Хогвартс

Эта статья является частью цикла статей о волшебном мире Гарри Поттера.

Школа Чародейства и Волшебства «Хо́гвартс» (Хо́гвартс)
Оригинальное название	Hogwarts School of Witchcraft and Wizardry
Девиз	лат. Draco dormiens nunquam titillandus! рус. Не дразните спящего дракона!
Год основания	более 1000 лет назад
Тип	школа магии

Хо́гвартс — вымышленное учебное заведение волшебников из вселенной «Гарри Поттера». Официальное название — Hogwarts School of Witchcraft and Wizardry или, реже, Hogwarts Academy of Witchcraft and Wizardry, в переводах — Шко́ла/Акаде́мия Чароде́йства и Волшебства́ «Хо́гвартс».

По словам преподавателя истории магии, Ка́тберта Би́ннса, Хогвартс был основан около тысячи лет назад четырьмя волшебниками: колдунами Годриком Гриффиндором (англ. Godric Gryffindor), Салазаром Слизерином (англ. Salazar Slytherin), волшебницами Кандидой Когтевран (англ. Rowena Ravenclaw) и Пенелопой Пуффендуй (англ. Helga Hufflepuff). Целью основателей было обучение и воспитание детей с магическим потенциалом. Этих детей собирали по всей стране. Однако со временем среди основателей произошёл раскол. Салазар Слизерин полагал, что в школе не следует обучать детей, родители которых магглы (то есть не являются волшебниками), а принимать следует детей только из семей волшебников. Разногласия между Слизерином и остальными основателями привели к тому, что Салазару Слизерину пришлось покинуть стены школы.

Хогвартс, вероятно, является единственной школой магии в Великобритании. Обучение начинается в 11 лет и длится 7 лет. В конце каждого года сдаются экзамены, но особенно важны для будущего учеников экзамены в конце 5-го и 7-го года обучения. Количество учеников Хогвартса точно не известно, но скорее всего, туда принимаются абсолютно все дети-волшебники из Великобритании.

Управляют школой директор и заместитель директора. К моменту начала действия директором школы является Альбус Дамблдор, его заместителем — Минерва МакГонагалл. Директор отчитывается перед Советом Попечителей, состоящим из 12 человек.

Обучение в школе бесплатное, но книги и школьный инвентарь учащиеся обычно покупают сами. Однако есть специальный фонд для покупки учебников и школьного инвентаря малоимущим ученикам.

Местонахождение школы и общие сведения

Джоан Роулинг в интервью охарактеризовала Хогвартс как

огромный, беспорядочно построенный, довольно устрашающего вида замок, с путаницей башенок и зубчатых стен. Подобно дому Уизли, это здание не могло бы быть построено маглами, потому что оно поддерживается магией.

Во второй книге рассказывается, что Гарри с Роном во время полёта в Хогвартс на заколдованной машине мистера Уизли двигались строго на север, а значит, Хогвартс расположен к северу от Лондона.

Согласно другому интервью, Хогвартс находится где-то в Шотландии. Многочисленные заклинания в школе и вокруг неё делают невозможным для маггла найти школу: всё, что может увидеть маггл — это развалины и табличка «Keep out» («Опасно»). На территории школы, кроме замка, есть горное озеро, большой лес, называемый Запретным из-за живущих там опасных существ (в частности, гигантских пауков (Акромантулов) и кентавров), оранжереи, совятник, избушка лесничего и поле для игры в Квиддич. Замок окружён горами. Лестницы (которых в замке 142) и школьные помещения двигаются. Замок увешан картинами, персонажи которых ходят друг к другу в гости. Некоторые двери в замке открываются, только если их коснуться в определённом месте, другие — если их вежливо попросить, третьи двери фальшивые, а за ними стена.

Трансгрессия в Хогвартс и из Хогвартса невозможна, но этот запрет может быть снят на ограниченное время в ограниченном пространстве. Электронные приборы на территории Хогвартса не работают. В книге Гарри Поттер и Кубок огня, Гермиона объясняет, что причина в высоком уровне магии на территории школы. Однако в школе есть радио для волшебников, работающее на магии, а не на электричестве. Кроме того, профессор Слизнорт в свободное от работы время слушает у себя в кабинете старенький граммофон.

Ближайшим населённым пунктом является деревушка Хогсмид — единственная в Великобритании, где живут только волшебники. Также Хогсмид название не только деревни, но и ближайшей к Хогвартсу железнодорожной станции, на которую прибывает поезд «Хогвартс Экспресс» (см. ниже). На карте, которую Дж. К. Роулинг нарисовала для съёмок фильмов по своим книгам, станция находится к юго-востоку от школы, а деревня Хогсмид — к северо-западу.

Лозунг Хогвартса — «Draco dormiens nunquam titillandus!»^{[уточнить]}, что на латыни означает «Никогда не щекочи спящего дракона!». Роулинг так объяснила происхождение лозунга:

Все школы, в которых я училась или побывала, имели девизы в духе «Стремись» или «Вперёд и вверх». Мне же хотелось, чтобы девиз Хогвартса был хорошим полезным советом.

Оригинальный текст (англ.)  

All the schools I’ve ever been to or taught in have mottos: «Persevere», «Onwards and Upwards». I wanted good solid practical advice for Hogwarts.

У Хогвартса есть и гимн, который приводится в главе 7 («Распределяющая шляпа») книги «Гарри Поттер и философский камень».

Сведения о количестве студентов в Хогвартсе противоречивы. В одном интервью Роулинг сказала, что всего их около 1000, в другом — что в прошлом считала, что их около 600.

Согласно интервью Роулинг, школа является мультиконфессиональной (multifaith).

В романе упоминаются аналогичные школы в других странах — Шармбатон во Франции и Дурмстранг, местонахождение которого не указывается. В четвёртой книге Гермиона рассказывает друзьям, что школа Дурмстранг, вероятно, находится где-то на севере, потому что в список необходимых вещей входит тёплая одежда на меху. Кроме того, упоминается Институт Салемских Ведьм. Из текста непонятно, является ли этот институт школой магии, но Роулинг подтвердила, что это действительно так. В четвёртой книге упоминается также школа магии в Бразилии. Также, в книге «Гарри Поттер и Орден Феникса» упоминается, что Нимфадора Тонкс закончила Мракоборческую академию.

Поступление

Волшебное перо в Хогвартсе регистрирует рождение магов и записывает их имена на большой свиток пергамента. Каждый год свиток читается, и приглашения в Хогвартс посылаются всем британским детям, которым исполнилось или исполнится до 1 сентября текущего года 11 лет. Принимать приглашение не обязательно: некоторые родители предпочитают домашнее обучение. Приглашение должно быть принято или отвергнуто не позже 31 июля. В случае, если ребёнок растёт у магглов, кто-либо из персонала школы приезжает, чтобы поговорить с ребёнком и его родителями или опекунами и помочь ему с покупкой учебников и инвентаря.

Вместе с письмом посылается список учебников, формы и инвентаря. В первой книге список включает 8 учебников, а также:

• Три простых рабочих мантии (чёрных).
• Одна простая остроконечная шляпа (чёрная) на каждый день.
• Одна пара защитных перчаток (из кожи дракона или аналогичного по свойствам материала).
• Один зимний плащ (чёрный, застёжки серебряные).
• 1 волшебную палочку.
• 1 котёл (оловянный, стандартный размер № 2).
• 1 комплект стеклянных или хрустальных флаконов.
• 1 телескоп.
• 1 медные весы.

Студенты могут привезти с собой сову, кошку, жабу (хотя на протяжении действия трёх первых книг Рон привозил с собой крысу Коросту, в книге «Гарри Поттер и узник Азкабана» Гермиона привезла рыжего кота Живоглота, а в 6 книге «Гарри Поттер и Принц-полукровка» Джинни Уизли привезла с собой карликового пушистика Арнольда). Первокурсникам запрещено брать с собой мётлы (исключением являлся Гарри Поттер).

Всё это можно купить в Косом переулке, потайной улице, вход в которую находится возле бара «Дырявый Котёл».

Книги и школьный инвентарь учащиеся обычно покупают сами. В шестой книге упоминается специальный фонд для покупки учебников и школьного инвентаря малоимущим ученикам.

В книгах нет сведений о том, как дети до 11 лет обучаются чтению, письму и счёту. Дети, чьи родители или опекуны — магглы, скорее всего, учатся в обычных маггловских начальных школах, как это было с Гарри Поттером и, вероятно, с Гермионой Грейнджер. Детей из магических семей, возможно, учат родители или же для их обучения программе начальной школы используется какой-то вид магии.

Дорога в Хогвартс

Стандартным способом (по крайней мере для студентов) добраться в Хогвартс является поезд «Хогвартс-экспресс», 1 сентября отходящий в 11 утра от платформы 9¾ вокзала Кингс-Кросс. На платформу можно попасть, пройдя сквозь разделительный барьер между платформами 9 и 10 (при этом магглы не должны заметить, как человек исчезает в барьере). Поезд идёт весь день и вечером (предположительно, в 7 часов) прибывает в магическую деревню Хогсмид.

Дорога к замку

Чтобы добраться от станции Хогсмид до замка, первокурсники пересекают Чёрное озеро на небольших лодках, что является своеобразной традицией (с озера открывается прекрасный вид на замок), а ученики старших курсов едут к замку в каретах, запряжённых фестралами, проезжая через ворота, знаменующие вход на прилегающую уже непосредственно к замку территорию. На территории Хогвартса растут необычайные зеленые стены, сделанные из зарослей. На колоннах, на которых держатся ворота, стоят статуи крылатых вепрей, так как «Хогвартс» в переводе с некоторого древнего языка означает «вепрь».

Церемония распределения и пир

Затем студенты и преподаватели собираются в Большом Зале, и начинается церемония отбора. Выносят Распределяющую Шляпу, которая поёт песню (упоминается, что Шляпа на каждой церемонии распределения поёт новую песню, тратя каждый год на сочинение новой, однако этому есть опровержение). По окончании песни первокурсники один за другим садятся на табурет перед всеми студентами и надевают Шляпу, которая распределяет каждого студента в один из четырёх факультетов в зависимости от характера и внутренних качеств ученика. Иногда Шляпа предлагает студенту два факультета на выбор. Получив распределение, первокурсник отправляется за стол своего факультета, где его встречают аплодисментами и рукопожатиями. В книгах не описано ни одного случая, когда студенту не понравился бы окончательный выбор Шляпы.

Затем начинается пир. После пира делаются текущие объявления и поётся школьный гимн. Каждый поёт как хочет, на свой мотив, после чего студенты отправляются по своим спальням. Первокурсников разводят по спальням старосты.

