Хмелевская, Иоанна
Иоа́нна Хмеле́вская (польск. Joanna Chmielewska), настоящее имя писательницы — Ирена Барбара Кун (Irena Barbara Kuhn), урождённая Ирена Барбара Иоанна Беккер[1] (польск. Irena Barbara Joanna Becker; 2 апреля 1932, Варшава — 7 октября 2013, Варшава[2]) — польская писательница, автор иронических детективов и основоположник этого жанра для русских читателей.
Содержание
Биография
Иоанна Хмелевская родилась 2 апреля 1932 года в Варшаве в семье директора банка Яна Бекера (1906 — 11 марта 1983) и Янины Конопацкой (умерла в 1993). Воспитанием Иоанны занимались женщины — мать, бабушка и две тётушки, Тереса и Люцина. Особенно сильное влияние на Иоанну оказала её тётка Люцина, журналистка. Она передала племяннице массу полезных знаний, в частности, занималась с ней французским.
Из-за оккупации Польши Третьим Рейхом Иоанне пришлось бросить школу. Сначала школьными предметами с ней занималась всё та же Люцина, а потом, в 1943 году, Хмелевскую отдали в интернат при монастыре Воскресения Господня в Варшаве. По окончании гимназии, уже в послевоенной Польше, Хмелевская поступила в Архитектурную академию. Великим архитектором она себя никогда не считала. Однажды, будучи во Франции, она увидела небольшую часовню в Орли и поняла: такого ей никогда не создать. Хмелевская оставила свою профессию и с тех пор зарабатывала писательским трудом. В 1964 году из-под её пера вышел роман «Клин клином», всего же за свою жизнь она написала порядка 60 книг — детективных романов и книг публицистического характера, включая «Автобиографию» в семи частях.
Иоанна Хмелевская — обладательница множества литературных премий, в том числе Премии Председателя Совета Министров за творчество для детей и юношества (1989), двукратный лауреат премии «АО ЭМПиК» (крупнейшая в Польше книготорговая сеть) (2000, 2001).
Хмелевская прекрасно играла в карты и азартные игры: она утверждала, что научилась играть в карты раньше, чем говорить. Её хобби были бридж, бега, коллекционирование янтаря и марок, изготовление бус из ракушек, гадание на картах, составление композиций из сухих трав. Пани Иоанна умела также стрелять, вышивать и водить машину.
Скончалась утром 7 октября 2013 года в Варшаве на 82-м году жизни[3][4]. Похоронена на кладбище Старые Повонзки.
Личная жизнь
Официально Хмелевская выходила замуж один раз — в 18 лет за молодого человека по имени Станислав, который был старше её на три года. В этом браке у неё родилось два сына — Ежи (род. в 1951) и Роберт (род. в 1956).
Ежи отучился в университете радио и электроники в Варшаве, после уехал в Алжир на заработки. Вернувшись в Польшу — одно время занимался разведением шампиньонов в теплицах, в чём ему охотно помогала Иоанна (начиная от подбора строителя теплиц до сборов продукции). После многих лет брака он развелся и женился снова на девушке, которая была значительно моложе его. От первого брака имеет дочь Каролину.
Второй сын Иоанны, Роберт, тоже уезжал на заработки в Алжир. Два раза был женат, после чего вместе со второй женой и дочерью уехал в Канаду и остался там жить. Дочь Моника родилась во втором браке. Моника имеет образование в сфере IT, недавно вышла замуж за сокурсника, живёт в Торонто. Часто вместе с бабушкой (Иоанной) путешествовала по Франции или гостила в её доме в Польше.
Иоанна очень любила отдыхать во Франции — на побережье Бретани в водолечебницах.
По её собственному признанию, обожала кошек.
