Хобот

Знаете ли вы, что…
Хобот слона очень гибок, в нём приблизительно 40000 мышц. Кончик хобота настолько чувствителен, что слон им может поднять даже маленькую шпильку.

Хо́бот, или хобото́к (лат. proboscis) — непарный вырост на переднем конце тела животного, обычно обладающий подвижностью (способностью изгибаться и/или втягиваться). Термин используется в качестве общего названия для негомологичных органов у многих групп организмов.

Хобот позвоночных

Хобот у позвоночных представляет вытянутую носовую часть с ноздрями на конце и иногда достигает значительной длины и подвижности, как например у хоботных. Небольшой подвижный хобот имеют некоторые черепахи, а из млекопитающих некоторые землеройки (Macroscelides typicus), выхухоли, тапиры. Впрочем, у многих других млекопитающих нос слегка удлинён и отличается значительной подвижностью, так что между подвижным носом и хоботом трудно провести границу. У выхухолей хобот поддерживается двумя тонкими хрящевыми трубками и приводится в движение 5 мышцами. У слона хобот снабжён пальцеобразным отростком на конце. Кювье насчитывает в нём до 40000 отдельных мышечных пучков (продольных и кольцевых). Хоботы слонов, с их множеством мускулов, развились в тонкочувственные хватательные органы, позволяющие срывание и листьев с деревьев, и травы в степях. Слон не может опускать голову до земли, и хобот является весьма важным органом в его жизни. У морского слона из ластоногих небольшой хобот свойственен только самцу и отсутствует у самки.

Хобот турбеллярий

Среди турбеллярий имеется целое семейство Proboscidea, у которых на переднем конце расположен хобот, вероятно, являющийся органом осязания. Он представляет собой во втянутом состоянии ямку, выстланную наружным эпителием и окруженную слоем мускулатуры. Непосредственно к покровам примыкают мышцы, которых сокращение вызывает втягивание хобота и потому называемые ретракторами. Снаружи от этого слоя имеется другая мышечная оболочка, в виде мешка, облегающая первую и вызывающая своим сокращением вытягивание хобота. Физиологически этот слой занимает следующие мышцы, вытягивающие хобот и называемые протракторами.

Хобот скребней и ленточных червей

У паразитирующих в кишечнике позвоночных скребней и ленточных червей хоботом называют расположенный на переднем конце орган прикрепления, обычно вооружённый крючьями.

Скребни

У скребней имеется на переднем конце тела короткий хобот, вооружённый многочисленными шипами и крючками и окруженный мускулистым влагалищем. От хобота отходит ретрактор, который, по выходе из влагалища, продолжается в два ретрактора влагалища (брюшной и спинной), присоединяющиеся к продольной мускулатуре.

Ленточные черви

Хоботком ленточных червей называют переднюю часть сколекса несущую прикрепительное вооружение в виде крючьев, присосок или ботриев. Эта структура имеет большое значение для цестод, недавно попавших в просвет кишечника окончательного хозяина. У зрелой стробилы прикрепление осуществляется в основном за счёт микротрихий.

Хобот эхиурид

Представляет собой модифицированную предротовую лопасть — перистомиум. Часто хоботок довольно длинный, иногда дистальный его конец разделён на две лопасти (Bonellia viridis). Составлен ресничным эпителием, развитой соединительной тканью и сложной системой простомиальных мышц. Используется обитающими в толще грунта червями для сбора пищи с поверхности. В основании хобота находится рот.

Хобот головохоботных, сипункулид и кишечнодышащих

У приапулид и сипункулид хоботом называется передний конец тела, обладающий способностью втягиваться при помощи четырёх ретракторов и выпячиваться вследствие сокращения всего тела. На этом конце находится ротовое отверстие, окружённое щупальцами (у сипункулид), и поверхность хобота может быть усажена шипами (у приапулид).

У кишечнодышащих (Enteropneusta) весь передний отдел тела, лежащий впереди рта и отделённый от следующей части (воротника) узкой перетяжкой, носит название хобот. Внутри его залегают многие органы.

Хобот пиявок и полихет

Хобот пиявок и полихет — мускулистая, способная выворачиваться глотка, иногда несущая несколько хитиновых челюстей. Молниеносно выворачивающаяся глотка хищных полихет позволяет им питаться даже очень подвижными организмами. Представляет собой один из многих вариантов организации пищедобывающего аппарата кольчатых червей.

Хобот членистоногих

У членистоногих под именем хобота описываются ротовые части различного морфологического значения. У Pantopoda это выступ переднего сегмента, иногда довольно длинный и несущий на конце ротовое отверстие. Соответствует ли хобот Pantopoda приротовым конечностям, сросшимся вместе, не выяснено. Что касается сосущих насекомых и клещей, то там хобот, несомненно, является результатом модификации тех или других конечностей.

Хобот немертин

Хобот немертин представляет собой способное выворачиваться впячивание покровов, служащее для добывания пищи. Эпителий хобота структурно связан с эпителием ринхоцеля (влагалища хобота) — непарной полости в передней части тела червя. Втягивание хобота в тело происходит на счёт действия мускула-ретрактора располагающегося в ринхоцеле, а выбрасывание за счёт сокращения кольцевых мышц ринхоцеля.

Вооружённые немертины

Хобот вооружённых немертин (класс Enopla) не имеет отдельного отверстия, поэтому функцию ринхопоры выполняет ротовое отверстие, которое ведёт в объединённую полость передней кишки и хобота. Впячивание хобота отходит от этой полости независимо от кишечника (над ним). Хобот вооружённых немертин имеет сложное строение. Выделяют три отдела: передний (выворачивающийся отдел со сравнительно широким просветом), стилетный (с ещё более широкий просветом, в который выставлен один или несколько стилетов) и задний (отдел с узким просветом, никогда не выворачивается). При срабатывании хобот выворачивается до стилетного отдела и протыкает стилетом покровы жертвы. В этот момент из заднего отдела поступает ядовитый секрет, парализующий и убивающий жертву.

Невооружённые немертины

У невооружённых немертин (класс Anopla) хобот открывается отдельным отверстием расположенным терминально на переднем конце тела. Он не разделён на отделы и во ввёрнутом состоянии представляет собой длинную полую трубку, часто лишь ненамного менее длинную, чем всё тело. Невооружённые немертины не имеют стилетов, и их хобот не прокалывает покровы жертвы, а опутывает её целиком. Тем не менее, у некоторых видов на поверхности хобота присутствует вооружение (папиллы и шипы), а клетки его эпителия выделяют яд, обездвиживающий жертву. Хобот некоторых представителей разветвлён.

Интересные факты

Правильное название той детали противогаза, которую в просторечии именуют «хоботом», — «соединительная трубка».

Источники

• Хобот // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Хобот

Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.


Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]