Другие способы добраться до Хогвартса

• Полёт на любом магическом предмете или животном, способном летать. Так, в книге «Гарри Поттер и Тайная комната» Гарри Поттер и Рон Уизли добрались в школу на летающем Ford Anglia 105E Артура Уизли. Но при этом они нарушили несколько законов и школьных правил. В результате Гарри и Рон получили выговор и угрозу отчисления при следующем подобном нарушении. В книге «Гарри Поттер и Орден Феникса» Фред и Джордж Уизли покидают школу на мётлах, также Гарри и его сотоварищи улетают на фестралах в Министерство магии. Сириус Блэк в книге «Гарри Поттер и узник Азкабана» скрывается от дементоров на гиппогрифе Клювокрыле, очередном любимце Хагрида.
• Кабинет директора снабжён камином, и туда можно добраться через каминную сеть. В книгах «Гарри Поттер и Орден Феникса» и «Гарри Поттер и Кубок огня» Поттер использует камины в Хогвартсе для связи с Сириусом Блэком.
• Порталы. Так Гарри Поттер попадает в Хогвартс в книгах «Гарри Поттер и Орден Феникса» (после битвы в министерстве магии) и «Гарри Поттер и Кубок огня» (после убийства Седрика Диггори и сражения с Тёмным Лордом). Судя по тому, что обычно студенты используют поезд, использование порталов в Хогвартс и из Хогвартса, как правило, невозможно. В книге «Гарри Поттер и Орден Феникса» Дамблдору приходится создать портал заклинанием «Портус» — директор обладает рядом особых полномочий в школе.
• Трансгрессия. Хотя в целях безопасности трансгрессия в Хогвартс и из него сделана невозможной, можно трансгрессировать рядом с Хогвартсом и войти на территорию Хогвартса. Так попадают в Хогвартс Гарри Поттер и Альбус Дамблдор в книге «Гарри Поттер и Принц-полукровка».
• На территории школы находится Выручай-комната, становящаяся тем, что нужно входящему в неё человеку. Через Выручай-комнату можно попадать из Хогвартса во внешний мир и обратно, например используя Исчезательные шкафы, как это делал Драко Малфой в книге «Гарри Поттер и Принц-полукровка». Через эту же комнату студенты в книге «Гарри Поттер и Дары Смерти» попадали в трактир «Кабанья голова» в Хогсмиде.
• Также существует семь потайных ходов, ведущих на территорию Хогвартса. Один из них находится в аварийном состоянии, полностью завален. Четыре других — под наблюдением Аргуса Филча. Ещё один ведёт от корней Гремучей Ивы до Визжащей Хижины. Последний начинается в коридоре третьего этажа в потайном проходе за горбом статуи Одноглазой ведьмы (Ганхильда из Гонсмура) и заканчивается в «Сладком королевстве» в Хогсмиде. Впрочем, в последней книге мы узнаём о существовании восьмого потайного хода, ведущего из трактира «Кабанья голова» прямиком в Выручай-комнату Хогвартса (остальные семь ходов были опечатаны при руководстве Северуса Снегга).

Факультеты

Хогвартс делится на 4 факультета (houses), каждый назван по фамилии своего основателя: Гриффиндор, Слизерин, Когтевран и Пуффендуй. Каждый факультет имеет свой талисман, свои цвета и своё привидение. В течение учебного года факультеты соревнуются за кубок факультетов, набирая и теряя баллы. Каждый факультет имеет свою команду по квиддичу, которые соревнуются за кубок школы по этому волшебному виду спорта. Эти два соревнования порождают соперничество между факультетами. Во главе факультета стоит декан (Head), в прошлом учившийся на этом факультете. На своём факультете декан отвечает за донесение важной информации до сведения студентов, наказания студентов за серьёзные проступки, реагирование на аварийные ситуации. Каждый факультет имеет собственные спальни и свою гостиную. За редкими исключениями, спальни и гостиная факультета недоступны для студентов других факультетов и охраняются картинами, дверями либо сплошной стеной, требующими разгадать загадку (гостиная Когтеврана), постучать по двери в особом ритме (гостиная Пуффендуя) или назвать пароль (гостиные Гриффиндора и Слизерина). На своём факультете мальчики не имеют права входить в спальни для девочек, а девочки в спальни для мальчиков входить могут. Это правило установили основатели, считавшие девочек более порядочными.

В первые годы существования Хогвартса его основатели лично отбирали студентов для своих факультетов. В дальнейшем из-за беспокойства об отборе студентов после смерти основателей Годрик Гриффиндор снял свою шляпу, и каждый основатель добавил туда свои знания. С тех пор студентов распределяет Распределяющая Шляпа.

Слово «факультет» применительно к делению Хогвартса является условным русскоязычным переводом термина «house», означающего типичное для британских школ внеучебное «гражданство» учеников любых возрастов, которые вместе живут или участвуют в соревнованиях. За счёт пересечения первокурсников и «старичков» возникает преемственность, и каждый house обычно имеет свои традиции.

Распределение по факультетам

Распределение учеников по факультетам происходит на 1-м курсе перед самым началом обучения. Процессом распределения занимается специальная волшебная Распределяющая Шляпа. Ученик должен надеть Шляпу на голову, и тогда она даст ответ — на какой факультет следует поступить этому ученику. При этом Шляпа исходит из личных качеств ученика: храбрых и благородных она отправляет в Гриффиндор, умных и сметливых — в Когтевран, упорных и честных — в Пуффендуй, а хитрых и изворотливых (до победы над Волан-де-Мортом — в основном, чистокровных) — в Слизерин.

Если ученик по своим качествам подходит разным факультетам, Шляпа предлагает выбрать ему самому. Так, Гарри Поттер при распределении твердил про себя: «Только не Слизерин», — и шляпа, прислушавшись к его желанию, выкрикнула: «Гриффиндор».

Но Альбус Дамблдор говорит Гарри Поттеру о том, что решение Шляпы зависит не от врождённых качеств ученика, а лишь от его желания.

Решение Шляпы принимается всеми с уважением, обжалованию не подлежит и выполняется неукоснительно. Не известно ни одного случая последующего перехода учеников с одного факультета на другой, недовольства ученика своим распределением или примеров обучения одного человека на нескольких факультетах.

Хотя во время Битвы за Хогвартс Волан-де-Морт поджёг Шляпу, она не сгорела и продолжала функционировать.

Баллы

Ежегодно проходит соревнование между факультетами, какой из них получит больше баллов. За достижения и промахи каждого студента — как академические, так и дисциплинарные — могут быть начислены или сняты баллы с его факультета. Таким образом, в Хогвартсе используются групповые поощрения и наказания. В первой книге гриффиндорцы объявляют коллективный бойкот Гарри Поттеру и его друзьям за потерю 150 баллов.

Снимать или добавлять баллы факультетам имеет право любой преподаватель, а также факультетский староста. Похоже, что нет правил по поводу того, какое количество баллов снимается или добавляется в каких случаях (кроме неписаных традиций: например, за правильный ответ на уроке начисляют 5—10 баллов, столько же снимают за мелкий проступок).

Также баллы начисляются за высокие результаты в ежегодном турнире по Квиддичу между четырьмя факультетами.

Отмеряют баллы большие заколдованные песочные часы в холле. Их четыре: по одному на каждый факультет. Вместо песчинок в них — драгоценные камни цвета факультета: рубины в гриффиндорских часах, жёлтые топазы — в пуффендуйских, сапфиры — в когтевранских, изумруды — в слизеринских. Когда баллы добавляются или снимаются с факультета, в соответствующих часах такое же количество камней падает в нижнюю половину или, наоборот, поднимается в верхнюю.

В конце каждого года факультет, набравший наибольшее количество очков, выигрывает кубок школы.

Гриффиндор

Гриффиндор (англ. Gryffindor) — отличительные качества учеников этого факультета: храбрость, честь, благородство. Талисман — лев, цвета — алый и золотой. Декан — преподаватель трансфигурации Минерва Макгонагалл. Привидение — Почти Безголовый Ник. Основатель — Годрик Гриффиндор. Согласно Роулинг, Гриффиндор соответствует стихии огня.

В переводе с французского «Гриффиндор» означает «золотой грифон». Обычно грифона характеризуют как бдительное, храброе и сильное существо. Кроме того, у кабинета профессора Дамблдора есть латунный молоток в виде грифона, чтобы стучать им в дверь.

Хотя Гриффиндор считается «хорошим» факультетом, не всех гриффиндорцев можно назвать «хорошими». Так, Кормак Маклагген груб и невыдержан. Гриффиндорка Ромильда Вейн пыталась соблазнить Гарри Поттера, используя любовное зелье. Пожиратель Смерти Питер Петтигрю тоже учился на этом факультете.

Общая комната Гриффиндор располагается в одной из самых высоких башен, вход в которую находится на 7 этаже восточного крыла замка. Он охраняется портретом Полной Дамы в розовом платье, которая открывает проход, запрашивая пароль с любого, кто хочет войти в комнату.

На факультете Гриффиндор учились Гарри Поттер, его родители, все упомянутые в книгах члены семейства Уизли, Гермиона Грейнджер и другие.

Башня Гриффиндора — вторая по высоте башня в Хогвартсе. Здесь расположены гостиная и спальни факультета Гриффиндор, поэтому внутреннее убранство этих помещений решено в ало-золотых тонах. Видимо так же, как и башня астрономии, гриффиндорская башня расположена на фасадной стороне замка, окнами на Запретный лес и хижину Хагрида. Гостиная Гриффиндора находится в гриффиндорской башне. Войти в неё можно только через проход, расположенный за портретом Полной Дамы на седьмом этаже замка Хогвартс. И открыть этот проход может только сама Полная Дама (либо какой-то другой портрет, выполняющий роль стража прохода, как это происходит в третьей книге). Как и у двух других факультетских гостиных, нужно назвать пароль для того, чтобы попасть внутрь. Обычно старосты узнают пароль первыми и обязаны сообщить его остальным студентам факультета.

Гостиная представляет собой комнату отдыха — круглое уютное помещение, оформленное в красно-золотых тонах, где студенты Гриффиндора могут расслабиться, позаниматься, пообщаться во внеурочное время. Присутствует много мягких кресел, которые можно придвинуть к столам (например, чтобы делать уроки) или к камину. На стене гостиной есть стенд, где вывешиваются объявления о различных событиях как факультетского, так и общешкольного масштаба. Например, тут можно найти расписания занятий факультативов и клубов, объявления о продаже или потере предметов, о наборе в команду по квиддичу и т. д. Вполне вероятно, что факультетские стенды объявлений как-то связаны между собой. Так, все декреты об образовании, которые издавала Долорес Амбридж, появлялись рано утром на этом стенде, хотя сама она порог гостиной не пересекала. Из окна башни открывается вид на озеро и окрестности школы.

Часто гриффиндорцы собираются здесь отметить то или иное событие. Например, во время действия сюжета романов они таким образом отмечали победу факультетской сборной в Квиддич и Гарри Поттера на первом испытании в Турнире Трёх Волшебников. Так же они отметили и успешный запуск волшебного фейерверка Фреда и Джорджа Уизли.

Гриффиндорская гостиная памятна студентам и как место разнообразных событий. Так, Гарри впервые поцеловался здесь с Джинни Уизли на глазах у всего факультета, а Рон Уизли не менее прилюдно миловался с Лавандой Браун, Сириус Блэк использовал камин Гриффиндора, чтобы пообщаться с Гарри и его друзьями, а близнецы проводили тут рекламу, испытания и продажу своей продукции, когда ещё не обзавелись собственным магазином.

Из гостиной факультета ведут две разные лестницы к спальням: одна — к спальне мальчиков, другая — к спальне девочек. Упоминается, что лестница, ведущая к спальне девочек, заколдована, и если по ней пройдет мальчик, то лестница немедленно превратится в покатую горку. Заклинание, которое используется для «защиты» комнаты от мальчишек, скорее всего — заклятие глиссео. Девочки, однако, могут спокойно пройтись по лестнице к мальчикам.