Библиография
Год | Русский перевод | Оригинальное название | Синопсис | Серия | |
---|---|---|---|---|---|
1964 | Клин клином | Klin | В телефонный разговор героини случайно встревает незнакомый мужчина. | «Иоанна» | |
1966 | Подозреваются все | Wszyscy jesteśmy podejrzani | Происходит убийство в архитектурной конторе, где работает Иоанна. Под подозрением милиции находятся все её коллеги, в том числе и она сама. Иоанна начинает собственное расследование. | «Иоанна» | |
1969 | Крокодил из страны Шарлотты | Krokodyl z kraju Karoliny | Убивают Алицию и Иоанна отправляется в Данию. | «Иоанна» | |
1972 | Что сказал покойник (Шифр «X») | Całe zdanie nieboszczyka | Иоанну, узнавшую таинственный шифр, похищает мафия, героиня неоднократно сбегает и снова попадается в их сети. | «Иоанна» | |
1973 | Лесь | Lesio | Сатира. Роман о Лесе, коллеге автора. | Лесь | |
1974 | Жизнь как жизнь (Проза жизни) | Zwyczajne życie | Про Тереску и её подругу Шпульку (прототипом Терески стала сама Иоанна). | Тереска Кемпиньска № 1 | |
1974 | Всё красное | Wszystko czerwone | Необъяснимая серия убийств в датском доме Алиции. Причём почти все убийства неоконченные — всем жертвам, кроме одной, чудом удаётся выжить. Иоанна начинает собственное расследование и выясняет, что жертвы были случайными, а основной удар был направлен на Алицию. | «Иоанна» | |
1975 | Роман века | Romans wszechczasów | Иоанну нанимают исполнять роль другой женщины. | «Иоанна» | |
1976 | Большой кусок мира | Większy kawałek świata | Тереска вместе с подругой проводит каникулы на Мазурских озёрах. | Тереска Кемпиньска № 2 | |
1976 | Просёлочные дороги | Boczne drogi | Иоанна ездит по Польше вместе с родственниками, которых время от времени похищают. | Родственники Иоанны | |
1977 | Проклятое наследство (Упрямый кляссер) | Upiorny legat | Детектив о свертке с марками и филателистах. | «Иоанна» | |
1979 | Колодцы предков | Studnie przodków | Родственники Иоанны раскапывают колодцы в поисках клада предков. | Родственники Иоанны | |
1979 | Дом с привидениями | Nawiedzony dom | Герои — дети брат и сестра Павлик и Яночка Хабровичи. Их семье достаётся в наследство загадочный дом, в котором заперт чердак и к нему нет ключа. | Яночка и Павлик № 1 | |
1981 | Особые заслуги | Wielkie zasługi | Яночка, Павлик и их пёс Василёк (по-польски — Хабр) становятся свидетелями странных событий на старом кладбище на море, куда едут отдыхать… | Яночка и Павлик № 2 | |
1988 | Сокровища | Skarby | Дети попадают в Алжир и приступают к поиску клада. | Яночка и Павлик № 3 | |
1990 | Бесконечная шайка | Szajka bez końca | Иоанна ищет расхитителей имущества, награбленного немцами во время Второй мировой войны. | «Иоанна» | |
1991 | 2/3 успеха | 2/3 sukcesu | Яночка и Павлик разыскивают потерянную коллекцию марок. | Яночка и Павлик № 4 | |
1992 | Дикий белок | Dzikie białko | Сатира. Сотрудники архитектурного бюро кардинально решают проблемы современной им Польши: дефицит еды на прилавках, бюрократию в области строительства и обмеров. | Лесь | |
1992 | Бега | Wyścigi | Иоанна на ипподроме находит труп жокея. | «Иоанна» | |
1992 | Слепое счастье | Ślepe szczęście | Книга включает три части: 1. Река сокровищ, в которой находят сокровища древних скифов; 2. Переезд; 3. Привидение (Дух) где речь идет о духе в старинном замке (третья часть ранее издавалась отдельно) | Тереска Кемпиньска № 3 | |
