Торрес Гарсия, Хоакин

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Торрес и Гарсиа

Хоакин Торрес Гарсия
Joaquín Torres García
Дата рождения:	28 июля 1874(1874-07-28)
Место рождения:	Монтевидео
Дата смерти:	8 августа 1949(1949-08-08) (75 лет)
Место смерти:	Монтевидео
Подданство:	Уругвай
Гражданство:	Уругвай Уругвай
Жанр:	художник

Хоакин Торрес Гарсия (исп. Joaquín Torres García, род. 28 июля 1874 г. Монтевидео — ум. 8 августа 1949 г. Монтевидео) — уругвайский художник.

Жизнь и творчество

Х.Торрес Гарсия родился в небогатой семье лавочника. Начальное образование получил дома, где ему преподавала мать, школу не посещал. Когда юноше исполнилось 17 лет, семья переселяется в Каталонию, на родину его отца. Уже здесь, в барселонской Школе изящных искусств (Llotja) молодой человек обучается рисунку и живописи. В Барселоне Э.Торрес Гарсия живёт с 1892 по 1914 год. В первые годы после окончания учёбы он работает художником-иллюстратором, как в области художественной литературы, так и для различных католических журналов (напр. Revista Popular). В эти годы рисунки Х.Торреса Гарсия указывают на влияние творчества А.де Тулуз-Лотрека на его произведения. Художник также занимается монументальной живописью, росписью по стеклу в различных церквях и других общественных зданиях. В этот период Х.Торрес Гарсия становится одним из ведущих мастеров каталонского культурного движения новесентизм. В 1910 году он выполняет заказ по оформлению уругвайского павильона для Всемирной выставки в Брюсселе.

В 1920 году художник приезжает в Нью-Йорк, где пытается наладить производство изобретаемых им самим деревянных игрушек. Через два года он возвращается в Европу, и некоторое время живёт в Италии. В 1924 Х.Торрес Гарсия приезжает во Францию, и до 1926 года живёт в средиземноморском городке Вильфранш-сюр-Мер близ Ниццы, а затем уезжает в Париж. Здесь он занимает, совместно с художником Жаном Элионом, рабочее ателье и в 1930 году создаёт при поддержке Мишеля Сёфора, группу Круг и квадрат (Cercle et Carré). Уже в это время Х.Торрес Гарсия начинает интересоваться первобытным, примитивным и доколумбовским искусством Америки. Испытывая со временем всё более серьёзные финансовые затруднения, Х.Торрес Гарсия в 1932 уезжает из Парижа в Мадрид. В 1934 году художник возвращается на родину, в Уругвай. В Монтевидео он основывает Ассоциацию конструктивного искусства (Asociacíon de Arte Constructivo, AAC), преподает искусство живописи и занимается пропагандой своей художественно-эстетической теории о специфическом пути латиноамериканского искусства. Деятельность Торреса Гарсия также способствовала проникновению в уругвайское искусство европейских модернистских течений, в том числе кубизма и абстракционизма.

В 1921 году выставка работ Х.Торреса Гарсия прошла в Нью-йоркской студии Уитни, в 1933 — в Музее современного искусства в Мадриде. После смерти художника его ретроспективы можно было увидеть в музеях Аргентины, Германии, Франции, Нидерландов, Канады, США, Великобритании и других стран. В уругвайской столице ныне открыт музей Торреса Гарсия.

В 1909 году Х.Торрес Гарсия женится на Манолите Пинье де Рубьес. В этом браке они имели 4-х детей.

Сочинения

• Notes sobre art. Barcelona 1913.
• Diàlegs. Terrassa 1915.
• El descubrimiento de sí mismo. Girona 1917.
• Estructura. 1935.
• Historia de mi Vida. Montevideo 1939.
• Universalismo Constructivo: contribución a la unificación del arte y la cultura de América. 1943.

Литература

• Joaquín Torres-García. Staatliche Kunsthalle, Baden-Baden 1962 (Ausstellungskatalog)
• Emmanuel Guigon: Joaquín Torres-García. Un mondo contruit. Edition Hazan, Strtaßburg 2002, ISBN 2-901833-53-5 (Katalog zur gleichnam. Ausstellung)
• Mark Scheps u.a.: Lateinamerikanischen Kunst im 20. Jahrhundert. Prestel, München 1993, ISBN 3-7913-1241-3 (Kat. zur gleichnam. Ausstellung).
• Dörte Zbikowski: Geheimnisvolle Zeichen. Fremde Schriften in der Malerei des 20. Jahrhunderts; Paul Gauguin, Wassily Kandinsky, Paul Klee, Willi Baumeister, Julius Bissier, Joaquín Torres-García, Adolph Gottlieb, Mark Tobey. Cuivillier Verlag, Göttingen 1996, ISBN 3-89588-637-8 (zugl. Dissertation, Universität Marburg 1995)
• "Латинская Америка", том 2, изд."Советская энциклопедия", Москва, 1982, стр.484

Дополнения

• [www.torresgarcia.org.uy/ Музей Торреса Гарсия в Монтевидео] (на испанском языке)

Галерея

• Palau de la Generalitat (Barcelona) - 6.jpg

  Росписи в барселонском Дворце правительства

• TorresGracia-laTerra-2628sh.jpg

  Росписи в барселонском Дворце правительства

Отрывок, характеризующий Торрес Гарсия, Хоакин

– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.