Пуффендуй

Пуффендуй (англ. Hufflepuff, Хаффлпафф) — ценит трудолюбие, верность и честность (fair play). Талисман — барсук, цвета — канареечно-жёлтый и чёрный. Декан — преподаватель травологии Помона Стебль. Привидение — Толстый Монах. Основатель — Пенелопа Пуффендуй (в оригинале — Helga Hufflepuff). Согласно Роулинг, Пуффендуй соответствует стихии земли.

Факультет находится в полуподвалах. Попасть туда можно, пройдя коридор, ведущий в кухню Хогвартса.

Известно: чтобы попасть в гостиную Пуффендуя, нужно простучать определённый ритм на бочках. Если ритм неправильный, то стучащего обливает уксусом.

Когтевран

Когтевран (англ. Ravenclaw, Рэйвенкло) — ценит ум, творчество, остроумие и мудрость. Популярная когтевранская пословица гласит: «ума палата дороже злата» (англ. «wit beyond measure is man’s greatest treasure», дословно «остроумие сверх меры является величайшим сокровищем человека»). Талисман — Орёл, цвета — синий и бронзовый (в фильмах заменены на синий и платиновый). Декан — профессор заклинаний Филиус Флитвик. Привидение — Серая Дама, Елена Когтевран, дочь Кандиды. Основатель — Кандида Когтевран (в оригинале — Rovena Ravenclaw).

В седьмой книге упоминается, что Серая Дама при жизни была дочерью Кандиды Когтевран и носила имя Елена. Согласно Роулинг, Когтевран соответствует стихии воздуха.

Башня Когтеврана

Башня Когтеврана — одна из самых высоких башен замка Хогвартс, по высоте уступает только астрономической и гриффиндорской. Выходит окнами на озеро, оттуда открывается потрясающий вид на окрестности. В башне находится гостиная и спальни факультета Когтевран, отсюда и название.

В повествовании башня Когтеврана упоминается только под конец седьмой книги. Здесь Гарри Поттер находит изображение предпоследнего крестража, Диадемы Кандиды Когтевран.

Во время битвы за Хогвартс на верхних этажах башни расположился один из отрядов защитников Хогвартса, отбивавший атаки армии Волан-де-Морта.

Гостиная Когтеврана

Гостиная Когтеврана впервые описывается в кульминации книги «Гарри Поттер и Дары Смерти». Круглая, с голубыми гардинами и мягкими креслами, куполообразным потолком, на котором нарисовано звёздное небо, и статуей Кандиды Когтевран в диадеме. Статуя выполнена в натуральную величину. Вход: дверь на пятом или шестом этажах с бронзовым молотком в форме орла. Для входа в гостиную требуется правильно ответить на загадку.

Слизерин

Слизерин (англ. Slytherin) — ценит хитрость, честолюбие, решительность, находчивость. Книга также позволяет предположить, что для слизеринцев характерна жажда власти. Салазар Слизерин также определял учеников чаще по чистоте крови. Талисман Слизерина — змея, цвета — зелёный и серебристый. Декан — Северус Снегг, профессор зельеварения. Его предшественник, а потом и преемник на этом посту — Гораций Слизнорт, также преподававший зельеварение. Привидение — устрашающий Кровавый Барон. Согласно Роулинг, Слизерин соответствует стихии воды. Спальни и гостиная Слизерина располагаются за каменной стеной в подземельях. Гостиная Слизерина — длинная низкая комната, выдержанная в стиле подземелья, находящаяся под Хогвартским Озером, освещённая зелёными лампами и обставленная резными креслами.

К моменту поступления Гарри Поттера в Хогвартс Слизерин пользовался зловещей репутацией. Рубеус Хагрид сказал ему, что не было злой волшебницы или волшебника, который бы не учился в Слизерине. Со стороны Хагрида это было преувеличением, поскольку Сириус Блэк, которого он тогда считал убийцей многих людей и Пожирателем Смерти, учился в Гриффиндоре. Но многие злые волшебники действительно вышли из Слизерина, включая Волан-де-Морта и почти всех его сторонников (Питер Петтигрю учился в Гриффиндоре). Во время Битвы за Хогвартс ни один студент Слизерина не вызвался сражаться против Волан-де-Морта. С другой стороны, были и слизеринцы, как например Гораций Слизнорт, и Северус Снегг, поначалу служивший Волдеморту и лишь потом перешедший на сторону Дамблдора, и также бывший Пожиратель Смерти Регулус Блэк, который раскаялся и похитил крестраж Тёмного Лорда.

Среди качеств, влияющих на попадание в Слизерин, Распределяющая Шляпа называет чистоту крови, но до пятой книги этот фактор не упоминается. Кроме того, не все студенты Слизерина были чистокровными (примеры: Том Реддл). В последней книге группа егерей заявляет, что «not many Mudbloods» («не много грязнокровок») распределяется на Слизерин, из чего следует, что некоторые нечистокровные маги туда всё-таки распределяются.

Считая, что победил Гарри Поттера, Волан-де-Морт решил уничтожить все факультеты, кроме Слизерина, где учились бы все студенты Хогвартса. Однако Волан-де-Морт был побеждён и погиб, после чего Слизерин перестал быть бастионом чистой крови.

Гостиная Слизерина

Комнаты факультета Слизерин расположены в подземельях Замка Хогвартс, за стеной, в конце коридора, который большинство учеников считают тупиковым. Но на самом деле если назвать пароль, то часть стены отъедет в сторону, открывая потайной ход, ведущий в гостиную факультета. Гостевые комнаты представляют собой помещения с низким потолком, стульями с тёмно-зелёной обивкой и лампами, излучающими холодное болотное свечение. Гостевые комнаты отчасти находятся прямо под Чёрным Озером. Комнаты обставлены низкими старыми тёмно-зелёными или чёрными кожаными диванами и тёмными старыми буфетами. Гостиная выглядит обставленной со вкусом.

На втором году обучения в Хогвартсе Гарри Поттер и Рон Уизли с помощью Оборотного зелья в облике Крэбба и Гойла пробираются в Гостиную факультета, чтобы узнать, кто является наследником Слизерина. Паролем оказались слова «Чистая Кровь».

Семестры, каникулы и праздники

Учебный год структурирован так же, как и в обычных школах и колледжах Великобритании.

Учебный год делится на 3 триместра (семестра), разделённых рождественскими и пасхальными каникулами, начинается 1 сентября и заканчивается в июне, после чего следуют 9-недельные летние каникулы. На рождественские и пасхальные каникулы студенты имеют право остаться в Хогвартсе. Оставшиеся на каникулы не посещают уроков, а на Рождество и Пасху для них устраивается праздник. На пасхальные каникулы преподаватели задают большое количество домашних заданий для подготовки к годовым экзаменам.

Других каникул в Хогвартсе нет. Праздников в Хогвартсе пять: первый и последний день учебного года, Хэллоуин, Рождество и Пасха. Иногда устраиваются дополнительные праздники, например, Святочный бал во время Турнира трёх волшебников или День Святого Валентина (во второй книге).

Предметы и персонал

В Хогвартсе около 13 преподавателей, называемых (кроме преподавателя полётов на метле) профессорами, и каждый специализируется по своему предмету. Кроме того, в школе работает медсестра, завхоз, библиотекарь и лесник. Около сотни домовых эльфов работают на кухне и поддерживают чистоту в замке.

Трансфигурация

Трансфигурация (англ. transfiguration букв. «видоизменение», «преображение») — дисциплина, изучающая магические превращения одних предметов в другие. Для трансфигурации требуется волшебная палочка и знание соответствующей формулы. Превращать можно как живые, так и неживые объекты, а также части объектов. Создание предметов из ничего или их исчезновение являются частными случаями трансфигурации.

Трансфигурация подчиняется определённым магическим законам — в частности, Законам Элементальной Трансфигурации Гэмпа; существует пять «принципиальных исключений» из них, в том числе еда, которые нельзя создавать из ничего.

В Хогвартсе трансфигурация является обязательным предметом с первого года обучения по пятый, после чего нужно сдать экзамен СОВ. Далее возможен выбор курса на шестом и седьмом году обучения для сдачи ЖАБА.

Курс трансфигурации включает в себя практические занятия и письменные работы.

Во время обучения Гарри Поттера в Хогвартсе трансфигурацию преподавала Минерва Макгонагалл, а до неё — Альбус Дамблдор. Известно, что профессия волшебника-целителя требует отметки У/B на экзамене уровня СОВ по трансфигурации.

Журнал «Трансфигурация сегодня» публикует статьи по трансфигурации.

Защита от Тёмных искусств

Защита от Тёмных искусств — дисциплина, изучающая защиту от оборотней, вампиров, дементоров, боггартов и прочей нечисти, а также от запрещенных заклятий и темных магов.

Из-за проклятия Волан-де-Морта, ни один преподаватель защиты от Тёмных искусств не мог продержаться на своей должности больше года. Волан-де-Морт наложил это проклятие, когда ему самому отказал в этой должности Альбус Дамблдор. Проклятие потеряло силу после смерти Волан-де-Морта.

Книга	Преподаватель(ница)	Кому служил(а)	Чему научил(а) Поттера во время преподавания	Действия во время преподавания	Итог	Дальнейшая судьба
1	Квиринус Квиррелл	Волан-де-Морту	Рассказывал о «Проклятии Призраков», говорил о способах лечения от укусов оборотней.	Пытался убить Поттера и украсть философский камень.	Погиб в финальной битве от прикосновения Поттера
2	Златопуст Локонс	Себе	На показательной дуэли с ним Снегг научил Гарри обезоруживающему заклинанию «Экспеллиармус» (в игре Локонс учит заклинаниям Риктусемпра и Спонджифай)	Пытался стереть память Гарри Поттеру и Рону Уизли.	Лишился памяти.	Попал в больницу св. Мунго.
3	Римус Люпин	Альбусу Дамблдору	Защите от дементоров (посредством Патронуса), боггартов, красных колпаков, болотных фонарников, ползучих водяных, гриндилоу	Обучал Гарри Патронусу, рассказывал ему о родителях, в конце рассказал правду о Сириусе.	Уволился, когда Снегг разгласил, что Люпин — оборотень.	Женился на Нимфадоре Тонкс, имел сына. Героически погиб в битве за Хогвартс в седьмой книге.
4	Грозный Глаз Грюм (формально)	Альбусу Дамблдору	Не преподавал.	Много месяцев просидел заточённым в ящике	Уволился для поправки здоровья.	Убит в седьмой книге, во время операции «Семь Поттеров»
5	Барти Крауч младший (фактически)	Волан-де-Морту	Непростительным Заклятиям, сопротивлению заклятию Империус	Заманил в ловушку Гарри Поттера и Седрика Диггори. Результат: убийство Седрика Диггори, возрождение Волан-де-Морта. Заточил в ящик Грозного Глаза Грюма. Обучал студентов Непростительным Заклятиям. Выдавал себя за Аластора Грюма, пользуясь оборотным зельем.	Поцелуй дементора
6	Долорес Амбридж	Корнелиусу Фаджу	Практическим навыкам не учила	Мучила Гарри Поттера. Не позволяла ученикам практиковать защиту от Тёмных искусств. Собиралась пытать Гарри Поттера и его друзей.	Атакована кентаврами и с позором изгнана из школы.	Осталась на работе в министерстве магии. После прихода к власти Волан-де-Морта мучила и несправедливо осуждала маглорождённых. После победы над ним отправлена за это в Азкабан.
7	Северус Снегг	Альбусу Дамблдору	Учил студентов зельеварению, затем — невербальным чарам, но Гарри не смог этому научиться	Постоянно оскорблял Гарри, защищал Драко Малфоя во время выполнения порученного тому Волан-де-Мортом задания. Убил Дамблдора по его собственному приказу	Изгнан с позором из Хогвартса как убийца Альбуса Дамблдора	Ненавидимый студентами и преподавателями, стал директором Хогвартса. Убит змеёй Нагайной по приказу Волан-де-Морта (книга 7)
8	Амикус Кэрроу	Воланд-де-Морту	Гарри Поттер в тот год не учился	Обучал студентов тёмным искусствам. Заставлял студентов тренировать заклятие Круциатус на учениках, оставленных после уроков.	Был повержен Гарри Поттером.	Неизвестна

Заклинания

Заклинания — дисциплина, изучающая различные движения палочкой с одновременным произнесением одного или нескольких слов; данные действия, будучи правильно произведены, дают различные результаты.