1993 | Тайна | Tajemnica | Иоанна пытается раскрыть тайну странного поведения подозрительных людей, ведущих крупную игру в казино. | «Иоанна» | |
1993 | На всякий случай | Wszelki wypadek | Дети ищут угонщиков иномарок в Польше | Яночка и Павлик № 5 | |
1993 | Версия про запас (Дело с двойным дном) | Drugi wątek | Девушка разгребает запущенную квартиру безумной тетки | «Иоанна» | |
1993 | Флоренция, дочь Дьявола | Florencja, córka Diabła | Про лошадь Флоренцию, которая отказалась участвовать в ипподромных махинациях вместе со своим владельцем и несколькими друзьями пани Иоанны. | «Иоанна» | |
1993 | Стечение обстоятельств | Zbieg okoliczności | Путаница между Иоанной и её тёзкой — невесткой | Две Иоанны | |
1994 | Одностороннее движение | Jeden kierunek ruchu | Письма влюбленного автомобиля к своему владельцу, кончившиеся катастрофой. | ||
1994 | Автобиография (кн. 1-5) | Autobiografia | 1) Детство (Dzieciństwo); 2) Первая молодость (Pierwsza młodość); 3) Вторая молодость (Druga młodość); 4) Третья молодость (Trzecia młodość); 5) Вечная молодость (Wieczna młodość) | Автобиография | |
1994 | Пафнутий | Pafnucy | Приключения медвежонка Пафнутия в лесу. Охрана леса. | Для детей | |
1995 | Инопланетяне в Гарволине | Lądowanie w Garwolinie | Попытка имитировать высадку пришельцев силами одной редакции газеты. Сатира на реальность. Беллетризированный сценарий кинофильма. | ||
1995 | Свистопляска | Duża polka | Загадочные события на морском курорте: брильянты, наркотики, азартная игра среди обывателей и отдыхающих. | «Иоанна» | |
1996 | Две головы и одна нога | Dwie głowy i jedna noga | В багажнике собственной машины Иоанна находит голову девушки. Действие происходит в Польше и Франции | «Иоанна» | |
1996 | Алмазная история | Wielki diament | Исторический детектив, действие начинается в XIX веке и продолжается в наши дни | ||
1996 | Как выжить с мужчиной | Jak wytrzymać z mężczyzną | Юмор. Самоучитель по отношениям с мужчиной. | Самоучитель | |
1996 | Как выжить с женщиной | Jak wytrzymać ze współczesną kobietą | Юмор. Самоучитель по отношениям с женщиной. | Самоучитель | |
1997 | Азарт | Hazard | Документальное. О различных видах азарта с примерами из жизни пани Иоанны и её друзей. | Самоучитель | |
1997 | Корова царя небесного | Krowa niebiańska | Элюня, художница по рекламе, увлекается игрой в казино и влюбляется в шефа мафии. | ||
1998 | Гарпии | Harpie | Приезд богатой американской родственницы и неожиданная её смерть, в которой подозреваются все живущие с ней в доме наследницы. | ||
1998 | Золотая муха | Złota mucha | Иоанна ищет янтарь на балтийском побережье, а находит мужчину и аферу, связанную с продажей редких видов янтаря иностранцам. | «Иоанна» | |
1999 | За семью печатями (Миллион в портфеле) | Depozyt | О поисках забытого в одном доме портфеля с большой суммой денег. | ||
1999 | Старшая правнучка | Najstarsza prawnuczka | Исторический детектив, действие начинается в XIX веке и продолжается в наши дни. | ||
2000 | По ту сторону барьера | Przeklęta bariera | Катажина неожиданно попадает из XIX века в конец XX и привыкает к современным реалиям. | ||
2000 | Кулинарная книга (Книга про еду, Моя поваренная книга) | Książka poniekąd kucharska | Пани Иоанна делится кулинарными секретами. | Самоучитель | |
