Хлеб и Воля (газета)

«Хлеб и Воля»

Главный редактор	Г. Гогелия; А. Карелин
Основана	1903-1906; 1909, 19014
Политическая принадлежность	Анархо-коммунизм
Язык	русский
Главный офис	Париж

К:Печатные издания, возникшие в 1903 году

«Хлеб и Воля» (1903-06, 1909), «Листки „Хлеб и Воля“» (1906-07) — русская анархическая газета.

1903—1905

Начала издаваться 1 августа 1903 года как журнал русских анархистов-коммунистов. Издавался ежемесячно анархо-коммунистической группой «Хлеб и Воля» в Женеве, но из конспиративных соображений местом издания указывался Лондон.

Главный редактор Г. Гогелия. С журналом активно сотрудничали П. А. Кропоткин, М. Гольдсмит, В. Черкезов и другие.

С 1904 журнал широко распространялся в России, и до конца 1905 был центральным органом российского анархического движения.

Последний № 24 вышел в ноябре 1905, затем издание прекращено в связи с выездом редакции в Россию.

«Листки Хлеб и Воля»

В 1906 году редакция в новом составе начала выпускать преемницу прежнего журнала — «Листки Хлеб и Воля».

Возобновление журнала

В 1909 и 1914 предпринимались попытки возобновить журнал. В 1909 издавался журнал «Союза русских анархистов-коммунистов», преемник одноименного издания 1903—1905 и газеты «Листки Хлеб и Воля». Ежемесячный теоретический орган. Главный редактор Г. Гогелия, члены редакции П. Кропоткин, А. Карелин и др. Вышли всего два номера: первый издан в Париже в феврале 1909, второй — в марте 1909 в Лондоне. Затем издание прекратилось из-за нехватки средств.

Следующая попытка была предпринята в Париже в 1914 году. Главный редактор — А. Карелин. Издание прекращено в связи с начавшейся Первой мировой войной.

Ссылки

• [russiahistory.ru/listki-hleb-i-volya/ История России до 1917 года] ЛИСТКИ ХЛЕБ И ВОЛЯ

Отрывок, характеризующий Хлеб и Воля (газета)

– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.