Хоабинь (провинция)
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Административный центр | |
| Население (2009) |
786 964 (48-е место) |
| Плотность |
171,27 чел./км² (43-е место) |
| Площадь |
4 595 км² |
|
| |
| Часовой пояс | |
| Код ISO 3166-2 |
VN-14 |
Хоаби́нь (вьетн. Hòa Bình) — провинция в северной части Вьетнама. Административный центр — одноимённый город.
География
Граничит с провинциями: Футхо (на севере), Ханам и Ниньбинь (на востоке), Тханьхоа (на юге) и Шонла (на западе), а также с городом центрального подчинения Ханой (на северо-востоке). Площадь провинции составляет 4595 км². Рельеф преимущественно горный и холмистый, с узкими долинами. Климат тропический, отличается довольно засушливой зимой и жарким дождливым летом.
Население
По данным на 2013 год численность населения составляет 868 353 человека[1]. Население по данным на 2009 год — 786 964 человека. Плотность населения — 171,27 чел./км²[2].
Большинство населения провинции Хоабинь составляют мыонги — 63,3 %[3].
Динамика численности населения провинции по годам:
| 1999 | 2005 | 2006 | 2013 |
|---|---|---|---|
| 756 713 | 813 042 | 820 400 | 868 353 |
Административное деление
В административном отношении делится на 1 город (Хоабинь) и 10 округов.
Напишите отзыв о статье "Хоабинь (провинция)"
Примечания
- ↑ [world-gazetteer.com/wg.php?x=1368076485&men=gpro&lng=en&des=wg&geo=-4838&srt=1npn&col=adhoq&msz=1500 Hòa Bình] (англ.). World Gazetteer. Проверено 9 мая 2013. [www.webcitation.org/6GYMjzncB Архивировано из первоисточника 12 мая 2013].
- ↑ [www.statoids.com/uvn.html statoids.com]
- ↑ [vietnam.unfpa.org/webdav/site/vietnam/shared/Fact%20Sheet%20Hoa%20Binh%20Province%202007%20for%20DED%20visit.doc Kết quả toàn bộ Tổng điều tra Dân số và Nhà ở Việt Nam năm 2009].
Ссылки
- [www.hoabinh.gov.vn Официальный сайт провинции] (вьетн.)
|
Это заготовка статьи по географии Вьетнама. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Хоабинь (провинция)
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