Заклинания условно можно подразделить на две группы: заклинания, в которых использованы латинские слова или корни, и заклинания на английском языке (в переводе заменены русскими эквивалентами).

По крайней мере для некоторых заклинаний (например, Круциатус) необходим определённый психологический настрой. Важно также правильное произношение заклинания.

Единственным известным преподавателем заклинаний является профессор Филиус Флитвик.

Зельеварение

См. также список зелий, которые упоминаются в книгах о Гарри Поттере.

Зельеварение — дисциплина, изучающая создание магических зелий. В Хогвартсе Зельеварение является обязательным предметом с первого года обучения по пятый. Если учащийся успешно сдаст экзамен уровня СОВ, возможен выбор курса на шестом и седьмом году обучения для сдачи экзаменов уровня ЖАБА.

Преподаватели — Северус Снегг (книги 1-5), Гораций Слизнорт (книги 6-7). До Снегга преподавателем Зельеварения также был Гораций Слизнорт.

На 1-5 курсах Зельеварение было нелюбимым предметом Гарри Поттера из-за придирок и оскорблений Северуса Снегга.

Астрономия

Астрономия — единственная область обучения в Хогвартсе, которая имеет прямой эквивалент в мире магглов. Классы астрономии находятся в Башне Астрономии, самая высокая башня в Хогвартсе. Цель урока — наблюдения вечерних небес с телескопами. Единственный урок Астрономии описывался в 5 книге, во время экзаменов СОВ. Известно, что домашняя работа включают изучение названий звёзд, созвездий и планет, так же, как их местоположения и движения, а также описания окружающих сред планет и лун, составление карт звёздного неба.

Преподаватель — Аврора Синистра.

История магии

История магии — дисциплина, изучающая ту часть истории, которая связана с магическим миром.

Предмет входит в список экзаменов на СОВ.

История магии-наука изучающая открытия, деятельность магов и волшебниц в прошлом.

Преподаватель — Катберт Бинс. Занятия очень скучны и заключаются в том, что он монотонно читает учебник. Настолько рассеян, что не заметил собственной смерти и пришёл на урок, оставив в учительской тело.

Однако предмет нравится Гермионе Грейнджер, она узнала массу полезной информации.

Травология

Травология — дисциплина, изучающая различные растения: обычные, лечебные и откровенно волшебные. Последние, конечно, пристальней всего. Изучаются особенности произрастания, ухаживания, полезности различных частей (стебли, листья, корни, плоды и т. д.) и их сбора. Отдельное внимание уделяется опасным растениям (например, Дьявольские силки, Бешеный огурец, Мандрагора) и способам их нейтрализации.

Преподавателем Травологии на протяжении всех семи книг о Гарри Поттере является Помона Стебль.

Нумерология

Нумерология в реальной жизни — гадание по числам. О нумерологии, преподаваемой в Хогвартсе — известно лишь, что этот предмет очень нравится Гермионе Грейнджер, а преподаватель нумерологии профессор Септима Вектор — одна из её любимых преподавателей. Необязательный предмет.

Древние руны

Древние руны — один из предметов, изучаемых в школе магии и волшебства Хогвартс. Предмет не является обязательным и может быть выбран для изучения начиная с третьего курса. Преподаватель предмета Батшеда Бабблинг. Единственная ученица этого курса, о которой нам известно — это Гермиона Грейнджер. Её блестящие успехи в изучении этого предмета дали надежду профессору Дамблдору на то, что Гермиона сможет прочесть завещанную ей книгу сказок Барда Бидля. В оригинале сказки были написаны рунами.

Прорицания

Прорицания — дисциплина в Хогвартсе, изучающая гадания, предсказания, предугадывания событий. Нелюбимый предмет Гарри, Рона и Гермионы. Преподаватель, Сивилла Трелони, в начале каждого года делает предсказание о чьей-либо смерти, но эти предсказания никогда не сбываются. Её предсказания вообще обычно не сбываются и очень часто связаны со смертью или несчастьями. Тем не менее, она сделала по крайней мере два правильных пророчества. Способы предсказания: хрустальный шар, гадание на картах, на кофейной гуще, гадание по чаинкам, хиромантия, толкование снов, астрология и т. д. Студенты относятся к её предмету с таким пренебрежением, что часто выдумывают сны.

Во время действия первых книг Сивилла Трелони преподаёт одна. С пятой книги, когда Долорес Амбридж захотела сместить Сивиллу с её должности и поставить своего человека, Альбус Дамблдор просит кентавра Флоренца вести этот предмет. С шестой книги Трелони и Флоренц ведут Прорицания вместе, разделив между собой курсы.

К её кабинету с табличкой «Сивилла Трелони, прорицания» ведёт наверх серебряная лестница, далее люк. В кабинете Трелони всегда пахнет хересом и различными дурманящими травами. Студенты сидят на пуфиках и ситцевых креслах вокруг низких круглых столов.

Кентавр Флоренц проводит занятия на первом этаже, в классе, растительность в котором такова, что многие ученики забывают о том, что они не в лесу.

Уход за магическими существами

Уход за магическими существами — дисциплина, изучающая волшебных животных, их особенности поведения, кормления и ухода за ними. Входит в список экзаменов на СОВ.

К началу повествования Уход за магическими существами преподавал профессор Кеттлберн, который к третьей книге подаёт в отставку. На его место Альбус Дамблдор тут же предложил Рубеуса Хагрида, с которого было к этому моменту снято давнее обвинение в убийстве, оказавшееся ложным.

Иногда Хагрид нуждался в замене: то он хотел отказаться от места, когда Рита Скитер раструбила в «Ежедневном пророке», что мать Хагрида — великанша и неделю не показывал носа из своей хижины, то он отправился вместе с мадам Максим по заданию Ордена Феникса искать великанов и не успел вернуться к началу занятий. В этих случаях Дамблдор просил вести уроки профессора Граббли-Дёрг.

Магловедение

Магловедение (Изучение маглов) — дисциплина в Хогвартсе, изучающая поведение и быт маглов с точки зрения волшебников. Предмет не является обязательным к изучению, его необходимо посещать, только если студент подал заявку на изучение магловедения в конце второго курса, когда выбираются и другие необязательные дисциплины.

Преподаватели

• Квиринус Квирелл, вел магловедение до поступления Гарри в Хогвартс, затем был назначен на пост преподавателя Защиты от Темных Искусств.
• Чарити Бербидж, ведшая предмет до убийства Волан-де-Мортом в начале седьмой книги.
• Алекто Кэрроу, поставленная на этот пост Волан-де-Мортом. При ней магловедение стало обязательным предметом.

Полёты на метле

Если судить по книгам, то уроки полётов на метле проводятся только для студентов первого курса, поскольку более старшие ученики уже умеют это делать. Уроки ведёт мадам Трюк, она же является главным судьей школьного турнира по квиддичу. Тренировки по квиддичу проводят капитаны школьных команд во внеурочное время.

Трансгрессия

Трансгрессия (apparation, в неофициальных переводах и фан-культуре «аппарирование» или «аппарация») — мгновенное перемещение волшебника на ограниченное расстояние. Экзамен по трансгрессии сдают только лица, достигшие семнадцатилетнего возраста (в 17 лет волшебник считается совершеннолетним). В Хогвартсе для шестикурсников организуются платные курсы трансгрессии, которые ведёт специальный инструктор из Министерства магии. В шестой книге им является Уилки Двукрест. Стоимость обучения — 12 галеонов. Занятия проводились в большом зале. На время занятий запрет на трансгрессию в Хогвартсе был снят, но только в границах большого зала.

Каббалистика

Каббалистика — этот предмет упоминается во второй книге про Гарри Поттера, когда Невилл Долгопупс выбирает факультативные предметы.

Экзамены и оценки

Обычные работы оцениваются, как правило, по 100-балльной системе (от 0 до 100), хотя Гермиона получила на первом году обучения 120 баллов по заклинаниям, а на третьем — 320 баллов по магловедению.

В конце 5 курса по всем изучаемым предметам устраивается экзамен, называемый СОВ — СуперОтменное Волшебство или «Стандартное Обучение Волшебству» (англ. OWLs — Ordinary Wizarding Levels; другие варианты перевода — Стандарты Обучения Волшебству, Стандартизированные Отметки Волшебников, СОВУ — Совершенно Обычный Волшебный Уровень). На экзаменах СОВ есть следующие оценки:

• Проходные оценки
  • П — Превосходно
  • В — Выше Ожидаемого
  • У — Удовлетворительно
• Непроходные оценки
  • С — Слабо
  • О — Отвратительно
  • Т — Тролль

Для продолжения занятий по данному предмету необходимо получить оценку не ниже У, хотя некоторые преподаватели требуют П или В. Некоторые студенты, получившие низкие оценки, продолжают в последние два года учиться на уровне СОВ.

После 7 курса ученики сдают экзамены ЖАБА — Жутко Академическая Блестящая Аттестация (англ. NEWT — Nastily Exhausting Wizarding Tests; в других переводах — ПАУК — Претруднейшая Аттестация Умений Колдуна и ТРИТ — Типично Решаемый Изнуряющий Тест). Система оценок на ЖАБА та же, что и на СОВ, но сдаётся обычно 3-4 предмета на более углубленном уровне. После сдачи экзаменов выпускники устраиваются на работу. Для многих профессий или должностей в требования к кандидатам входят оценки, сдаваемые предметы и их количество на экзаменах СОВ и ЖАБА.

Студенческая жизнь

День в Хогвартсе начинается с завтрака в Большом Зале. Студенты сидят за столами своих факультетов и могут есть, общаться или заканчивать домашние задания. Директор и профессора едят за Высоким Столом в дальнем конце зала. В продолжение завтрака, совы приносят студентам почту, обычно состоящую из газет и журналов, вроде «Ежедневного Пророка», писем от родителей и друзей и посылок из дома. Колокол оповещает о начале первого урока в 9:00.

Утренняя учёба состоит из трёх (часовых) уроков с коротким перерывом, позволяющим перейти из класса в класс. После обеда занятия возобновляются в 13:00 и продолжаются примерно до 5 часов вечера. На некоторых уроках участвует один факультет, на других — два факультета вместе. Первокурсников иногда отпускают в пятницу в полдень. Вечером студенты ужинают в Большом Зале, после чего студенты разных факультетов расходятся по своим гостиным.

