Хлебников, Пётр Кириллович

Пётр Кириллович Хлебников (1734, Коломна — 17 (28) декабря 1777, Санкт-Петербург) — генерал-аудитор-лейтенант, библиофил, владелец значимой частной библиотеки.

Служил в штате графа К. Г. Разумовского. По словам современников, он имел безмерную любовь к словесным занятиям и с особой страстью собирал рукописи, книги, газеты, периодические издания и даже летучие листки со стихотворениями, речами, эпиграммами, объявлениями и т. п. Таким образом он составил весьма ценную библиотеку, богатую, главным образом, редкими изданиями и манускриптами, среди которых был так называемый Хлебниковский список древней летописи, которым пользовался Н. М. Карамзин при написании первых томов «Истории Государства Российского». В библиотеке, известной под именем Хлебниковской (затем — Хлебниково-Авчуринской, по нахождению её в усадьбе Авчурино), хранилось полное собрание русских газет и периодических изданий XVIII века. Значительно преумножил библиотеку его сын, Николай Петрович. Библиотека по наследству досталась сначала Д. М. Полторацкому, женившемуся на сестре Н. П. Хлебникова, а потом — известному библиофилу С. Д. Полторацкому.

В истории русской промышленности П. К. Хлебников известен как владелец первой в России игольной фабрики (в Пронском уезде Рязанской губернии) и как владелец Благовещенского медеплавильного завода.

Иждивением П. К. Хлебникова были изданы: «Древняя степенная книга» (Москва, 1775), «Японская история» (Москва, 1773), «Летопись Малой России» (Москва, 1777), «Скифская история» Андрея Лызлова (Москва, 1776) и многое др.

Семья

Жена — Ирина Яковлевна Петрова, дочь купца Якова Семеновича Петрова, владельца Нязепетровского чугунолитейного и железоделательного завода.

Сын — коллежский асессор Николай Петрович Хлебников. По наследству от отца достался Благовещенский медеплавильный завод.

Источник

• Хлебников, Петр Кириллович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Хлебников, Петр Кириллович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Хлебников, Пётр Кириллович

– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.