Хмеловский, Пётр

Пётр Хмеловский
польск. Piotr Chmielowski
Место рождения:	Завадинцы Волынь Российская империя
Место смерти:	Варшава
Род деятельности:	прозаик, историк, переводчик
Язык произведений:	польский
Подпись:

Пётр Хмеловский (польск. Piotr Chmielowski; 9 февраля 1848 , с. Завадинцы на Волыни, Российская империя (ныне Городокский район Хмельницкой области Украины) — 22 февраля 1904, Львов, Австро-Венгрия) — польский писатель, историк литературы, критик, переводчик, педагог, профессор Львовского университета, доктор наук. Редактор.

Член-корреспондент (с 1893), действительный член Польской академии знаний (с 1902).

Биография

Сын помещика. До 1878 года изучал филологию и философию в императорском Варшавском университете. Продолжил образование в университете Лейпцига (философия, география, педагогика). В 1874 стал доктором наук (диссертация «Die organischen Bedingungen der Enstehung des Willens»)

В 1874—1898 преподавал польский язык в гимназиях Варшавы. Сотрудничал с печатными изданиями — «Przegląd Tygodniowy» (1867—1872), «Biblioteka Warszawska» (1870—1874), «Opiekun Domowy» (1872—1876), «Pamiętnik Towarzystwa Literackiego im. A. Mickiewicza», «Нива», «Przegląd Pedagogiczny», «Семья и школа», «Poradnik dla Dorosłych», «Encyklopedia Wychowawcza», «Biblioteka Arcydzieł Literatury Polskiej i Obcej». В 1882—1900 редактировал ежемесячник «Ateneum».

За статьи патриотического содержания несколько раз арестовывался царскими властями и находился в заключении в Александровской цитадели.

В 1882 году занял кафедру польской литературы в Варшавском университете. Из-за болезни лёгких с 1898 жил в Закопане. В 1903 году — адъюнкт-профессор Львовского университета и заведующий кафедрой истории польской литературы.

Похоронен на Лычаковском кладбище во Львове

Научно-литературная деятельность

Особое внимание уделял польской литературе периода романтизма и позитивизма; много внимания посвящал вопросам педагогики, истории образования и философии, литературной критике. Основываясь на идеях Ипполита Тэна, создал научное обоснование методов исследования истории литературы.

Ввёл в литературную критику понятие оценки критики, которая должна быть согласована с общественными интересами, результатами исследований и общепринятыми требованиями эстетики. Разработал систему обучения на основе самообразования.

Пропагандировал тенденциозно-морализаторскую и утилитарную литературу, поддерживал литературный реализм, отрицал модернистские направления в литературе и искусстве, хотя признавал достоинства творчества С. Выспяньского и Г. Жмиховской.

Занимался переводами на польский язык произведений Гёте и Канта. Подготовил историческую 4-томную работу «Złota przędza poetów i prozaików polskich» (1884—1887).

Среди важнейших его трудов сборники и отдельные литературно-критические статьи о А. Мицкевиче, М. Конопницкой,Ю. Крашевском, Ж. Ж. Руссо, В. Ржевусском, Г. Сенкевиче, Т. Чацком и других, «История новейшей польской литературы» (3-е издание, 1903).

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Ссылки

• [portalwiedzy.onet.pl/13562,,,,chmielowski_piotr,haslo.html Piotr Chmielowski] (польск.)

Отрывок, характеризующий Хмеловский, Пётр

– Ради бога, не можете ли вы меня облегчить? – сказал курьер, – у меня полна сумка писем к родителям.
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.


У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?