Хлебников, Юрий Константинович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Юрий Константинович Хлебников
Дата рождения

1900(1900)

Место рождения

Варшава

Дата смерти

1976(1976)

Место смерти

Москва

Принадлежность

Российская империя Российская империя
СССР СССР

Род войск

ВМФ СССР

Звание

капитан 3 ранга (в отставке)

Награды и премии
В отставке

полярный капитан

Ю́рий Константи́нович Хле́бников (1900, Варшава1976, Москва) — полярный капитан, участник Великой Отечественной войны. Обладатель нескольких государственных наград СССР (в том числе ордена Нахимова). Командовал различными ледоколами.





Биография

Родился в Варшаве, в семье военного топографа. Проходя обучение в Морском кадетском корпусе, принимал участие в боевых действиях Первой мировой войны на эсминце «Десна».

После установления Советской власти служил на различных кораблях, в том числе на эсминце «Капитан Юрасовский», ледоколе «Степан Макаров» (штурман дальнего плавания), ледокольном пароходе «Георгий Седов» (старший помощник).

В 1934—1936 годах командовал ледокольным пароходом «Александр Сибиряков». В 1936 году ледорез «Фёдор Литке», под его командованием, впервые в истории осуществил проводку кораблей Балтийского флота Северным морским путём с запада на восток за одну навигацию.

Во время Великой Отечественной войны Хлебников командовал ледоколом «Литке», л/п «А. Микоян», ледоколом «Северный ветер». В 1943 году был направлен в США с целью контроля за постройкой ледоколов.

В 1948 году арестован и осуждён по ложному обвинению на 10 лет лишения свободы[1]. Находился в заключении в Воркуте, работал в угольных шахтах. Полностью реабилитирован в 1957 году (после XX съезда КПСС).

После реабилитации продолжал работать капитаном Мурманского морского пароходства (ледокол «Капитан Белоусов»[2]).

Умер в 1976 году, похоронен в Москве на Николо-Архангельском кладбище[3].

Награды

Присуждены звания лучшего капитана Министерства морского флота СССР, почётного работника морского флота, почётного полярника.

Память

В честь Ю. К. Хлебникова названы:

Напишите отзыв о статье "Хлебников, Юрий Константинович"

Примечания

  1. Каневский З. М. И станут возвращаться имена… // Земля и Вселенная. — 1989. — № 1. — С. 60-66.
  2. Олег Химаныч. [www.arhpress.ru/korstor/2004/1/27/4.shtml Гребной вал в бомбовом люке]. Корабельная сторона (27 января 2004). Проверено 22 августа 2010. [www.webcitation.org/66WW4O2xs Архивировано из первоисточника 29 марта 2012].
  3. Аветисов Г. П. [www.gpavet.narod.ru/hlebn.htm Имена на карте Арктики]. — СПб.: ВНИИОкеангеология, 2009.

Ссылки

  • Аветисов Г. П. [www.gpavet.narod.ru/hlebn.htm Имена на карте Арктики]. — СПб.: ВНИИОкеангеология, 2009.


Отрывок, характеризующий Хлебников, Юрий Константинович

– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.