Хоги, Чарльз

Чарльз Джеймс Хоги Cathal Séamas Ó hEochaidh
7-ой Премьер-министр Ирландии
10 марта 1987 — 11 февраля 1992
Предшественник:	Гаррет Фицджеральд
Преемник:	Альберт Рейнольдс
Премьер-министр Ирландии
9 марта 1982 — 14 декабря 1982
Предшественник:	Гаррет Фицджеральд
Преемник:	Гаррет Фицджеральд
Премьер-министр Ирландии
11 декабря 1979 — 30 июня 1981
Предшественник:	Джек Линч
Преемник:	Гаррет Фицджеральд
Рождение:	16 сентября 1925(1925-09-16) Каслбар, Ирландское Свободное государство
Смерть:	13 июня 2006(2006-06-13) (80 лет) Кинсили, Ирландия
Место погребения:	кл. Святого Финтана, Саттон
Отец:	Джон Хоги
Мать:	Сара МакВильямс
Супруга:	Морин Хоги (с 1951)
Дети:	4 (Эймир, Конор, Сиаран и Шон.
Партия:	Фианна Файл

Чарльз Джеймс Хоги (ирл. Cathal Séamas Ó hEochaidh; 16 сентября 1925, Каслбар, Ирландское Свободное государство — 13 июня 2006, Кинсили, Ирландия) — ирландский государственный деятель, премьер-министр (1979—1981, 1982, 1987—1992).

Биография

Родился в многодетной (7 детей) семье ирландского офицера, симпатизировавшего ИРА и воевавшего в её рядах в период борьбы за независимость в 1919—1921 гг. Переехав в Дублин, получил бухгалтерское и юридическое образования в Национальном университете и высшей юридической школе «Kings Inn;s». В 1939—1945 гг. служил в частях самообороны. 9 мая 1945 года, в день Победы, вместе с несколькими друзьями на центральной площади Дублина сжёг британский флаг в знак протеста против отсутствия ирландского среди флагов стран-победительниц, вывешенных в Дублинском университете.

Работал адвокатом.

В 1947—1957 гг. — на военной службе в ирландской армии.

После нескольких неудач в 1957 г. был избран депутатом нижней палаты ирландского парламента.

• 1960—1961 гг. — парламентский секретарь министра юстиции,
• 1961—1966 гг. — министр юстиции,
• одновременно в 1964—1966 гг. — министр сельского хозяйства и рыболовства. В 1966 г. принял решение жёстко пресечь мирную акцию протеста фермеров, применив к ним антитеррористическое законодательство. Это решение вызвало критику у широкой общественности и в условиях подготовки к президентским выборам Хоги был вынужден пойти на уступки.
• 1966—1970 гг. — министр финансов. Получил популярность, добившись бесплатного проезда пенсионеров в общественном транспорте и субсидирования выплат за электричество для них, предоставления специальных налоговых льгот для инвалидов и деятелей культуры. Ушёл в отставку вследствие Дублинского оружейного процесса (Arms Сrisis or Arms Trial) — политического скандала, когда выяснилось, что Хоги и занимавший в тот период должность министра сельского хозяйства Нейл Блени организовали канал незаконных поставок оружия для Ирландской Республиканской Армии в Северной Ирландии. К тому же занявший премьерский пост Джек Линч видел в Хоги конкурента и постарался максимально использовать ситуацию, чтобы избавиться от соперника. Хоги стоило немалых трудов, чтобы, получив малозначительный портфель официального представителя партии по вопросам здравоохранения и социального обеспечения, выдвигать инициативы, заметные для избирателей.
• C 1972 — вице-президент партии Фианна Файл, с 1974 г. её почётный секретарь.
• 1977—1979 гг. — министр здравоохранения и социального обеспечения. Провёл антитабачную кампанию и кампанию за легализацию запрещённой до тех пор контрацепции. В результате обострения внутрипартийной борьбы и ряда поражений на местных выборах, приведших к отставке Линча, 7 декабря 1979 избран лидером парламентской фракции Фианна Файл и 11 декабря назначен президентом республики на пост главы кабинета.
• 1979—1992 гг. — лидер Фианна Файл.
• 1979—1981 гг. — премьер-министр.

Однако его победа в борьбе за премьерское кресло обернулась необходимостью руководить страной в условиях начавшегося глобального энергетического кризиса. Декларируя необходимость снижения госрасходов, его кабинет, стремясь остаться у власти, стал проводить прямо противоположную политику, что увеличило внешний долг страны. Популистские меры обеспечили Фианна Файл победу на выборах 1981 г. с результатом в 45,3 %, однако Фине гэл удалось вместе с лейбористской партией сформировать коалиционное правительство и вытеснить Хоги в оппозицию.

