Хндзорут
| Село
Хндзорут
Խնձորուտ
Показать/скрыть карты
|
Хндзорут (арм. Խնձորուտ) — село в Вайоцдзорской области в Армении.
Содержание
Описание
В селе имеется церковь XIX века.
География
Находится в 30 км к югу от Вайка на берегу правого притока Нахиджевана — Джахри. Располагается в достаточно широкой плодородной долине, тянущейся вниз от села вниз по течению реки. В долине на протяжении нескольких километров располагаются сельские сады и угодья. С двух сторон от села располагаются бедные растительностью горы.[1]
В 2 км к югу от села — руины Старого Хндзорута. К северо-западу — руины села Охбин.[1]
История
Село входило в провинцию (гавар) Вайоц Дзор области Сюник Великой Армении. Упоминается в записях XIII века Татевского монастыря. Позже было переименовано в тюркское Алмалу, входил в Шарур-Даралагязский уезд Эриванской губернии. 12 ноября 1946 года село было переименовано в Хндзорут.
Население
По данным «Кавказского календаря» 1912 года в селе Алмалу Шарур-Даралагёзского уезда Эриванской губернии жило 313 человек, в основном азербайджанцев, указанных в календаре как «татары»[2].
По данным на конец 1980-х годов население занималось скотоводством, земледелием и садоводством, а также табаководством и выращиванием шелкопряда. До 1940-х годов в селе выращивались ослы для соседних сёл.[1]
Динамика населения показана в таблице.
| Год | 1831 | Начало XX века | 1912 | 1970 | 2001 | 2009 |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Население | 115 | 315 (58 домов) | 313 | 618 (165 домов) |
Напишите отзыв о статье "Хндзорут"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Акопян Т. Х., Мелик-Башхян Ст. Т., Барсегян О. Х. Словарь топонимов Армении и прилегающих территорий = Հայաստանի և հարակից շրջանների տեղանունների բառարան. — Ер.: Изд-во Ереванского университета, 1986. — Т. 1. — 992 с. — 30 000 экз.
- ↑ [irakly.org/plugins/editors/xinha/plugins/ImageManager/demo_images/5Population/123.jpg Кавказский календарь. Тифлис 1912]
|
Это заготовка статьи об Армении. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Хндзорут
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
