Хоккей на зимних Олимпийских играх 1980
Поделись знанием:
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
Хоккейный турнир зимних Олимпийских игр 1980 проходил в Лейк-Плэсиде (США) и стал 14-м по счёту. На турнир были допущены 8 команд Дивизиона А и 4 сильнейшие команды Дивизиона В, согласно результатам на ЧМ-1979. В связи с отказом команды ГДР (2-я команда Дивизиона В), а затем и команды Швейцарии (5-я команда Дивизиона В) на Олимпийский турнир была допущена команда Японии (6-я команда Дивизиона В).
12 команд были разделены на две группы по 6 команд, где по круговой системе определялись по две сильнейшие команды. Они в финальном турнире разыгрывали 1-4 места. Также команды, занявшие 3 места в группах, разыгрывали классификацию 5-6 мест. Первая игра финального турнира, прошедшая 22 февраля 1980 года между сборной США и сборной СССР, получила название «Чудо на льду» (англ. Miracle on Ice): Такое название было дано в США из-за результата, о котором мечтали болельщики этой страны, но в возможность которого практически никто не верил — американская сборная, составленная из игроков студенческого первенства, выиграла у действующего чемпиона мира и Олимпийских игр. Она же и стала победителем турнира (2-е место заняла команда СССР, 3-е — команда Швеции).Содержание
Красная подгруппа
| 12 февраля 1980 |  Канада
|
- |  Нидерланды
|
10:1 | (2:1,2:0,6:0) |
 Финляндия
|
- |  Польша
|
4:5 | (0:1,3:4,1:0) | |
 СССР
|
- |  Япония
|
16:0 | (8:0,5:0,3:0) | |
| 14 февраля 1980 | СССР
|
- | Нидерланды
|
17:4 | (8:1,7:1,2:2) |
| Канада
|
- | Польша
|
5:1 | (1:0,2:1,2:0) | |
| Финляндия
|
- | Япония
|
6:3 | (2:0,2:2,2:1) | |
| 16 февраля 1980 | Нидерланды
|
- | Япония
|
3:3 | (1:3,1:0,1:0) |
| СССР
|
- | Польша
|
8:1 | (5:1,1:0,2:0) | |
| Канада
|
- | Финляндия
|
3:4 | (1:2,0:1,2:1) | |
| 18 февраля 1980 | Канада
|
- | Япония
|
6:0 | (2:0,2:0,2:0) |
| Польша
|
- | Нидерланды
|
3:5 | (1:3,1:2,1:0) | |
| СССР
|
- | Финляндия
|
4:2 | (0:1,1:0,3:1) | |
| 20 февраля 1980 | Польша
|
- | Япония
|
5:1 | (3:0,1:0,1:1) |
| Финляндия
|
- | Нидерланды
|
10:3 | (2:1,2:1,6:1) | |
| СССР
|
- | Канада
|
6:4 | (1:1,1:2,4:1) |
| И | В | Н | П | Шайбы | Разн. | Очки | ||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. | СССР |
5 | 5 | 0 | 0 | 51:11 | +40 | 10 |
| 2. | Финляндия |
5 | 3 | 0 | 2 | 26:18 | +8 | 6 |
| 3. | Канада |
5 | 3 | 0 | 2 | 28:12 | +16 | 6 |
| 4. | Польша |
5 | 2 | 0 | 3 | 15:23 | −8 | 4 |
| 5. | Нидерланды |
5 | 1 | 1 | 3 | 16:43 | −27 | 3 |
| 6. | Япония |
5 | 0 | 1 | 4 | 7:36 | −29 | 1 |
Голубая подгруппа
| 12 февраля 1980 |  Чехословакия
|
– |  Норвегия
|
11:0 | (0:0,5:0,6:0) |
 ФРГ
|
– |  Румыния