2001 | ТТ, или Трудный Труп (Покойник в прямом эфире) | Trudny trup | Иоанна, работая над сценарием сериала, случайно находит труп в номере отеля. Афера на телевидении. | «Иоанна» | |
2001 | Как выжить друг с другом | Jak wytrzymać ze sobą nawzajem | Юмор. Самоучитель по отношениям в браке. | Самоучитель | |
2002 | Убийственное меню (P.S. Любимый, завтра я тебя убью) | (Nie)boszczyk mąż | Неудачные попытки жены убить своего богатого мужа, который решил с ней развестись. Рецепты восстановления отношений в браке. | ||
2002 | Невезуха (Закон постоянного невезения) | Pech | К Изе Брант приезжают родственники из Австралии | ||
2003 | Бабский мотив (Киллер в сиреневой юбке) | Babski motyw | Рядом с новым домом пани Иоанны находят тело девушки, которая пыталась разрушить жизнь другой. | «Иоанна» | |
2003 | Роковые марки | Bułgarski bloczek | Снова о марках и убийствах. | «Иоанна» | |
2003 | Новые приключения Пафнутия | Las Pafnucego | Приключения медвежонка Пафнутия и его друзей. | Для детей | |
2004 | Коты в мешках | Kocie worki | Иоанна приезжает в гости в Данию к своей подруге Алиции, которая, похоже, купила на аукционе какую-то очень дорогую вещь. Правда, никто не знает что именно, так как продавали все в больших запечатанных мешках. (50-я книга) | «Иоанна» | |
2005 | Убить меня (Боже, меня хотят убить) | Mnie zabić | Иоанна встречает на автостоянке убийцу, который начинает её преследовать. Действие происходит в Голландии, Франции и Польше. | «Иоанна» | |
2005 | Против баб | Przeciwko babom! | Юмор. Самоучитель. | Самоучитель | |
2005 | Зажигалка | Zapalniczka | Загадочные события в новом доме Иоанны. | «Иоанна» | |
2006 | Бледная холера (Поганка бледная, ядовитая) | Krętka blada | После обнаружения трупа, пани Иоанна берется за расследование. Теми более, что под подозрение попадает её давний знакомый | «Иоанна» | |
2006 | Автобиография (кн. 6) | Autobiografia | 6) Старая перечница (Stare próchno) | Автобиография | |
2007 | Трактат о похудении | Traktat o odchudzaniu | Юмор. Самоучитель по диетическим блюдам. | Самоучитель | |
2007 | Смерть пиявкам! (Смерть беспозвоночным) | Rzeź bezkręgowców | В телецентре происходят загадочные убийства режиссёров, подозрения падают на Иоанну. | «Иоанна» | |
2008 | Автобиография (кн. 7) | Autobiografia | 7) Чудище ужасное (Ужасти день за днём) (Okropności) | Автобиография | |
2009 | Похищение на бис | Porwanie | На виллу к Иоанне врываются люди с автоматами, которым сообщили, что писательницу похитили. Кто-то из присутствующих в доме явно знает больше о таинственных похищениях людей по всей Польше. | «Иоанна» | |
2010 | Бычки в томате | Byczki w pomidorach | Иоанна гостит в Дании у своей подруги Алиции. | «Иоанна» | |
2011 | Девица с выкрутасами | Gwałt | Стася Руцкая подает в суд на своего парня за изнасилование. | ||
2012 | Кровавая месть | Krwawa zemsta | В некогда дружном коллективе появилась сотрудница, вскружившая голову почти всем мужчинам без исключения. Страсти разгорелись нешуточные - дело запахло криминалом, брошенные подружки задумали жестоко отомстить негодяйке. И тут в лесу находят труп девушки, которую явно перепутали с подлой обольстительницей. | ||
2013 | Скелет в саду (Чисто конкретное убийство) | Zbrodnia w efekcie |
