В 1751 году был произведён в капитаны 1 ранга, в 1753 году - пожалован в контр-адмиралы.
Скончался Софрон Фёдорович Хитрово в 1756 году. Место захоронения неизвестно.
Память
Именем С. Ф. Хитрово были названы:
- Мыс Хитрово (Толстый) — мыс о. Беринга в Беринговом море, побережье Камчатки, Командорские о-ва. Назван в 1827 году Ф. П. Литке по фамилии члена экипажа пакетбота «Св. Петр» л-та Софрона Федоровича Хитрово[7].
- Мыс в бухте Таухе, материковое побережье. Описан в 1860 году экспедицией подполковника КФШ В. М. Бабкина с борта шхуны «Восток».
- Мыс у бухты Валентина в Японском море.
- Залив на Новой Земле (на карты наносится с искажением — «Хитрова»)[8].
Семья
- Жена — Татьяна Родионовна (урождённая Ратиславская) Хитрово (Шувалова). В браке с С. Ф. Хитрово детей не имела. С 1727 года вторым браком за комендантом крепости Выборг Иваном Максимовичем Шуваловым, отцом И. И. Шувалова - основателя Московского университета и Петербургской Академии художеств[9].
Напишите отзыв о статье "Хитрово, Софрон Фёдорович"
Примечания
- ↑ Хитрово, Софрон Фёдорович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [flot.com/publications/books/shelf/alexeevohotsk/6.htm Охотск — порт]
- ↑ Хитрово С. Выписки из судового журнала, ведённого на пакетботе «Св. Пётр» С. Хитрово // Экспедиция Беринга. М. : Главн. архивн. упр-е НКВД СССР, 1941.
- ↑ [rusdiscovery.ru/index.php?r=76 Исследования и открытия Беринга -Чиркова]
- ↑ [shturman-tof.ru/History/History_1/History_1_10shtsl.htm Освоение Тихого океана русскими мореплавателями в ХVII — ХIX вв]
- ↑ [www.k2x2.info/istorija/put_k_bolshoi_zemle/p34.php Карты Софрона Хитрово]
- ↑ [www.randewy.ru/karta/kartaH.html Имена на морской карте.]
- ↑ [arctica-ac.ru/docs/3(7)/104-111.pdf Имена военных моряков — участников Великой Северной экспедиции на карте Арктики (к 275-летию Великой Северной экспедиции)]
- ↑ [klub-mastera.narod.ru/publ/istorija_orlovskogo_kraja/uzhel_ta_samaja_tatjana/22-1-0-92 «Ужель та самая Татьяна?»]
Литература
- Хитрово, Софрон Федорович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Белов М. И. [www.polarpost.ru/forum/viewtopic.php?f=39&t=1339&p=27974#p27974 История открытия и освоения Северного морского пути: В 4 томах] / Под ред. Я. Я. Гаккеля, А. П. Окладникова, М. Б. Черненко. — М.: Морской транспорт, 1956. — Т. I. Арктическое мореплавание с древнейших времён до середины XIX века. — С. 272—289. — 592 с. — 3 000 экз.
- Соколов А. П.. [books.google.ru/books?id=cDxFAAAAYAAJ Северная экспедиция, 1733-1743]. — Санкт-Петербург, 1851. — С. 92-97.
- Глушанков И. В.. Навстречу неизведанному. — Л.: Гидрометеоиздат, 1980. — 136 с.
- Ваксель С. Вторая Камчатская экспедиция Витуса Беринга. Л.; М., 1940.
- Андреев А. И. Экспедиции Беринга // Известия Всесоюзного географического общества. 1943. Т. 25. Вып. 2.
- Берг Л. Открытие Камчатки и экспедиция Беринга (1724—1742). — Л.; М., 1946.
- Хелимский Е. А. Краткий обзор данных по этнонимии сибирских и уральских народов в рукописном наследии Второй Камчатской экспедиции //Три столетия академических исследований Югры: от Миллера до Штейница. Ч. 1. Академические исследования Северо-Западной Сибири в XIX—XX вв.: История организации и научное наследие: Материалы международного симпозиума. — Екатеринбург, 2006. — С. 197—209.
- «Общий Морской Список», том II.
Ссылки
- Глушанков И. В. [shturman-tof.ru/Bibl/Bibl_1/Bibl_1_7_2.htm Славные навигаторы Российские]
- [ekaterinburg.rgo.ru/files/2011/05/Русские-дороги-в-Америку.pdf Русские дороги в Америку]
- Корсун С. А. [www.kamlib.ru/resourses/korsun_29.htm Американское этнографическое собрание участников Второй Камчатской экспедиции]
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Хитрово, Софрон Фёдорович
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
