Хлеб-соль

Хлеб-соль (хлеб да соль, хлебосоль) — сочетание хлеба и соли, характерное для их хранения и использования в быту и в обрядах; обобщенное наименование пищи; приветствие, обращенное к участникам трапезы.

Хлебосольство — радушное угощенье, готовность принимать у себя гостей, угощать их, держать открытый стол и давать званые обеды. Хлебосольный хозяин, хлебосол — радушный угощатель.

Славянские традиции

Сочетание хлеба и соли у многих народов играло роль ёмкого символа: хлеб олицетворяет богатство и благополучие, а соль защищает от враждебных сил и чар. У русских в начале и в конце обеда советовали съесть для счастья кусочек хлеба с солью. Угощение гостя хлебом-солью устанавливало между ним и хозяином дружеские доверительные отношения; отказ же от них расценивался как оскорбительный жест. В Новгородской губернии в случае, если пришедший в избу отказывался от угощения, ему с обидой говорили: «Как же ты так из пустой избы пойдёшь!» В «Домострое» рекомендовалось напоить недруга и накормить его хлебом да солью, чтобы была «вместо вражды дружба». «Хлебосольными» и сегодня называют радушных гостеприимных хозяев.

Фразе «хлеб да соль» приписывалось в прошлом магическое значение. Как писал Я. Рейтенфельс, если русские «кого застанут за едою, то они кричат ему священные слова: „хлеб да соль“, каковым благочестивым изречением отгоняются, по их убеждению, злые духи». По сообщению А. Поссевино, слова «хлеб да соль» произносят в конце трапезы в знак её окончания: «Московиты также считают, что этими словами отвращается всякое зло».

При поселении в новый дом прежде всего в красном углу размещали икону, хлеб-соль или квашню с тестом.

Чтобы задобрить рассерженного домового, русские селяне клали краюшку хлеба вместе с солью в чистую белую тряпку, во дворе становились на колени и оставляли узелок около ворот со словами: «Хазиин батюшка частнай дамавой, хазяюшка дамавая, матушка частная, вот я вам хлеб-соль принёс!». Угощение домовому оставляют на столбе, на котором держатся ворота.

В Курской губернии, приведя в дом только что купленную корову, хозяйка давала ей с заслонки хлеб-соль и приговаривала: «Как заслонка от печи не отходит, так и ты не отходи от двора». На Ярославщине встречали новокупленное животное обычно в воротах или же давали ему хлеб-соль из открытого окна дома.

В местечке Костюковичи (Климовичский уезд Могилевской губернии) «выгоняя в первый раз скот в поле, накроют стол скатертью, положат хлеб с солью, зажгут святые свечи, помолятся богу; потом отрежут окрай хлеба, посыплют солью, завернут в тряпку и выдут на двор к собранному скоту». Пригнав животных к кустам, хозяин клал под куст на вербную ветку хлеб и, отвесив тридцать земных поклонов, произносил: «Хозяин, на тебе хлеб и соль! Паси мой скот, штоб ня было ни якай шкоды!». Сходными приёмами старались умилостивить природных духов — лешего, водяного, полевика, подкустовника, межевика и т. п.

Крестьяне Смоленской губернии при пропаже скотины делали «относ русалкам»: собирали в узел лапти, онучи, хлеб-соль и относили в лес, оставляя узел на дереве с приговором: «Прошу вас, русалки, мой дар примите, а скотинку возвратите!».

Во время засухи на Житомирщине шли к старому колодцу: впереди три вдовы: одна несла икону, другая хлеб-соль, третья их сопровождала. Все брались за руки, молились, просили послать дождь и трижды обходили колодец.

На Украине в XIX в. сохранялся обычай ритуального кормления Параскевы Пятницы: накануне дня св. Параскевы и в ночь на Страстную пятницу хозяйки застилали стол и ставили на него разведенный мёд (сыть, канун), а в остальное время на ночь с четверга на пятницу оставляли на столе хлеб-соль, кашу и ложку для Пятницы.