В гостиных есть кресла, диваны, столы для учёбы и камины для обогрева. Студенты могут отдыхать или готовить домашние задания. Из гостиной можно попасть в спальни, снабжённые кроватями с балдахинами, занавесами цвета факультета и толстыми подушками и имеющие поднос с кувшином воды и стаканами. Рядом с каждой кроватью стоит прикроватный столик.

В некоторые выходные студентам начиная с 3-го курса разрешается посещать деревню Хогсмид. Несовершеннолетним студентам для посещения требуется письменное разрешение от родителей или опекунов. Популярны среди студентов, в частности, бары «Три метлы» и «Кабанья голова», кафе мадам Паддифут (прибежище влюблённых парочек), кондитерская «Сладкое королевство», лавка «Дэрвиш и Бэнгз» и магазин волшебных шуток «Зонко».

Еда

Еду в Хогвартсе готовят домовые эльфы, являющиеся искусными поварами. Разнообразные блюда готовятся в кухне прямо под Большим Залом и в нужное время магически транспортируются наверх, так что они появляются перед студентами. До сих пор многие из блюд готовятся по рецептам Пенелопы Пуффендуй, одной из основателей Хогвартса, которая помимо того, что была талантливейшей волшебницей, была также искусным поваром. Большинство блюд — типично британские, хотя иногда делаются исключения (так, во время Турнира трёх волшебников в честь гостей были поданы иностранные блюда, в частности буйабес и бланманже). Обычными напитками (кроме воды) являются молоко, чай, кофе, апельсиновый и тыквенный соки. Сливочное пиво было подано лишь один раз — на балу в честь гостей Турнира трёх волшебников, и его разрешали пить в Хогсмиде.

Дисциплинарные меры

Учеников могут оставить после уроков. В прошлом, если верить завхозу Аргусу Филчу, оставленным после уроков назначали пытки, например, зажимание больших пальцев в тиски или подвешивание в кандалах к потолку за ноги. На момент повествования ученики, оставленные после уроков, должны помогать преподавателям или персоналу в скучной или опасной работе. Интересно, что в первой книге Гарри и его друзья, обнаруженные ночью за пределами факультетской гостиной, в наказание были посланы также ночью в опасное место, куда обычно студенты не допускаются, — Запретный лес., а во второй книге Гарри помогал Златопусту Локонсу отвечать на письма поклонников.

В пятой книге Долорес Амбридж, назначенная Министерством магии Главным инспектором Хогвартса, заставила Гарри Поттера (и Ли Джордана) писать заколдованным пером, которое одновременно с письмом на пергаменте выцарапывало написанное на его руке (жуткая вариация «писания строчек» — обычного наказания в английских школах). В той же книге Амбридж дала Филчу разрешение на розги, но неизвестно, применял ли он их.

Профессора могут снимать баллы или оставлять после уроков как за дисциплинарные нарушения, так и за плохие результаты в учёбе. Вне класса поддерживать дисциплину помогают старосты. В случае каких-либо споров окончательное решение принимает декан факультета.

Серьёзные дисциплинарные нарушения могут караться отчислением из школы. Гарри Поттера угрожали исключить дважды: на 2 курсе, когда он вместе с Роном Уизли прилетел в школу на летающем Ford Anglia (фордик или форд), что привело к нарушению секретности (автомобиль видели магглы) и нанесению ущерба Гремучей иве, в которую их фордик врезался при посадке, и на 5 курсе, когда он вызвал Патронуса вне школы. В первом случае вопрос об исключении решала декан его факультета (не исключён, но получил предупреждение), во втором — Визенгамот (оправдан). Единственным известным случаем исключения из Хогвартса было исключение Хагрида за владение акромантулом и за открытие Тайной Комнаты, что привело к убийству Плаксы Миртл. В действительности Хагрид не открывал Тайную Комнату, а его акромантул не убивал ни Плаксу Миртл, ни других людей: эти преступления совершил Том Реддл, обвинив в них Хагрида.

Старосты

Студента 5, 6 и 7 курса могут назначить старостой (2 старосты от одного факультета). Они остаются старостами до конца учёбы в Хогвартсе. Старосты имеют право снимать баллы с обычных студентов, но не могут оставлять после уроков и наказывать друг друга. Они также пользуются некоторыми другими привилегиями, например, могут посещать ванную для старост. Из числа студентов 7 курса назначают старост школы: одного юношу и одну девушку. Старостой школы могут назначить только старосту факультета.

Члены «Инспекционной дружины», созданной Долорес Амбридж, имели право снимать очки даже со старост, чем с удовольствием пользовался Драко Малфой.

Локации Хогвартса. Здание школы

Школа Хогвартс занимает старинный восьмиэтажный замок, расположенный в уединённой гористой местности где-то в Шотландии. Даже сам Альбус Дамблдор признается (4 книга), что, хотя ему и известно обо всем, что происходит в Хогвартсе, не знает всего замка, и, случается, долго блуждает по коридорам, не зная как и где он оказался.

Лестницы Хогвартса — всего в Хогвартсе 142 лестницы. Одни — широкие и просторные, другие — узкие и шаткие. Главная их особенность — они постоянно меняют направление. Например, в пятницу лестница может привести совсем не туда, куда вела в четверг. Есть лестницы, с которых внезапно исчезает несколько ступенек, так что по ним ходить нужно осторожно, то и дело перепрыгивая через ступеньки. Ещё одна особенность этих волшебных лестниц — ступеньки-ловушки. Ученики выучили их наизусть, но иногда все же забывают и тогда ступенька проваливается, защемляя ногу невезучего.

Коридоры Замка — длинные и запутанные галереи. На стенах висят гобелены и картины, жители которых постоянно ходят в гости друг к другу. Стоят статуи и доспехи. Доспехи на Рождество заколдовывают так, чтобы они пели Рождественские гимны. Также доспехи могут служить защитниками Хогвартса, если того требует ситуация, например, как это произошло во время нападения Волан-де-Морта и Пожирателей Смерти в последней книге.

Главный вход

Главный вход в Хогвартс обозначают две колонны, которые венчают крылатые вепри. К колоннам идет длинная подъездная аллея, за ними начинается широкая мраморная (парадная) лестница, ведущая к двойным дубовым дверям в вестибюль.

Вестибюль

Вестибюль столь велик, что Гарри, попав туда впервые, подумал, что в нём мог бы свободно разместиться весь дом Дурслей целиком. Каменные стены освещаются горящими факелами. Потолок настолько высок, что его сложно рассмотреть.

Здесь же расположены три мраморные лестницы: две — вниз и одна центральная — наверх. Из холла, повернув направо, можно попасть в Большой зал. По обеим сторонам центральной лестницы — две двери. Слева — дверь, ведущая к спуску в Подземелья (классы и гостиная Слизерина). Справа — к ступенькам, ведущим к гостиной Пуффендуя и кухне Замка.

Также в стене вестибюля есть четыре ниши, в которых находятся волшебные песочные часы (по одному экземпляру на каждый факультет). Часы показывают премиальные баллы, начисленные каждому факультету за успехи учеников. Колбы часов наполнены драгоценными камнями (у Слизерина упоминаются изумруды, у Гриффиндора — рубины, у Когтеврана — сапфиры, у Пуффендуя — топазы). Каждый камешек соответствует одному баллу. При начислении баллов камни падают из верхней колбы в нижнюю, при снятии баллов, наоборот, поднимаются вверх. Рядом с часами висит расписание.

Большой Зал

Большой Зал (англ. Great Hall) — главное и самое большое помещение замка Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс».

Большой Зал является значимым местом для всей школы. Здесь впервые Гарри Поттер и его друзья, а также все остальные студенты Хогвартса прошли распределение с помощью Волшебной Шляпы, каждый на свой факультет. При входе в Большой Зал сразу же поражает масштаб этого помещения: 4 дубовых стола и такие же длинные скамьи для сидения у них, параллельные друг другу; тёплые уютные камины; преподавательский стол, расположенный перпендикулярно студенческим скамьям; массивное окно позади этого стола и главное украшение — заколдованный потолок.

Также в Большом Зале по вечерам парят сотни зажжённых свечей, а стеклянный прозрачный волшебный потолок имеет свойство отображать на себе нынешнее состояние погодных условий, при этом не меняя погоды в самом помещении. Ещё на стенах развешаны светильники в форме волшебных птиц, извергающих огонь.

В книге «Гарри Поттер и узник Азкабана» даётся некоторое описание этого места:

Вскоре появилась сияющая Гермиона в сопровождении Макгонагалл, и все трое отправились в Большой зал. Их встретило целое море чёрных остроконечных шляп; тысячи свечей парили в воздухе, бросая свет на лица учеников за длинными столами. Профессор Флитвик, крошечный волшебник с целой шапкой седых волос на голове, выносил из Большого зала старую Шляпу и трёхногую табуретку.

Роль Зала в произведениях о Гарри Поттере

Зал Хогвартса выполняет множество первостепенных функций:

• Трапезная для обедов и ужинов всеми студентами и преподавателями, во главе с Директором и гостями замка. В это время в Зал могут прибывать также Хогвартские привидения (Почти Безголовый Ник, Толстый Монах, Серая Дама, Кровавый Барон, и т. д.) и поддерживать беседы с любым из тех, с кем захотят.
• Первый и последний учебный день, в том числе и то место, где Распределительная Шляпа оглашает приговор относительно каждого из учеников по поводу их распределения по факультетам.
• Любые из праздников (Рождество, Хэллоуин), в том числе и посвящённый «Турниру Трёх Волшебников» Святочный Бал в 4-й книге «Гарри Поттер и Кубок огня».
• В экстренных ситуациях зал служит местом временного размещением студентов и преподавателей (в третьей книге, когда Сириус Блэк пробрался в башню Гриффиндора, ученики спят на полу в магически созданных спальных мешках).
• Проведение в конце каждого учебного года экзаменов СОВ и ЖАБА для 5 и 7-х курсов соответственно.

Кроме того, под Большим Залом находится Кухня Хогвартса. В кухне домовые эльфы готовят всю еду, которую затем телепортируют наверх для питающихся студентов и преподавателей.

Кухня Хогвартса

Вход в коридор, ведущий к кухне Хогвартса, находится в вестибюле. Коридор расположен недалеко от входа в подземелье Пуффендуя. Он не так мрачен, как коридор, ведущий в подземелье Слизерина. На его стенах висят факелы и картины с изображением еды. Для того чтобы попасть в кухню, нужно пощекотать зелёную грушу на картине с фруктами. Груша превращается в дверную ручку.

Кухня Хогвартса по размеру равна Большому залу. Вдоль каменных стен стоят друг на друге кастрюли и сковородки, начищенные до блеска. В конце кухни — кирпичный, огромных размеров очаг. В глубине кухни стоят четыре стола, точно под столами Домов в Большом зале, на них накрывается еда. Разнообразные блюда готовятся в кухне прямо под Большим Залом и в нужное время магически транспортируются наверх, так что они появляются перед студентами. Поскольку, цокольный этаж, где располагается кухня, находится наполовину под землей, помещение освещают маленькие окошки, находящиеся под потолком.

