Хозяйка Медной горы

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Хозяйка медной горы»)
Перейти к: навигация, поиск
Хозяйка медной горы

Герб города Полевской. Включает изображение символа Венерыалхимический символ меди, бывший брэндом и клеймом Полевского медеплавильного завода. Хозяйка медной горы представлена золотой ящерицей на зелёном «каменном цветке».
Создатель:

П. П. Бажов

Произведения:

сборник «Малахитовая шкатулка»

Пол:

женский

Место жительства:

Гумёшевский медный рудник, градообразующий г. Полевской (на Среднем Урале)[1]

Прозвище:

Малахитница, Каменная девка

Род занятий:

владелица земных богатств

Хозяйка Медной горыХозяйка Медной горы

Хозяйка Медной горы (Малахитница, Азовка-девка[2][нет в источнике]К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан), Каменная девка) — персонаж легенд уральских горняков[3] Гумёшевского рудника («Медной горы»)[⇨][1], получившая известность в сборнике сказов «Малахитовая шкатулка» П. П. Бажова. Владелица земных богатств, хранительница тайн прекрасного и секретов высокого мастерства[1]. В фольклоре представлялась как прекрасная зеленоглазая девушка в платье из «шелкового малахита», или ящерица с короной, что нашло отражение на гербе города Полевской и клейме полевской меди.

На появление сборника сказов, популяризовавшего образ Хозяйки, большое влияние оказали установки «сверху» 1930-х годов на поиск «колхозно-пролетарского» фольклора. В фольклоре иногда ассоциируется с девкой-Азовкой.





Облик

Духи в фольклоре уральских горняков выступают подлинными «хозяевами земли», распоряжающимися её недрами, а также могут влиять на судьбы человека. Цвет одежды характеризует тип добываемых в данной местности металлов и камней. Жёлтый символизирует золото, белый — платину, красный — медь, зелёный — малахит, чёрный — уголь. Путь в подземное царство обычно проходит через густой лес и каменную стену. Конкретное место пребывания духов — гора, пещера, холм, шахта — обладают привязкой к земной утробе[4].

Хозяйка Медной горы предстаёт в образе прекрасной зеленоглазой женщины с косой и лентами из тонкой позвякивающей меди, в платье из «шелкового малахита»[5], а порой — в виде ящерицы в короне[6][7].

Внешность Хозяйки представлена антропоморфной, нулевоморфной и гибридной ипостасями[8]. Она является в обликах:

  • Необычная прекрасная девушка. Бажов описывал её так:
    Девка небольшого росту… Из себя ладная…Коса ссиза-черная и не как у наших девок болтается, а ровно как прилипла к спине. На конце ленты не то красные, не то зеленые. Сквозь светеют тонко этак позванивают, будто листовая медь.[9]
    Гельгардт замечает, что данный образ возник по ассоциации с изломом малахита или открытым выходом углекислой меди (цвет, форма)[10]. Одежда у Хозяйки из особого материала («камень, а на глаз как шелк, хоть рукой погладить»[9]), отливает то медью, то алмазной сыпью. «Ее красота и богатство — красота драгоценных камней и металлов рудника», а также признак инфернальности[11].
  • «Погань» с телом ящерицы и головой человека. Уже само наименование обозначает Хозяйку как «нечистое», сверхъестественное существо.
    «Вместо рук-ног — лапы у её зеленые стали, хвост высунулся, по хребтине до половины чёрная полоска, а голова человечья»[9].
  • Невидимый дух, проявляющийся акустически. Голос Малахитницы необычайно звонок[9]. Она разговаривает на человеческом языке, однако чаще её речь неразборчива и подчеркнуто насмешлива[8].
    «Лопочет что-то, а по-каковски — неизвестно, и с кем говорит — не видно. Только смешком все. Весело, видно, ей»[9].

Поведение

Хозяйка Медной горы — владелица земных богатств, хранительница тайн прекрасного и секретов высокого мастерства[1]. Считалась покровительницей рудокопов[3].