Поговорки

• Хлеб-соль водить (знаться, дружиться с кем)
• Я помню твою хлеб-соль
• Хлеб-соль взаимное дело
• От хлеба-соли не отказываются
• Хлеб да соль, и обед пошёл!
• Без хлеба-соли обедать не садятся
• Хлеб-соль кушай, а добрых людей слушай
• Молода: хлебом-солью отца мать не объела
• Без хлеба, без соли худая беседа (половина беседы)
• Хлеб-соль да камень за пазухой носи
• Не за хлебом-солью сказано (дурное слово)
• После хлеба-соли добрые люди семь часов отдыхают
• Хлеб-соль платежом красна
• Хлеб-соль на столе, а руки своё(и)
• Хлеб-соль ешь, а правду режь (или: а правду-матку режь)
• Хлеб-соль водить — не безмен носить (не с безменом ходить)
• Хлеб-соль не бранится (не бранит)
• Боронись хлебом-солью
• Хлеб-соль заемное (взаимное, отплатное) дело
• Кинь хлеб-соль назади, очутится впереди
• Хлеб хлебу брат (о хлебосольстве)
• Хорош тот, кто поит да кормит; а и тот не худ, кто хлеб-соль помнит
• За хлеб, за соль, за щи с квасом, за лапшу, за кашу, за милость вашу (благодарим)!
• «Хлеб-соль!» или «хлеб да соль!» — пожеланье, привет вошедшего в избу во время обеда; ответ: «просим!» или шуточн. «ешь, да свой!»
• Тебе хлеб-соль — мне дрему и сон
• Лучше хлеба с солью не придумаешь

См. также

• Хлеб
• Соль
• Гостеприимство

Литература

1. Заслонка / Агапкина Т. Л. // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 1999. — Т. 2: Д (Давать) — К (Крошки). — С. 273–275. — ISBN 5-7133-0982-7.
2. Лапти / Виноградова Л. Н., Толстая С. М. // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 2004. — Т. 3: К (Круг) — П (Перепелка). — С. 79–82. — ISBN 5-7133-1207-0.
3. Хлеб-соль // Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. / авт.-сост. В. И. Даль. — 2-е изд. — СПб. : Типография М. О. Вольфа, 1880—1882.</span>
4. [ec-dejavu.ru/g-2/Goblin.html Домовой] / Е. Е. Левкиевская // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 1999. — Т. 2: Д (Давать) — К (Крошки). — С. 120–124. — ISBN 5-7133-0982-7.
5. Милорадович В. П. [www.bolesmir.ru/index.php?content=text&name=o350 Малорусские народные поверья и рассказы о Пятнице] // Українцi: народнi вiрування, повiр'я, демонологiя / Составление, примечание А. П. Пономарева, Т. В. Косминой, О. О. Боряк. — К.: Либiдь, 1991. — С. 120–124. — ISBN 5-325-00371-2.
6. Дом / Плотникова А. А., Усачёва В. В. // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 1999. — Т. 2: Д (Давать) — К (Крошки). — С. 116–120. — ISBN 5-7133-0982-7.
7. Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. — М.: Наука, 1979. — 286 с. — (Академия наук СССР. Институт этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая).
8. Страхов А. Б. Культ хлеба у восточных славян. — München: Verlag Olto Sagner, 1991. — 248 с. — ISBN 3-87690-492-7.
9. Дождь / Толстая С. М. // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 1999. — Т. 2: Д (Давать) — К (Крошки). — С. 106–111. — ISBN 5-7133-0982-7.
10. Топорков А. [www.rusinst.ru/docs/%D0%A5_obraz.pdf Хлеб-соль] // [www.rusinst.ru/articlesoftheme.asp?rzd=1&tm=15 Русский образ жизни] / ред. О. А. Платонов. — М.: Институт русской цивилизации, 2007. — С. 869. — ISBN 978-5-902725-05-3.

Ссылки

• [www.superfamily.ru/traditions/wedding-bread.html Обряд «хлеб-соль» на свадьбе] (superfamily.ru)
• [cyrillitsa.ru/history/6807-xleb-sol.html Хлеб-соль] (cyrillitsa.ru)

Отрывок, характеризующий Хлеб-соль

– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.