Башня астрономии и Смотровая площадка

Башня астрономии — самая высокая башня в замке Хогвартс. Названа так потому, что на её верхней площадке удобно наблюдать за звёздами. На широкую смотровую площадку ведёт винтовая лестница.

В первой книге именно с этой башни друзья Чарли Уизли забирают дракончика Норберта, которого глубокой ночью затащили наверх Гарри и Гермиона: Рон договорился с братом, что «контрабандного зверя» доставят в драконью колонию в Румынии.

Башня находится над фасадом школы и напротив хижины Хагрида, так как сдававшие экзамен СОВ по астрономии в пятой книге пятикурсники видели, как Долорес Амбридж и сопровождавшие её мракоборцы вышли из парадного входа и направились в сторону хижины. Ребята и принимавшие экзамен волшебники стали свидетелями попыток Амбридж и мракоборцев незаконно арестовать Хагрида. А также их нападения на Минерву Макгонагалл, попытавшуюся прекратить это безобразие.

Год спустя башня астрономии стала местом гибели Альбуса Дамблдора во время нападения на Хогвартс.

Ещё годом позже, во время битвы за Хогвартс, на башне астрономии расположился один из отрядов защитников замка, отражавший первые атаки армии Волан-де-Морта.

Северная башня

Северная башня отведена под кабинет Прорицания. Он не похож на учебный класс, а скорее на что-то среднее между мансардой и старомодной чайной. Вход в аудиторию через круглый люк в потолке площадки башни, из которого спускается серебристая верёвочная лестница (в фильме и играх винтовая каменная лестница). Окна здесь всегда задёрнуты, а светильники задрапированы темно-красным шелком, поэтому в комнате царит красноватый полумрак. Для учеников предназначены примерно 20 круглых столиков, вокруг которых расставлены мягкие пуфики и кресла с пестрой обивкой. Камин здесь никогда не гаснет и распространяет тяжёлый, дурманящий аромат. На каминной полке и полках, опоясывающих комнату, расставлены всякие странные вещицы: пыльные птичьи перья, огарки свечей, пухлые потрепанные колоды карт, магические кристаллы и просто полчища чайных чашек.

Башня Когтеврана

Башня Когтеврана находится в западной части замка. Там, примерно с тем же устройством, как и у Гриффиндора, располагаются гостиная и спальни факультета. Особенностью башни является то, что войти туда можно, только правильно ответив на философский вопрос, а не сказав пароль, как это устроено в помещениях других факультетов. В центре гостиной стоит статуя Кандиды Когтевран.

Восточная Башня или Башня Гриффиндора

В восточной башне находится гостиная факультета Гриффиндор. Вход в гостиную охраняет портрет «Полной дамы» в розовом шелковом платье. При употреблении правильного пароля Леди, портрет распахивается подобно двери и откроет круглый проход в стене.

Там много мягких кресел, большой камин и столы для занятий. Камин связан с Каминной Сетью. В гостиной также есть доска объявлений. Из гостиной наверх ведут две лестницы: одна в спальни для мальчиков, вторая в спальни для девочек. Лестница девочек находится под таким заклинанием, что если мальчик вступает на неё и делает несколько шагов вверх по направлению к спальням, раздается звук напоминающий сирену, и лестница временно видоизменяется в подобие горки — все, кто находится на ней, скатываются вниз. Согласно Истории Хогвартса, Основатели полагали, что девочки заслуживают большего доверия, чем мальчики. Поэтому лестница девочек заколдована, чтобы помешать мальчикам входить в спальни девочек, а лестница мальчиков — нет. Поэтому девочки могут входить к ним беспрепятственно, как например это делает Гермиона.

Каждая спальня — это круглая комната с кроватями под балдахином, — одна спальня для мальчиков и одна для девочек каждого курса, всего спален четырнадцать. Окна спален выходят на Хогвартские окрестности.

Совятня или Западная Башня

Западная Башня — верхняя часть этой башни полностью отдана совам, тут обитают как школьные сипухи, так и питомцы учеников. В фильме и играх совятня находится на территории Хогвартса за стенами замка.

Внутри сильно сквозит, потому что в окнах нет стекол. Пол устлан соломой вперемешку с совиным помётом и мышиными скелетами. На насестах, поднимающихся до самой вершины башни, сидит огромное множество сов всех мыслимых и немыслимых пород. Днём все они спят, хотя, если присмотреться, иногда откуда-нибудь да сверкнет любопытный круглый янтарный глаз. В совятню ведёт каменная винтовая лестница.

Туалет Плаксы Миртл

Туалет плаксы Миртл находится на втором этаже и почти не используется. В него редко кто заходит, так как там часто протекают трубы и в нём живёт очень назойливое и плаксивое привидение. Это призрак девочки, убитой василиском, когда Тайная Комната была открыта в первый раз Томом Реддлом.

Вход в подземелье, ведущее к проходу в Тайную Комнату, находится в этом туалете. Чтобы открыть ход, надо подойти к одной из раковин, на кране которой выгравирована змея и сказать на змеином языке «Откройся».

Кабинет директора

Кабинет директора Хогвартса расположен в одной из башен замка. Это место является временным пристанищем каждого директора или директрисы школы Хогвартс. Аналогично общежитиям факультетов школы, вход в кабинет директора защищён паролем. На входе в башню посетителя ожидает огромная каменная горгулья, охраняющая проход к винтовой лестнице, ведущей непосредственно в кабинет директора. Именно этой «верной хранительнице» необходимо сообщить пароль, чтобы попасть на приём к главе школы. Примечательно, что во времена пребывания на посту директора Альбуса Дамблдора пароли были в виде названий сладостей, которые любит Дамблдор; так, во времена учёбы Поттера таковыми были: лимонный щербет, «тараканьи усы», «летучая шипучка», кислотные леденцы, шоколадные эклеры, а в седьмой книге пароль был «Дамблдор» — очевидно, что горгулья в тот год открывала кабинет только для тех, кто был верен Дамблдору.

Сам кабинет представляет собой просторную круглую комнату со множеством окон, по стенам которой развешены многочисленные портреты бывших директоров и директрис школы. Стоит отметить, что портрет с изображением предшественника нынешнего директора висит позади его рабочего стола. Этот портрет является самым большим в помещении. При смене очередного директора (директрисы), портрет его (её) предшественника уменьшается в размерах и переносится в другое место.

Во времена руководства Альбуса Дамблдора кабинет был заполнен разнообразными столиками с кручёными ножками, на которых умещались хрупкие серебряные приборы; одни постоянно трещали и звякали, другие пыхтели и выпускали струйки дыма. В то время здесь также нашли себе приют магические фолианты и рукописи, составившие личную библиотеку профессора Дамблдора, омут памяти и феникс по имени Фоукс. Естественно, каждый новый хозяин кабинета обустраивал его в соответствии со своим вкусом и потребностями.

Кабинет директора, по всей видимости, обладает «своим исключительным характером» (как, впрочем, и другие комнаты Хогвартса). Так, в пятой книге Долорес Амбридж не сумела попасть в этот кабинет, хотя на пост директора её назначил сам министр магии Корнелиус Фадж. Финеас Найджелус Блэк, один из предыдущих директоров Хогвартса, объяснил это тем, что «комната предназначена лишь для истинного директора».

Кроме того, кабинет директора — это место хранения Распределяющей шляпы и меча Гриффиндора, изначально принадлежавших Годрику Гриффиндору, одному из основателей школы.

Интересно, что в директорском кабинете есть своя небольшая библиотека. Так, в шестой книге, после смерти Дамблдора, Гермиона Грейнджер сумела взять из неё «Тайны наитемнейшего искусства», просто приманив книгу заклятием «Акцио». Книга очень пригодилась ребятам в поисках способа уничтожения крестражей.

Кабинет и апартаменты Аргуса Филча

Кабинет Филча — мрачная и душная комната, освещенная керосиновой лампой, свисающей с низкого потолка. Вдоль двух стен в ней расположены шкафы с ящиками для документов, в которых хранятся записи о наложенных наказаниях. На ящиках наклеены по алфавиту фамилии провинившихся учеников. Для Фреда и Джорджа Уизли отведен отдельный ящик. На дальней стене кабинета висят начищенные до блеска цепи с кандалами. В отдельном ящике с надписью «Конфисковано, очень опасно» хранятся отобранные у учеников магические предметы. Фред и Джордж Уизли добыли оттуда Карту Мародеров. Также в кабинете есть письменный стол и побитое молью кресло.

Библиотека Хогвартса

Библиотека Хогвартса практически не отличается от любой другой библиотеки, находящейся в стенах иных учебных заведений. Разве что книги там хранятся несколько другие. В библиотеке есть читальный зал, где ученики готовят домашние задания, выписывая нужные цитаты из различных фолиантов. Книги также можно взять почитать и с собой. Существуют книги, на выдачу которых необходимо разрешение учителя, а также особо опасные книги или книги, посвящённые разделам Тёмной магии, которые хранятся в запретной секции.

Библиотекарь Мадам Пинс следит за порядком в библиотеке и за состоянием вверенных ей книг, история многих из которых насчитывают несколько столетий.

Запретная секция библиотеки — несколько стеллажей с книгами, находящиеся за закрытой на замок решёткой в библиотеке Хогвартса. Допуск в запретную секцию получают старшекурсники, готовящие задания по защите от Тёмных искусств, а также ученики, получившие специальное разрешение от преподавателя. Некоторые книги этой секции заколдованы.

Больничное крыло

Больничное крыло — так называются несколько комнат в Хогвартсе, где хозяйничает мадам Помфри. Одно помещение, довольно большое, выполняет роль лазарета. Здесь отлёживаются серьёзно заболевшие ученики. Вторая комната, видимо много меньше, — спальня самой мадам Помфри, примыкающая к большой палате.

Ванная старост

Ванная старост — особая ванная комната в Хогвартсе, о которой знают только старосты факультетов, старосты школы и приравненные к ним капитаны факультетских команд по Квиддичу. Расположена ванная старост на пятом этаже, четвёртая дверь слева от статуи Бориса Бестолкового, пароль — «сосновая свежесть». Бассейн имеет огромное число кранов, наполняется из многоуровневого фонтана, каждый уровень которого выпускает определённый цвет воды. В комнате есть портрет русалки, которая дала подсказку Гарри Поттеру в 4 книге. В то же время достоверных сведений о ванной для обычных учеников нет.

Трофейная комната или Зал наград

Зал наград — это зал в Хогвартсе, где собраны все награды его учеников: кубки по Квиддичу, почётные грамоты, щиты с гербами, таблички, статуэтки, отличительные значки и тому подобные вещи с указанием года, имени награждённого и названия награды. Очевидно, выставляемые награды не имеют срока давности (Рону Уизли попалась награда Тома Реддла «За особые заслуги перед школой», выданная 50 лет назад). Чтобы попасть в трофейную комнату, нужно пройти через галерею доспехов.

Пивз любит безобразничать неподалеку отсюда, чем вызывает крайнее раздражение Филча. У учеников же Зал Трофеев пользуется популярностью как место для проведения тайных магических дуэлей.

Классная комната № 11

Классная комната № 11 одна из немногих неиспользуемых классных комнат. Первое занятие со времени поступления в Хогвартс Гарри Поттера в ней прошло после того, как на должность профессора прорицания поступил кентавр Флоренц. Он занял этот класс, так как по лестницам ходить ему было неудобно, и класс был обустроен как лесная поляна, со звёздным небом вместо потолка.

