Хойер, Андреас
| Андреас Хойер | |
| дат. Andreas Hojer | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Учёное звание: | |
Андреас Хойер (дат. Andreas Hojer; 1690—1739) — датский историк и юрист.
Биография
Андреас Хойер родился 18 мая 1690 года в Шлезвиге.
В 1718 году вышел его первый исторический труд: «Kurtzgefasste Dännemärckische Geschichte vom Anfang dieses mächtigen Reichs bis zum Ausgang des XVII Seculi». Почти одновременно Хойер выступил и с полемическим сочинением против введения во всеобщую историю Людвига Хольберга. Полемика завязалась самая ожесточенная. Тогдашние учёные практически всецело стали на сторону Хольберга, обвиняя А. Хойера в отсутствии патриотизма, в цитировании преимущественно шведских и немецких историков и многом другом[1][2].
В том же 1718 году вышло новое рассуждение Хойера: «Diagramma de nuptiis propinquorum jure divino non prohibitis», вызвавшее против него движение со стороны всего духовенства[2].
Король Дании и Норвегии Фридрих IV сделал Хойера своим историографом и поручил ему написать его биографию. Хойер прилежно исполнил данное ему поручение, но сочинение Хойера «König Friederich des Vierten Glorwürdigstes Leben» было напечатано только в 1829 году[2].
Напишите отзыв о статье "Хойер, Андреас"
Примечания
- ↑ Ганзен П. Г. Гольберг, Людвиг // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ 1 2 3 Гойер, Андрей // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [runeberg.org/nfbk/0503.html Hojer, Andreas] // Nordisk familjebok (1909).
Отрывок, характеризующий Хойер, Андреас
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
