Хмелько, Михаил Иванович

Михаил Иванович Хмелько
Михайло Iванович Хмелько
Жанр:	сюжетное историческое искусство
Учёба:	КГХИ
Стиль:	социалистический реализм
Влияние:	К. Д. Трохименко
Влияние на:	Л. П. Стебловская, Е. А. Титова, Эдуард. Ревенко
Награды:
Звания:	народный художник УССР (1963)
Премии:

Михаил Иванович Хмелько́ (укр. Михайло Iванович Хмелько; 1919—1996) — советский живописец. Народный художник УССР (1963). Лауреат двух Сталинских премий (1948, 1950). Член КПСС с 1954 года.

Биография

М. И. Хмелько родился 23 октября 1919 года в Киеве в семье рабочего завода «Арсенал» революционера И. Н. Хмелько. В детстве посещал студию М. М. Ярового. В 1933 году поступил в Киевский художественный техникум. В 1940 годах учился в Одесском художественном техникуме. Участник Великой Отечественной войны. Служил сапёром-картографом. Будучи раненым, выбрался из окружения, пробрался в Киев, где скрывался до его освобождения. Впоследствии служил в бригаде фронтовых художников при политуправлении 1-го Украинского фронта.

В 1946 году окончил Киевский государственный художественный институт, где учился на курсе К. Д. Трохименко. В 1948—1973 годах заведовал кафедрой живописи в КГХИ, с 1962 года — профессор. В 1951—1957 годах возглавлял Союз художников Украины. В связи со злоупотреблением алкоголем был уволен из института. В последние годы, тяжело переживая перестройку и развал СССР, находился в творческом простое.

М. И. Хмелько умер 15 января 1996 года.

Творчество

• «За великий русский народ!» (1947)
• «Триумф победившей Родины» (1949)
• «Навеки с Москвой, навеки с русским народом» (1951)
• «Шахтёрская свадьба»
• «Т. Г. Шевченко и М. С. Щепкин в Москве»
• «Форсирование Днепра»
• «Над Киевом знамя Победы»
• «Белые журавли»
• «Танец жизни»
• «1941 — оборона Киева. Голосеевский лес»
• «Встреча Гагарина»
• диорама «Медицинская помощь в войсках Богдана Хмельницкого» (Киевский музей медицины)

Награды и премии

• Сталинская премия второй степени (1948) — за картину «За великий русский народ!» (1947)
• Сталинская премия первой степени (1950) — за картину «Триумф победившей Родины» (1949)
• народный художник УССР (1963)
• заслуженный деятель искусств УССР (1951)
• орден Ленина
• орден Трудового Красного Знамени
• орден Отечественной войны II степени (1985)

Ссылки

• [kyiv-vestnik.com.ua/public_s1174.html Мастера и шедевры. Триумф и трагедия живописца // Киевский Вестник. 9-11-2009.]
• [gazeta.zn.ua/SOCIETY/samyy_grandioznyy_tost.html Самый грандиозный тост. // «Зеркало недели. Украина», 18 мая 2007.]

Отрывок, характеризующий Хмелько, Михаил Иванович

Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.