Локации Хогвартса. Окрестности школы

Внутренний двор

Во внутреннем дворе находится сад, скамейки и волшебный фонтан. Он является старинной и загадочной достопримечательнос­тью Хогвартса уже несколько столетий. В фильме «Гарри Поттер и Дары Смерти: часть 2» во внутреннем дворе проходила битва Волан-де-Морта и Гарри Поттера.

Хижина Хагрида

Хижина Хагрида — это небольшой домик, расположенный на востоке территории Хогвартса, между замком и Запретным лесом. В нём проживает школьный лесничий Рубеус Хагрид. Вероятно, в нём раньше жил предшественник Хагрида — лесничий Огг. Хижина состоит из двух комнат: общей комнаты и кладовой. Места там достаточно, но она тесновата для полувеликана. Мало того, иногда Хагрид селит рядом с собой других существ. Как, например, гиппогрифа Клювокрыла или волкодава Клыка. В общей комнате стоит стол, стулья и кровать Хагрида, тут же — камин, где Рубеус готовит еду. В этом же камине он выхаживал яйцо дракона, в этой комнате он несколько недель растил вылупившегося из яйца Норберта.

Рядом с жилищем находится небольшой огород, где лесничий выращивает разнообразные овощи, в том числе тыквы к Хэллоуину. Он вплотную примыкает к Лесу. Домик хорошо виден с гриффиндорской и астрономической башен. В нём часто бывали Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер.

Хижина Хагрида была сожжена в книге «Гарри Поттер и Принц-полукровка» Беллатрисой Лестрейндж после убийства Дамблдора, новая сделана Филиусом ФлитвикомК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Запретный лес и его опушка

Запретный лес — громадный лес на территории школы магии и волшебства Хогвартс. «Запретным» он назван из-за того, что ученикам запрещено заходить туда без сопровождения взрослых волшебников. В Запретном лесу обитают различные волшебные существа, многие из которых весьма опасны.

Деревья в чаще этого леса растут так густо, что там темно даже в самый безоблачный солнечный день.

Запретный лес является родным домом для стада кентавров и для колонии гигантских пауков-акромантул, в нём водятся единороги и фестралы, на деревьях живут лукотрусы и феи-светляки… Одно время в Запретном лесу жил великан Грохх, пока для него не нашли подходящую пещеру в горах, а Аргус Филч уверен, что там водятся оборотни, или даже «вещи пострашнее их».

На краю Запретного леса, за деревьями, находится открытая полянка. В хорошую погоду она залита солнечным светом. На опушке проводятся уроки по Уходу за магическими существами.

Возможный прототип — реально существующий лес Пазлвуд.

Поле для Квиддича. Раздевалки. Трибуны

Поле для Квиддича находится на западе от Замка. Оно представляет собой огромную площадь, с ровным гладким газоном. Поле имеет овальную форму. По обеим сторонам стадиона стоят по три золотых шеста пятидесятифутовой высоты с кольцами на конце. Эти шесты напоминают палочки, через которые дети маглов выдувают мыльные пузыри.

Скамьи на трибунах установлены высоко, так, чтобы зрители могли следить за ходом игры в воздухе.

На поле проводятся турниры по Квиддичу между факультетами. За победу начисляются баллы.

В четвёртой книге, во время Турнира Трёх Волшебников на Квиддичном поле проводилось испытание: на нём был возведён лабиринт.

Теплицы

Теплицы Травологии расположены неподалеку от Хогвартса. Они предназначены для выращивания растений, непосредственно для занятий самой Травологией.

Потайные места в Хогвартсе

Тайная комната

Служит обиталищем василиска. Впервые описывается в книге «Гарри Поттер и тайная комната». Создана Салазаром Слизерином перед тем, как он покинул Хогвартс. Изначально василиск предназначался, чтобы очистить школу от маглорождённых студентов. Находится глубоко под землёй. Вход из туалета, где обитает Плакса Миртл. Чтобы открыть ход, надо подойти к крану со змеёй и сказать на змеином языке «Откройся». В раковине открывается тоннель. Тоннель ведёт к стене, украшенной изображением двух змей с изумрудами вместо глаз. Змеиный язык открывает проход в очень длинный, тёмный коридор, украшенный монументальными статуями змей, включая два каменных столба с высеченными на них змеями, касающимися потолка. Между столбами — колоссальная статуя Салазара Слизерина (в фильме — только голова). Внутри статуи живёт василиск, выползающий изо рта статуи, когда его призывает хозяин. В прошлом Том Реддл открыл эту комнату и приказал василиску убить Плаксу Миртл. В конце 2 курса Поттер вместе с фениксом убивает василиска и уничтожает дневник Тома Реддла, заключавший в себе частицу души лорда Волан-де-Морта (это явление называется крестраж). В последней книге Рон и Гермиона вновь открывают комнату и используют клык василиска, чтобы уничтожить один из крестражей — чашу Пенелопы Пуффендуй.

Тайные ходы

Известно 9 тайных ходов из школы и обратно. Филч знает 4 из них, но куда они ведут, неизвестно. Остальные 5:

• Ход через Гремучую иву в Визжащую хижину.
• Ход за зеркалом на 4-м этаже. Куда ведёт, неизвестно. В третьей книге Фред и Джордж Уизли сообщают Гарри, что он обвалился. В книге «Гарри Поттер и Орден Феникса» Сириус говорит, что он достаточно велик для собрания.
• Ход через статую Одноглазой Горгульи. Для открытия прохода надо постучать палочкой по статуе и сказать: «Диссендиум». Горб статуи открывает ход в подвал магазина «Сладкое Королевство». Впервые упоминается в книге «Гарри Поттер и узник Азкабана», гл. 10.
• Магический ход между двумя Исчезательными шкафами, один в школе, другой в лавке «Горбин и Бэркс» в Лютном переулке. Ход работал, пока Пивз не разгромил шкаф в Хогвартсе в книге «Гарри Поттер и Тайная комната», что впоследствии освободило Гарри от наказания. В книге «Гарри Поттер и Принц-полукровка» Драко Малфой (Горбин рассказывает, как починить шкаф, который находится в Хогвартсе; второй шкаф находится в лавке «Горбин и Бэрк») чинит шкафы. Ход не показан на Карте Мародёров, так как, во-первых, не был известен её создателям, а во-вторых, строго говоря, не имеет отношения к планировке замка, а является особенностью магических шкафов, которые могут в Хогвартсе и не находиться.
• Ход из Выручай-комнаты. Открыт в книге «Гарри Поттер и Дары Смерти» и ведёт в трактир «Кабанья голова». Не указан на Карте Мародёров, поскольку на момент создания Карты не существовал. Впрочем, в соответствии с природой Выручай-комнаты, оттуда можно открыть несколько ходов в разные места.

Выручай-комната

«Выручай-Комната» (англ. Room of Requirement) — комната в школе чародейства и волшебства «Хогвартс» из цикла романов Дж К. Роулинг о Гарри Поттере.

Другое название — Комната Так-и-Сяк.

Комната расположена на восьмом этаже напротив портрета Варнавы Вздрюченного, избиваемого троллями, которых он пытался обучить балету.

Войти в эту комнату можно, только если в этом есть насущная необходимость. Иногда она на месте, иногда нет, но когда она появляется, то бывает оборудована для нуждающегося. Чтобы попасть в Выручай-комнату, нужно пройти мимо стены три раза, сосредоточившись на своём желании — тогда в стене появится дверь. Судя по всему при создании комнаты использовалось заклятие невидимого расширения, чем и объясняется возможность воспроизведения колоссальных по размерам помещений.

При этом для каждого человека комната появляется разной и такой, как он её себе представляет. В седьмой книге сказано, что Невилл Долгопупс понимает комнату.

Также известно, что комната не может преобразиться, пока в ней находится хотя бы один человек.

На Карте Мародёров комната никак не обозначена, возможно по той причине, что создатели карты даже не имели понятия о её существовании.

Гарри Поттер и Кубок огня

Альбус Дамблдор на Святочном Балу рассказывает, что, отправившись в туалет, очутился в совершенно незнакомой комнате с превосходной коллекцией ночных горшков. Можно догадаться, что речь идет о Выручай-комнате.

Гарри Поттер и Орден Феникса

Отряд Дамблдора проводил в комнате встречи и тренировки по защите от сил зла. О существовании комнаты и том, как в неё попасть, Гарри Поттер узнал от домового эльфа Добби.

Вот такое описание комнаты было на занятиях ОД:

«Просторная комната, освещённая светом факелов вроде тех, что горели в подземелье восемью этажами ниже. Вдоль стен тянулись книжные полки, на полу лежали большие шёлковые подушки — вместо стульев. На стеллаже в дальнем конце стояли приборы — вредноскопы, стервовизоры, детекторы лжи и большой треснутый Проявитель врагов».

Сам Добби использовал Выручай-комнату, чтобы помочь Винки справиться с похмельем. Он также упоминает, что Аргус Филч нашёл там чистящие средства, когда у него кончился запас.

Для Фреда и Джорджа Уизли, которым нужно было спрятаться от Филча, комната превратилась в чулан для метел.

Гарри Поттер и Принц-полукровка

Гарри Поттер спрятал в Выручай-комнате свой учебник по зельеварению. При этом он обнаружил в комнате огромные залежи предметов, когда-то спрятанных обитателями Хогвартса.

Драко Малфой использовал комнату, чтобы починить исчезательный шкаф и впоследствии привести в действие свой коварный план: привести в Хогвартс Пожирателей смерти и убить Альбуса Дамблдора. На это время он пропадал с карты Мародёров.

Сивилла Трелони прятала в Выручай-комнате пустые бутылки из-под хереса.

Гарри Поттер и Дары Смерти

В седьмой книге Выручай-комната стала убежищем для учеников, вступивших в конфликт с профессором Снеггом. Большинство из них составили члены ОД. В Выручай-комнате был спрятан один из крестражей Волан-де-Морта — диадема Кандиды Когтевран. Гарри Поттер нашёл её и собирался уничтожить, но появление Драко Малфоя вместе с Крэббом и Гойлом внесло некоторые коррективы в планы Гарри. Крэбб вызвал заклинание «адского пламени», которое способно уничтожать крестражи. Оно сожгло всё вокруг. При этом Крэбб погиб. Диадема также сгорела.

Битва за Хогвартс

Битва за Хогвартс
Основной конфликт: Вторая магическая война
Дата	2 мая 1998
Место	Хогвартс, Запретный лес
Итог	Полный разгром сил Волан-де-Морта, его гибель. Конец Второй войны волшебников.
Противники
Хогвартс, члены бывшего Ордена Феникса и Отряда Дамболдора Волан-де-Морт, Пожиратели смерти, дементоры, великаны, потомство Арагога, егеря, министерство магии
Командующие
Минерва Макгонагалл, Гарри Поттер, Римус Люпин, Кингсли Бруствер, Невилл Долгопупс, Артур Уизли Волан-де-Морт, Пий Толстоватый, Струпьяр
Силы сторон
Орден Феникса, Отряд Дамблдора, Домашние эльфы, Кентавры, Фестралы, Гиппогриф-Клювокрыл (Махаон), великан Грохх, ученики, преподаватели и родственники некоторых учеников. Пожиратели смерти, акромантулы (потомство Арагога), Великаны, дементоры, егеря
Потери
Колин Криви, Лаванда Браун, Фред Уизли, Римус Люпин, Нимфадора Тонкс, Северус Снегг Волан-де-Морт, Нагайна, Беллатриса Лестрейндж, Августус Руквуд, Антонин Долохов, Селвин

Битва за Хогвартс — финальная битва второй магической войны, в которой сошлись все силы, сражавшиеся на стороне Волан-де-Морта, и силы, сражавшиеся против него.