|
4:6 | (1:1,3:2,0:3) | |
 США
|
– |  Швеция
|
2:2 | (0:1,1:0,1:1) | |
| 14 февраля 1980 | Швеция
|
– | Румыния
|
8:0 | (3:0,4:0,1:0) |
| ФРГ
|
– | Норвегия
|
10:4 | (5:2,3:1,2:1) | |
| США
|
– | Чехословакия
|
7:3 | (2:2,2:0,3:1) | |
| 16 февраля 1980 | США
|
– | Норвегия
|
5:1 | (0:1,3:0,2:0) |
| Чехословакия
|
– | Румыния
|
7:2 | (2:0,3:1,2:1) | |
| Швеция
|
– | ФРГ
|
5:2 | (1:0,4:1,0:1) | |
| 18 февраля 1980 | Швеция
|
– | Норвегия
|
7:1 | (2:0,4:0,1:1) |
| Чехословакия
|
– | ФРГ
|
11:3 | (5:1,5:0,1:2) | |
| США
|
– | Румыния
|
7:2 | (2:0,2:1,3:1) | |
| 20 февраля 1980 | Румыния
|
– | Норвегия
|
3:3 | (1:1,0:1,2:1) |
| Швеция
|
– | Чехословакия
|
4:2 | (2:0,1:0,1:2) | |
| США
|
– | ФРГ
|
4:2 | (0:2,2:0,2:0) |
| И | В | Н | П | Шайбы | Разн. | Очки | ||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. | Швеция |
5 | 4 | 1 | 0 | 26: 7 | +19 | 9 |
| 2. | США |
5 | 4 | 1 | 0 | 25:10 | +15 | 9 |
| 3. | Чехословакия |
5 | 3 | 0 | 2 | 34:16 | +18 | 6 |
| 4. | Румыния |
5 | 1 | 1 | 3 | 13:29 | -16 | 3 |
| 5. | ФРГ |
5 | 1 | 0 | 4 | 21:30 | -9 | 2 |
| 6. | Норвегия |
5 | 0 | 1 | 4 | 9:36 | -27 | 1 |
Матч за 5-е место
| 22 февраля 1980 | Чехословакия
|
– | Канада
|
6:1 | (5:0,0:1,1:0) |
Финальный турнир за 1-4 места
| 22 февраля 1980 | Финляндия
|
– | Швеция
|
3:3 | (1:0,1:1,1:2) |
| США
|
– | СССР
|
4:3 | (2:2,0:1,2:0) | |
| 24 февраля 1980 | США
|
– | Финляндия
|
4:2 | (0:1,1:1,3:0) |
| СССР
|
– | Швеция
|
9:2 | (4:0,5:0,0:2) |
(учитывались матчи 1-го этапа )
| И | В | Н | П | Шайбы | Разн. | Очки | ||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. | США |
3 | 2 | 1 | 0 | 10:7 | +3 | 5 |
| 2. | СССР |
3 | 2 | 0 | 1 | 16:8 | +8 | 4 |
| 3. | Швеция |
3 | 0 | 2 | 1 | 7:14 | -7 | 2 |
| 4. | Финляндия |
3 | 0 | 1 | 2 | 7:11 | -4 | 1 |
Бомбардиры
| № | Игрок | Игры | Голы | Передачи | Очки |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 |  Милан Новый
|
6 | 7 | 8 | 15 |
| 2 | Петер Штястный
|
6 | 7 | 7 | 14 |
| 3 | Ярослав Поузар
|
6 | 8 | 5 | 13 |
| 4 | Александр Голиков
|
7 | 7 | 6 | 13 |
| 5 | Юкка Порвари
|
7 | 7 | 4 | 11 |
| 6 | Борис Михайлов
|
7 | 6 | 5 | 11 |
| 6 | Владимир Крутов
|
7 | 6 | 5 | 11 |
| 8 | Мариан Штястный
|
6 | 5 | 6 | 11 |
| 9 | Сергей Макаров
|
7 | 5 | 6 | 11 |
| 9 | Марк Джонсон
|
7 | 5 | 6 | 11 |
Олимпийский пьедестал
| Медаль | Сборная |
| Золото | США
|
| Серебро | СССР
|
| Бронза | Швеция
|
Составы команд-призёров
|
|||||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Хоккей на зимних Олимпийских играх 1980"
Отрывок, характеризующий Хоккей на зимних Олимпийских играх 1980
– Ну, валяй еще, еще!Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