Хозяйка враждебна начальству и всякого рода барским прислужникам, помогая лишь смелым и свободолюбивым рабочим. Она самостоятельно распоряжается земными богатствами. По своему желанию может допустить или нет разработку, может «увести богатство» или наоборот подарить с помощью подвластных ей ящериц. Также в её подчинении имеется бурая кошка, которая ходит в земле под поверхностью, иногда выставляя свои огненные уши[7].

Фольклорная основа персонажа

При написании сказов П. П. Бажов основывался на устных преданиях, слышанных им в детстве от горняков в 1892—1895 годах[12]. Детство Бажова проходило в городке Сысерть, где его отец трудился мастером на Сысертском металлургическом заводе, а затем их семья переехала на Полевской медеплавильный завод. Именно там Павел впервые услышал фольклорные предания от старого шахтёра Василия Алексеевич Хмелинина (дедушки Слышко), работавшего сторожем на дровяных складах, пересказывающего детям рассказы стариков[13].

«Медная гора» — было неофициальным названием Гумёшевского медного рудни­ка (от стар. «гуменце» — невысокий пологий холм)[14].

Все-таки больше всего меня обманула Медная гора. Подъезжая к Полевскому заводу, я первым делом искал глазами эту Медную гору, которую так ясно представлял. Кругом завода было много обычных для Урала, покрытых хвойным лесом гор, но Медной горы не было. […]

Когда же через несколько дней увидел Гумешки вблизи, то чуть не расплакался от обиды. Никакой горы тут вовсе не оказалось. Было поле самого унылого вида. На нём даже трава росла только редкими кустиками. На поле какие-то полуобвалившиеся загородки из жердей да остатки тяговых барабанов над обвалившимися шахтами. Возвратившись с Гумешек, с азартом стал «уличать» отца в обмане, но отец спокойно повторял свое прежнее объяснение:

— Я же говорил, что рудник это. Медную руду добывали. Значит, гора и есть. Всегда руду из горы берут. Только иная гора наружу выходит, а иная в земле.

Бажов П. П. У старого рудника : часть II // Уральские сказы[15]

Образ относится к разряду узколокализованных[16]. Опрошенные в ходе фольклорной экспедиции 1981 года жители Полевской области не слышали о Хозяйке, зная о ней только по сказам П. П. Бажова. В то же время есть рассказчики, знавшие о Малахитнице из устного источника. Они отмечают её принадлежность «медной горе» в самом Полевском — как «Хозяйку» градообразующего Гумёшевского медного рудни­ка, открытого в 1702 году[1][16]. В XVIII веке Гумёшевский рудник приобрёл всемирную известность как основной поставщик зелёного поделочного камня — малахита (карбонада меди), и являлся крупнейшим в то время месторождением медных руд на Среднем Урале, хотя к середине XX века был выработан.

Многими фольклористами высказывается мнение, что образ Хозяйки Медной горы уникален (Лазарев, Гельгардт, Блажес)[16].

О происхождении персонажа «Хозяйка медной горы» есть следующие гипотезы:

История написания сказов

В 1931 году в Москве и Ленинграде прошла серия дискуссий на тему «Значение фольклора и фольклористики в реконструктивный период», по итогам которых была поставлена задача изучения «современного рабочего и колхозно‐пролетарского фольклора»[12]. Вскоре было принято решение издать сборник «Дореволюционный фольклор на Урале», подготовив его к декабрю 1935 года[12]. Сбор материала поручили историку В. П. Бирюкову, однако впоследствии он заявил, что «нигде не может найти рабочего фольклора»[12]. В июне 1935 года редактор сборника Е. М. Блинова, после четырёх месяцев общения с П. П. Бажовым, резко изменила направление работы в пользу сбора рабочего фольклора[12]. Впоследствии Бажов заменил Блинову на должности редактора сборника, и написал для сборника три сказа, в том числе сказ «Медной горы Хозяйка».

В сказе «Каменный цветок» (1936) с Хозяйкой медной горы встречается мастер Данила, которому та помогает раскрыть свой талант. Этот сюжет восходит к новелле Э. Т. А. Гофмана «Фалунские рудники» (1819)[23].