События, предшествовавшие Битве

Битва начинается со стихийного бунта, вызванного прибытием в Хогвартс Гарри Поттера, Гермионы Грейнджер и Рона Уизли. Гарри узнает, что Отряд Дамблдора продолжает действовать. Его нынешний лидер — Невилл Долгопупс. Отряд оказывает сопротивление дирекции школы, которая состоит из трёх Пожирателей Смерти: Северуса Снегга в качестве директора и двух преподавателей — Алекто и Амикуса Кэрроу.

Наткнувшись на засаду в гостиной Когтеврана, Гарри и Полумна Лавгуд сперва нейтрализуют Алекто Кэрроу, однако та успевает прикоснуться к Чёрной метке, вызвав тем самым в Хогвартс остальных Пожирателей. С этой минуты события развиваются стремительно. Тлеющее до сих пор недовольство среди учеников и преподавателей перерастает в открытый бунт. Минерва Макгонагалл обездвиживает Амикуса Кэрроу, а затем сражается на дуэли с подоспевшим Северусом Снеггом, вынудив его отступить и покинуть школу. Затем начинается эвакуация несовершеннолетних учеников, а в школу прибывают члены Ордена Феникса, семейство Уизли в полном составе, в том числе и Перси Уизли, имевший с остальными членами семейства натянутые отношения. Профессора окружают школу всевозможными заклятиями, готовясь задержать Волан-де-Морта, пока Гарри Поттер не завершит свою миссию.

Начало и ход битвы

Расстановка сил и первый ультиматум

Общими действиями со стороны защитников Хогвартса руководит Кингсли Бруствер. Он ставит на три самые высокие башни замка — Астрономическую, Когтеврана и Гриффиндора по отряду из старшеклассников во главе с профессорами Стебль, Флитвиком и Макгонагалл соответственно. Сам Бруствер вместе с Римусом Люпином и Артуром Уизли, остальными преподавателями и старшеклассниками защищают периметр школы.

Со стороны Волан-де-Морта к замку подтягиваются Пожиратели смерти, великаны, пауки-акромантулы и дементоры. Они окружают замок по периметру.

За полчаса до полуночи 2 мая 1998 года Волан-де-Морт ставит защитникам Хогвартса ультиматум: выдать Гарри Поттера. С истечением срока ультиматума, ровно в полночь начинаются боевые действия.

Первая фаза сражения

Первый отпор нападавшим дают семикурсники Хогвартса во главе со своими преподавателями, их друзья и родственники, а также, по мере сил, замковые статуи, ожившие с помощью заклятий парты и даже полтергейст Пивз. Волан-де-Морт не участвует в сражениях, ему нужен только Гарри Поттер, без Поттера битва для Тёмного Лорда теряет смысл.

В Битве почти выигрывают Пожиратели Смерти, многие защитники замка тяжело ранены или убиты. Убиты Фред Уизли, Римус Люпин, Нимфадора Тонкс и Колин Криви; Рубеус Хагрид взят в плен пауками. Во многих местах Пожиратели прорвали периметр, снесли ограждающие заклинания, но Волан-де-Морт неожиданно приостанавливает Битву и дает час Гарри Поттеру для сдачи, обещая в этом случае пощаду защитникам Хогвартса.

Второй ультиматум и часовое перемирие

Гарри Поттер проникает в сознание Волан-де-Морта, чтобы узнать, где находится последний неуничтоженный Крестраж — Нагайна. Оказывается, Тёмный Лорд находится в Визжащей хижине. Гарри пробирается в Хижину, чтобы попытаться убить змею. Тем временем Волан-де-Морт напускает Нагайну на Северуса Снегга, полагая, что смерть Снегга сделает его хозяином Бузинной палочки, и оставляет его умирать. Снегг успевает передать Гарри свои воспоминания. Просмотрев их, Поттер узнаёт, что он является ещё одним, седьмым крестражем, и его смерть необходима, если он хочет победы над Волан-де-Мортом. Он решает добровольно дать себя убить Волан-де-Морту, надеясь, что кто-нибудь другой убьёт змею Нагайну и затем Тёмного Лорда, когда тот станет обычным смертным.

Уходя в Запретный Лес, где находится «штаб-квартира» Волан-де-Морта, он встречает Невилла Долгопупса и просит, если тому предоставится такая возможность, убить Нагайну. Кроме Гарри, Нагайна была последним оставшимся крестражем, но Гарри не говорит об этом Невиллу.

Он добровольно идет в Лес к Тёмному Лорду и вызывает духи отца, матери, Сириуса Блэка и Римуса Люпина с помощью Воскрешающего Камня, оказавшегося в снитче, оставленном Гарри Дамблдором. Темный Лорд убивает Гарри заклятием «Авада Кедавра». После гибели Гарри попадает в некое место, похожее на вокзал Кингс-Кросс, находящееся между жизнью и смертью, где встречает дух Дамблдора, который объясняет, что противное кричащее существо, похожее на младенца, под скамьей — кусок души Волан-де-Морта, от которого душа Гарри теперь освободилась. И если Гарри хочет, он может вернуться в мир живых, поскольку для своего возрождения Том Реддл три года назад взял его кровь, в которой всё ещё присутствует защитная магия Лили Поттер.

Тем временем, Волан-де-Морт считает, что Поттер мёртв, пророчество выполнено, и теперь никто не может ему угрожать. Он убирает магическую защитную клетку Нагайны, неся змею просто на плечах, велит пленному Хагриду нести тело Поттера впереди себя и выдвигается во главе своих Пожирателей смерти на Хогвартс. Гарри притворяется мёртвым, хотя его очень огорчает невозможность успокоить Хагрида.

Придя к замку, Волан-де-Морт демонстрирует его защитникам тело Поттера, полагая, что теперь сопротивление сломлено. Невилл Долгопупс пытается атаковать Тёмного Лорда, но Волан-де-Морт надевает на юношу Распределяющую шляпу и поджигает её, объявляя, что Слизерин отныне остаётся единственным факультетом. Немного погодя Долгопупс отрубает голову Нагайне: таким образом, последний крестраж уничтожен.

Вторая фаза сражения

Вторая фаза сражения вспыхивает, когда в тыл Пожирателям смерти внезапно ударяют выдерживавшие до этого нейтралитет кентавры. Появляется великан Грохх, вместе с ним на войско Волан-де-Морта нападают фестралы во главе с гиппогрифом Клювокрылом. Воспользовавшись суматохой, Гарри скрывается под мантией-невидимкой и прорывается в Большой Зал.

Теснимые кентаврами и фестралами, Пожиратели вынуждены укрыться в стенах школы. Они оказываются между двух огней. Спереди их атакуют защитники школы, сзади напирают кентавры.

Тем временем к защитникам прибывают свежие силы: Слизнорт и Чарли Уизли во главе домовладельцев Хогсмида, родителей и друзей учеников Хогвартса. В замке в сражение вступают домовые эльфы Хогвартса, возглавляемые Кикимером.

Рассвет

Постепенно Пожирателей смерти одолевают, сражение переходит в Большой зал Хогвартса, где остаются только Волан-де-Морт, сражающийся с Макгонагалл, Слизнортом и Кингсли, и Беллатриса Лестрейндж, бьющаяся с Джинни Уизли, Полумной Лавгуд и Гермионой Грейнджер.

Гарри под мантией-невидимкой не знает, какой из групп сражающихся оказать поддержку в первую очередь.

Беллатриса посылает смертоносное заклятие в Джинни, от которого та еле уворачивается. И тут появляется миссис Уизли. С криком «Не тронь мою дочь, мерзавка!», Молли вступает с Беллой в смертельную схватку, не позволяя никому вмешаться в их поединок и побеждает Беллатрису. От смерти Беллатрисы Волан-де-Морт впадает в ярость, отбрасывает своих соперников и хочет поразить миссис Уизли, но тут Гарри опускает между ними щитовые чары и сбрасывает Мантию-невидимку.

Финальный поединок

В самом начале Гарри просит всех не вмешиваться. До схватки он разъясняет Тёмному Лорду самые главные его ошибки: это и игравший на стороне Дамблдора Северус Снегг, и самопожертвование Лили Поттер, и запланированная Дамблдором собственная смерть (а не убийство, как того хотел Волан-де-Морт), и готовность самого Гарри отдать свою жизнь в обмен на защиту других людей… Тёмный Лорд произносит заклинание Авада Кедавра, а Гарри Поттер — Экспеллиармус. Их заклятия сталкиваются… Волан-де-Морт погибает, а Гарри Поттер побеждает. Позже оказывается, что Бузинная палочка принадлежит Гарри, но он не собирается её хранить — с её помощью Гарри лишь чинит свою палочку. В книге Гарри возвращает Бузинную палочку Дамблдору в могилу, надеясь, что если он умрёт не насильственной смертью, то он станет последним хозяином палочки. В фильме же Гарри ломает палочку.

Влияние на реальный мир

В честь школы был назван вид динозавров Dracorex hogwartsia. Пришедшие в Детский музей Индианаполиса на экскурсию школьники заметили сходство ископаемого с драконами и вспомнили сказочную школу магии Хогвартс из произведений Джоан Роулинг. Для писательницы это было приятной неожиданностью.

Литература

• Михаил Попов [old.mirf.ru/Articles/art1096.htm Миры. «Гарри Поттер». Хогвартс] // Мир фантастики : журнал. — Москва, 2006. — № 1. — ISBN 9-771810-224009.
• Михаил Попов [old.mirf.ru/Articles/art2157.htm Миры. «Гарри Поттер». Дисциплины Хогвартса] // Мир фантастики : журнал. — Москва, 2007. — № 8. — ISBN 9-771810-224009.
• Светлана Карачарова, Петр Тюленев, Дмитрий Злотницкий, Арсений Крымов [old.mirf.ru/Articles/art3817_2.htm Фантастические школы. 10 самых-самых] // Мир фантастики : журнал. — Москва, 2009. — № 11. — ISBN 9-771810-224009.
• Антон Карелин [old.mirf.ru/Articles/art292.htm Миры. Мир Джоан К. Ролинг. «Гарри Поттер»] // Мир фантастики : журнал. — Москва, 2003. — № 10. — ISBN 9-771810-224009.
• Борис Невский [old.mirf.ru/Articles/art4414.htm Магия Гарри Поттера] // Мир фантастики : журнал. — Москва, 2010. — № 12. — ISBN 9-771810-224009.
• Петр Тюленев, Петр Зайцев, Арсений Крымов [old.mirf.ru/Articles/art3915.htm Эпические битвы. 10 самых-самых] // Мир фантастики : журнал. — Москва, 2010. — № 1. — ISBN 9-771810-224009.

Ссылки

• [hp-lexicon.org/essays/essay-hogwarts-how-many.html How Many Students Are There At Hogwarts? By Steve Vander Ark.]
• [ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Заглавная_страница Поттеромания]

Отрывок, характеризующий Хогвартс

Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]


Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]


13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.