Марленка — студентка-биологичка, с отличием окончив третий курс, решила заняться практикой на приусадебном участке. С жаром взявшись за дело, она посадила неизвестное ей растение, которое через два года вымахало под три метра. Обеспокоенные соседи опознали в неизвестном гиганте зловреднейший бамбук, готовый заполонить всё жизненное пространство, и попросили Марленку уничтожить опасное растение. Стараясь выкопать бамбук с корнем, Марленка неожиданно наткнулась на человеческий скелет без головы... |
«Иоанна» |
Экранизации и постановки
- Лекарство от любви / Lekarstwo na miłość (по книге «Клин клином»), 1966, Польша. Ч/б
- Украденная коллекция / Skradziona kolekcja (по книге «Проклятое наследство»), 1979, Польша
- Кто ты, любимая? / Kim jesteś kochanie (по книге «Роман века»), телеспектакль, 1978, Польша
- Встреча с дьяволом / Randka z diabłem (по книге «Подозреваются все»), 1999, Польша, телеспектакль
- Что сказал покойник, Россия, 1999, телесериал. В ролях: Марта Клубович, Олег Табаков, Олег Басилашвили, Александр Домогаров. Писательница очень расстраивалась из-за двух вещей: что Александр Домогаров, весьма известный в Польше благодаря своему участию в польских исторических фильмах, играл не Дьявола и его убили в фильме, а также из-за плохого польского перевода фильма.[5]
- Samo niebo, 2001, Польша (по книге «Корова царя небесного»), 2001 год, сценарий совместный пани Хмелевской и её подруги с краковского телевидения — Марты Вегиль. Сама Хмелевская очень ругала режиссёра этого сериала и вообще постановку.[6]
- Пан или пропал (по книге «Всё красное»), телесериал (выпускался в двух вариантах: 12 серий по 65 мин. общей продолжительностью около 13 часов и 16 серий по 44 мин. общей продолжительностью около 12 часов), 2003, Россия. В роли Иоанны Елена Сафонова, в роли Алиции Лариса Удовиченко, также — Валентин Смирнитский и др. Последняя роль Виталия Соломина.
Напишите отзыв о статье "Хмелевская, Иоанна"
Примечания
- ↑ [www.biblionetka.pl/ks.asp?id=3028 www.biblionetka.pl]
- ↑ [ria.ru/spravka/20131007/968387231.html Биография Иоанны Хмелевской] (рус.). РИА Новости (07.10.2013).
- ↑ [www.ntv.ru/novosti/671609/ В Польше ушла из жизни известная писательница Иоанна Хмелевская] (рус.). НТВ (07.10.2013).
- ↑ [www.gazeta.ru/culture/news/2013/10/07/n_3236877.shtml Скончалась польская писательница Иоанна Хмелевская] (рус.). Газета.ру (07.10.2013).
- ↑ Автобиография. том 6. Старая перечница. стр. 76 — 77
- ↑ Автобиография. том 6. Старая перечница. стр. 75 — 85
Ссылки
- [lib.aldebaran.ru/author/hmelevskaya_ioanna/ В библиотеке Альдебаран]
- [chmielewska.pl/ Официальная страница]
- [www.culture.pl/web/english/resources-literature-full-page/-/eo_event_asset_publisher/eAN5/content/joanna-chmielewska Страница на Culture.pl]
- Иоанна Хмелевская (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.filmpolski.pl/fp/index.php/515893 Хмелевская на filmpolski.pl]
Отрывок, характеризующий Хмелевская, Иоанна
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.
Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
- Родившиеся 2 апреля
- Родившиеся в 1932 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Варшаве
- Умершие 7 октября
- Умершие в 2013 году
- Умершие в Варшаве
- Писатели по алфавиту
- Писатели Польши
- Писатели XX века
- Авторы детективной прозы
- Польские писатели
- Писательницы Польши
- Иоанна Хмелевская
- Литераторы, известные под псевдонимами
- Выпускники Варшавского Политехнического института