Хлудов, Николай Гаврилович
| Хлудов, Николай Гаврилович | |
| рус. Хлудов, Николай Гаврилович | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Орловская губерния |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Алма-Ата |
| Жанр: |
реализм |
| Учёба: | |
Хлу́дов Никола́й Гаври́лович — (родился 25 ноября 1850, Орловская губерния — умер 23 июня 1935, Алма-Ата) — художник, портретист, иконописец, пейзажист, бытописец Заилийского края.
Родился в семье фейерверкера Брянского арсенала.
Учился в Одесской рисовальной школе (1872—1874), затем продолжил образование в частных художественных мастерских Петербурга, в мастерской Гоголевского.
С 1877 года жил в г. Верном (ныне Алма-Ата)[1]. Хлудов Н. Г. работал чертежником, а позже межевиком Семиреченского областного правления, участвовал в качестве топографа и художника в экспедициях геолога И. В. Игнатьева и ботаника А. Н. Краснова по исследованию горной группы Хан-Тенгри (1886) и профессора И. В. Мушкетова по изучению Верненского землетрясения (1887); являлся членом Туркестанского кружка любителей археологии, учредителем Семиреченского отдела Русского географического общества[2].
Хлудов Н. Г. в 1904—1907 годах расписывал первый иконостас Алматинского Вознесенского Кафедрального собора, построенного по проекту А. П. Зенкова.
С 1910—1917 — учитель рисования и черчения в Верненском высшем начальном училище, учительской семинарии и женской гимназии.
В 1918—1919 преподает рисование и черчение в Верненском сельскохозяйственном техникуме.
С 1921 года возглавляет студию, где занимается с начинающими художниками. В советское время сыграл важную роль в профессиональной подготовке первых казахских и кыргызских художников. Учениками Хлудова Н. Г. в разное время были Абылхан Кастеев[3], Семен Афанасьевич Чуйков[4]
Организатор 1-й художественной выставки Советского Семиречья (1925), персональной выставки (1921-30 гг.), принял участие в московских выставках «Искусство народов СССР» (1927 г.), «Искусство Казахской ССР» (1934, Музей народов Востока). Автор картин на сюжеты из жизни казахского народа. 211 полотен художника хранятся в Центральном музее Казахстана и Государственном музее искусств Казахстана имени А.Кастеева.[5]
Работы Н. Г. Хлудова хранятся в музеях Москвы, Санкт-Петербурга, Бишкека, Алматы.
По данным на 2007 год, из художников Центральной Азии чаще всего подделывают Хлудова Н. Г. и С.Калмыкова[6].
В Центральном государственном музее Казахстана в 2010 году открыли «Зал Н. Г. Хлудова» с произведениями известного русского художника, который долгие годы жил и работал в городе Верном[7].
Напишите отзыв о статье "Хлудов, Николай Гаврилович"
Литература
В книге «Хранитель древностей» Ю. О. Домбровского Хлудову Н. Г. и его творчеству посвящена целиком четвёртая глава, в которой есть такие слова:Я люблю Хлудова за свежесть, за радость, за полноту жизни, за красоту событий, которые он увидел и перенес на холст— Юрий Домбровский. Хранитель древностей. Издательство АСТ, 2011, с.81, ISBN 978-5-17-075593-6
Примечания
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/147533/%D0%A5%D0%BB%D1%83%D0%B4%D0%BE%D0%B2 БСЭ, Хлудов Николай Гаврилович]
- ↑ [www.unesco.kz/heritagenet/kz/content/art/izobrazitel/hludov_ng.htm сайт ЮНЕСКО.КЗ Статья о художнике Хлудове Н. Г.]
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/94156/%D0%9A%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B5%D0%B5%D0%B2 БСЭ. Кастеев Абылхан]
- ↑ [www.time.kg/4795-semen-afanasevich-chuykov-pevec-solnechnogo-kyrgyzstana.html Семен Афанасьевич Чуйков: Певец солнечного Кыргызстана]
- ↑ [proskurin.ucoz.kz/photo/fotografija_1/5-0-89 Художник Н. Г. Хлудов]
- ↑ [www.centrasia.ru/newsA.php?st=1172821200 Из художников ЦентрАзии чаще всего подделывают Калмыкова и Хлудова]
- ↑ [www.izvestia.kz/node/4729 газета «Известия-Казахстан», 09.06.2010 г., «Жил такой художник…»]
|
Это заготовка статьи о художнике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Хлудов, Николай Гаврилович
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