Новые досрочные выборы, проходившие в феврале 1982 г., снова принесли успех партии Фианна Файл (47,3 %), но и на этот раз у правящей партии не было абсолютного большинства. В октябре 1982 г. парламент не поддержал экономическую программу второго правительства Хоги, что привело к его отставке и новым выборам. Однако вновь ни одна партия не получила необходимого большинства. Новую коалицию вновь образовали Фине гэл и лейбористская партия, Хоги снова ушёл в оппозицию.

Выступал за объединение с Северной Ирландией.

В 1987—1992 гг. — в третий раз премьер-министр Ирландии после очередной победы на выборах Фианна файл (44,2 %). Возглавив правительство меньшинства, получил поддержку оппозиции в проведении жёсткой экономической политики. Бюджет был серьёзно сокращён, налоговая система переориентирована на поддержку предпринимательства и занятости, выдвинут план создания международного центра финансовых услуг (IFSC) в Дублине. Внеочередные выборы в июне 1989 г. принесли Ч. Хоги 44,1 % и необходимость отказа от одной из ценностей Фианна файл — не-участия в партийных блоках: было сформировано коалиционное правительство с участием Прогрессивно-демократической партии.

Президентские выборы 1990 г. обернулись неожиданным провалом считавшегося фаворитом кандидата от Фианна Файл Брайена Ленихана (достоянием общественности стала скандальная информация о его звонках в 1982 г. однопартийцу-президенту Патрику Хиллери с просьбой не распускать парламент).
В следующем году о своих премьерских амбициях объявил министр финансов Альберт Рейнольдс (Хоги освободил его и его сторонников со всех постов в правительстве). Затем бывший министр юстиции Шон Дохэрти, до этого почти десять лет выгораживавший Хоги из скандала с прослушкой телефонов начала 1980-х гг., изменил свою позицию и объявил, что такие указания ему на самом деле давались. Последовал и скандал с партнёрами по правительственной коалиции, выступившими против назначения Джима МакДэйда министром обороны . Эти скандалы вызвали протесты партнеров по правящей коалиции.
30 января 1992 г. Хоги подал в отставку с поста лидера партии, а 11 февраля с поста — премьер-министра.

После отставки в СМИ были обнародованы данные о его роскошной жизни в бытность премьером: принадлежащих ему скаковых лошадей, роскошных яхтах, частном острове, особняке, счетах в дорогих ресторанах в то время когда премьер призывал в условиях кризиса потуже «затянуть пояса». Были опубликованы свидетельства о полученных им от бизнесменов подарках и денежных выплатах. В погашение неуплаченных ранее налогов им было выплачено € 6,5 млн. В августе 2003 г. Хоги был вынужден продать своё большое имение Эббевилль в Кинсили на севере графства Дублин за € 45 млн для урегулирования судебных издержек и выплаты штрафов, но продолжал там жить, имея также в собственности остров Inishvickillane недалеко от побережья графства Керри.
Всплыла также информация о его 27-летней внебрачной связи с Терри Кин, известной журналисткой и бывшей женой судьи Верховного суда Ронана Кина.

Умер от рака простаты.

Дополнительная информация

Жена, Морин Хоги (1925 г.р.), урождённая Лемасс, старшая дочь Шона Лемасса, премьер-министра Ирландии в 1959-66 гг.
Сын, Шон Хоги (1961 г.р.), видный политик, депутат парламента с 1992 г. по тому же округу, что и отец, в 1989-90 гг. мэр Дублина, в 2006—2011 гг. государственный министр по вопросам образования и науки.
Летом 2005 г. по ирландскому телевидению был показан 4-хсерийный киносериал «Хоги» (en:Haughey).

Ссылки

• Frank Dunlop, Yes Taoiseach: Irish politics from behind closed doors (Penguin Ireland, 2004) ISBN 1-84488-035-4
• T. Ryle Dwyer, Short Fellow: A Biography of Charles J. Haughey (Marino, 1994) ISBN 1-86023-142-X
• T. Ryle Dwyer, Nice Fellow: A Biography of Jack Lynch (Marino, 2004) ISBN 1-85635-401-6
• T. Ryle Dwyer, Charlie: The political biography of Charles Haughey (1987) ISBN 0-7171-1449-X
• Brian Lenihan, For the Record (Blackwater, 1991) ISBN 0-86121-362-9
• P.J. Mara, The Spirit of the Nation. (Fianna Fáil)
• Raymond Smith, Garret: The Enigma (Aherlow, 1986)
• [www.irishtimes.com/focus/haughey/ The most controversial of them all] — Irish Times

Отрывок, характеризующий Хоги, Чарльз

– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.