Хласко, Марек

Марек Хласко
польск. Marek Hłasko
Портрет Марка Хласко автор Збигнев Кресоваты
Дата рождения:	14 января 1934(1934-01-14)
Место рождения:	Варшава
Дата смерти:	14 июня 1969(1969-06-14) (35 лет)
Место смерти:	Висбаден

Марек Хласко (польск. Marek Hłasko, 14 января 1934, Варшава — 14 июня 1969, Висбаден) — польский писатель.

Биография

Родители Марека Хласко развелись, когда ему было три года. Через два года умер отец. Семья перебралась к родственникам во Вроцлав. Мать много работала, потом снова вышла замуж, отношения с отчимом у Марека не сложились. Он тяжело пережил годы войны. Учился мало и плохо, отличался бунтарским духом. С 1951 жил в Варшаве, занимался журналистикой. Литературный дебют состоялся в 1954 году сборником рассказов. Стал широко известен среди молодёжи как легенда своего поколения. Уехал на Запад в 1958, публиковался в парижском издательстве Ежи Гедройца «Культура».

Писатель сильно тосковал по Польше, начал страдать алкоголизмом. Его суждения стали более резкими, а поведение неуравновешенным. В этот период его даже сравнивали с Джеймсом Дином, на которого Хласко был немного похож внешне. Хласко жил во Франции, Италии, Швейцарии, ФРГ, Израиле, США.

В 1960 году женился на немецкой киноактрисе Соне Циман, исполнившей одну из двух главных ролей в фильме Александра Форда «Восьмой день недели», снятом по сценарию Хласко.

В 1964 году писатель дважды покушался на самоубийство. Не раз конфликтовал с полицией, многократно помещался в психиатрические клиники. В 1966 году супруги Хласко и Циман разошлись.

В декабре 1968 года в Лос-Анжелесе, провожая находящегося в состоянии алкогольного опьянения известного композитора Кшиштофа Комеду, допустил его падение (столкнул?) со склона, из-за чего Комеда получил гематому, впал в кому и вскоре, несмотря на сделанную операцию, скончался.

Хласко покончил с собой в гостиничном номере, приняв большую дозу снотворного и алкоголя. В 1975 его прах был перевезен в Варшаву и захоронен на кладбище Повонзки. В Польше книги Хласко снова стали публиковать с 1983 года.

Творчество

Автор острокритических, безысходных по мироощущению новелл и повестей «Все отвернулись» (1963), «Обращенный в Яффе» (1966), романа «Сова, дочь пекаря» (1968). Автобиографическая книга о начале пути «Красивые, двадцатилетние» (1966).

Признание

Многие произведения Хласко были экранизированы в Польше, ФРГ, США, в том числе после его смерти.

Произведения

• Baza Sokołowska (1954, рассказы)
• Pierwszy krok w chmurach (1956, рассказы). В книгу вошёл рассказ «Петля», экранизированный в 1957 году Войцехом Хасом.
• Cmentarze, Następny do raju (Париж, 1958, повести)
• Wszyscy byli odwróceni, Brudne czyny (Париж, 1963, повести)
• Nawrócony w Jaffie, Opowiem wam o Esther (Лондон, 1966, повести)
• Piękni dwudziestoletni — Красивые, двадцатилетние (Париж, 1966, автобиография)
• Sowa, córka piekarza (Париж, 1968, роман)
• Palcie ryż każdego dnia (1983, повесть)
• Drugie zabicie psa (1985, повесть)
• Listy z Ameryki (1997, очерки)

Публикации на русском языке

• В день смерти его. «Детектив и политика» № 2 за 1991 г.
• Петля. «Иностранная литература», № 8 за 1992 г.
• Красивые, двадцатилетние. «Иностранная литература», № 12 за 1993 г.
• Расскажу вам об Эстер. «Звезда» № 12 за 1996 г.
• Письма из Америки. «Иностранная литература», № 2 за 2000 г.
• Красивые, двадцатилетние. М.: Иностранная литература; БСГ-Пресс, 2000

Литература о писателе

• Rudnicki B. Marek Hłasko. Warszawa: Państwowy Instytut Wydawniczy, 1983.
• Galant J. Marek Hłasko. Poznań: Dom Wydawniczy Rebis, 1996.
• Kalinowska D. Marek Hłasko: młody gniewny. Warszawa: Telbit, 2000
• Gasyna G. The autobigoraphical act in the exile narratives of Marek Hlasko and Henry Miller. Ottawa: National Library of Canada, 2000
• Wiepcke C. Marek Hłasko: zur Frage sozialistisch-realistischer Kontexte und ihrer Überwindung. Münster: Wisoco-Verlag, 2004

Ссылки

• [www.marekhlasko.republika.pl/index2.htm (польск.)]
• [www.imdb.com/name/nm0387176 Страница на сайте IMDB]
• [magazines.russ.ru/authors/h/hlasko Страница на сайте Журнального зала]

Отрывок, характеризующий Хласко, Марек

– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.