Интерпретации

Анализируя образ Хозяйки с точки зрения психоанализа, М. Н. Липовецкий приходит к выводу о сочетании в нём Эроса и Танатоса (с преобладанием последнего). Он также обращает внимание на эпизоды, связанные с сопротивлением властям и символической кастрацией. «Хозяйка Медной Горы становится зловещим двойником и антагонистом патриархальной Родины-Матери»[24].

Экранизация образа

  • «Каменный цветок» (1946) — фильм.
  • «Каменный цветок» (1954) — балет С. С. Прокофьева.
  • «Медной горы хозяйка» (1975) — кукольный мультфильм, режиссёра О. Николаевского.
  • «Малахитовая шкатулка» (1976) — кукольный мультфильм, режиссёра О. Николаевского.
  • «Каменный цветок» (1977) — кукольный мультфильм режиссёра О. Николаевского.
  • «Горный мастер» (1978) — по мотивам сказа «Каменный цветок», киностудии Союзмультфильм

См. также

Напишите отзыв о статье "Хозяйка Медной горы"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 Блажес, 1983, с. 9.
  2. Орлова, Пихои, 1983, с. 423.
  3. 1 2 Левкиевская, 2004, с. 247.
  4. Швабауэр Н. А. [www.dissercat.com/content/tipologiya-fantasticheskikh-personazhei-v-folklore-gornorabochikh-zapadnoi-evropy-i-rossii Типология фантастических персонажей в фольклоре горнорабочих Западной Европы и России]
  5. Безрукова, 2000.
  6. Липовецкий, 2014, с. 217.
  7. 1 2 3 Бажов, 1952, [www.100bestbooks.ru/read_book.php?item_id=7509&page=60 часть IV].
  8. 1 2 Швабауэр, 2002, с. 148-149.
  9. 1 2 3 4 5 Бажов, 1976.
  10. Швабауэр, 2002, с. 148-149, со ссылкой на Гельгардт, 1961, с. 177.
  11. Швабауэр, 2002, с. 148-149, со ссылкой на Гельгардт, 1961, с. 183.
  12. 1 2 3 4 5 Бобрихин А. А. Вклад П. П. Бажова в формирование уральской идентичности // Новое слово в науке: перспективы развития. — 2015. — № 2 (4). — С. 46 — 48.</span>
  13. Бажов, 1952, [www.100bestbooks.ru/read_book.php?item_id=7509&page=62 часть VI].
  14. Бажов, 1952, [www.100bestbooks.ru/read_book.php?item_id=7509&page=63 Объяснение отдельных слов, понятий и выражений, встречающихся в сказах].
  15. Бажов, 1952, [www.100bestbooks.ru/read_book.php?item_id=7509&page=58 часть II].
  16. 1 2 3 Швабауэр, 2002, с. 145.
  17. Россия. Полное географическое описание нашего отечества / Семёнов-Тян-Шанский. — СПб., 1914. — Т. V (Урал и Приуралье). — С. 444.
  18. Блажес, 1983, с. 9—10.
  19. Швабауэр, 2002, с. 146-148, со ссылкой на Гельгардт, 1961, с. 166.
  20. 1 2 3 Швабауэр, 2002, с. 146-148.
  21. Перфильев А. В. [www.polevskoylife.ru/e/410097-gerb-i-simvolyi-polevskogo Герб и символы Полевского] // Полевской край: Историко-краеведческий сборник. — Екатеринбург : Уралтрейд, 1998. — Т. 1, № 3. — (Уральское краеведение). — ISBN 5-85383-129-1.</span>
  22. [polevsk.midural.ru/article/show/id/291 Официальные символы], на сайте Администрации Полевского городского округа
  23. Гельгардт Р. Р. Стиль сказов Бажова: очерки. — Пермское книжное изд-во, 1958. — С. 207—209.
  24. Липовецкий, 2014, с. 212–230.
  25. </ol>

Литература

Ссылки

  • Бажов П. П. [www.folk-tale.narod.ru/autorskaz/Bazhov/Mednoi-gory-hozyaika.html Медной горы хозяйка]
  • [uralmines.ru/hozyajka-mednoj-gory-v-berezovskom/ Статуя Хозяйки Медной горы у шахты «Южная» Березовского рудника]

Отрывок, характеризующий Хозяйка Медной горы

– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.