Холден, Уильям

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Уильям Холден
William Holden

Студийная фотография 1954 года
Дата рождения:

17 апреля 1918(1918-04-17)

Место рождения:

О’Фэллон, Иллинойс, США

Дата смерти:

12 ноября 1981(1981-11-12) (63 года)

Место смерти:

Санта-Моника, США

Профессия:

актёр

Карьера:

1939—1981

Уильям Холден (англ. William Holden, настоящее имя Уильям Франклин Бидл мл. (англ. William Franklin Beedle Jr.), 17 апреля 1918 — 12 ноября 1981) — американский актёр, лауреат премии «Оскар» за главную роль в фильме «Лагерь для военнопленных № 17» (1953). Шесть раз его имя называли в десятке самых популярных актёров США (1954—1958, 1960). Американский институт киноискусства поместил Уильяма Холдена на 25-е место в списке «100 величайших звёзд кино».





Биография

Юность

Уильям Холден, получивший при рождении имя Уильяма Франклина Бидла-младшего, родился в богатой семье из Иллинойса и был старшим из трех сыновей школьной учительницы Мэри Бланш Болл и химика Уильяма Франклина Бидла-старшего. У него было два брата: Роберт и Ричард. Когда мальчику было 3 года, он переехал с родителями в Калифорнию.

Билл учился в колледже в Пасадине, когда на него обратили внимание сотрудники студии «Paramount Pictures». Именно они придумали звучный псевдоним, под которым Бидл-младший снялся в двух своих первых фильмах.[1]

В 1941 году Холден женился на актрисе Бренде Маршалл, которая развелась для этого со своим первым мужем. Хотя в этом браке, длившемся 30 лет и родились два сына Холдена, все в нём, по мнению биографа звезд Дональда Спото, выглядело неестественно. «Отношения между супругами напоминали то патетическую мыльную оперу, то пошлую комедию».[2]

Мистер и миссис Холден вели очень свободную жизнь, полную любовных приключений и интрижек, о которых знала вся страна. Они даже приводили своих новых «друзей» для ужина дома «в семейном кругу». С одобрения жены, Уильям Холден сделал вазэктомию, что служило защитой от возможного возникновения внебрачных детей.[2]

Карьера

Сыграв первую значимую роль — боксёра Джо Бонапарте — в фильме «Золотой мальчик» (1939), Холден стал «звездой». Это был настоящий прорыв, учитывая то, что азам актёрского ремесла его обучала прямо на съемочной площадке более опытная Барбара Стэнвик. После службы в армии сыграл убийцу-психопата в «Тёмное прошлое» (1946) и преподавателя глуповатой блондинки (её роль исполнила Джуди Холидей) в «Рождённой вчера» (1950).

Направление кинокарьеры Холдена изменила встреча с режиссёром Билли Уайлдером, который пригласил его сниматься сначала в «Бульвар Сансет» (1950), а затем и в «Лагерь для военнопленных № 17» (1953), в котором Уильям сыграл циничного сержанта — роль, которая принесла ему «Оскар».

Во время съемок романтической мелодрамы Билли Уайлдера «Сабрина» (1954), Холден познакомился с Одри Хепбёрн. Эти отношения могли бы закончиться свадьбой, но этого не случилось. Сама Одри признавалась, что действительно любила Холдена.[3] Резюме этой истории — высказывание Билли Уайлдера: «У обоих прекрасно сложилась карьера, но оба были совершенно несчастливы в личной жизни».

Имя Холдена значится в титрах ряда самых значительных фильмов американского кино. В 1957 году он исполнил главную роль в оскароносном блокбастере Дэвида Лина «Мост через реку Квай». Холден также исполнил одну из главных ролей в сиквеле фильма «Омен» (1978). Последняя крупная роль — в фильме Сидни Люмета «Телесеть» (1976), за которую актёр получил номинацию на «Оскар». Роли в картинах «Телесеть» и «Сукин сын» Блейка Эдвардса (1981) были оценены критиками как «символ стойкой благопристойности».[4]

Творческая палитра Холдена-актёра разнообразна, начиная с ролей задумчивых романтиков (которые преобладали на заре его карьеры), он постепенно перешёл к более глубоким и психологически точным портретам надломленых, циничных, усталых людей, ностальгирующих о былом. По мнению критиков, в своих работах Холден проявляет печаль, уязвимость и неверие в себя под слоем мужского магнетизма.[5] В 1960 году его вклад в американский кинематограф был отмечен звездой на Голливудской аллее славы.

Последние годы

Сколотив солидное состояние, актёр, ради оптимизации налогов, перебрался в Швейцарию, где одним из первых в Голливуде стал агитировать за сохранение дикой природы, особенно африканской. Долгое время Холден пробыл в Кении, где открыл заповедник.

Точная дата смерти актёра оспаривается. Возвращаясь в Лос-Анджелес, после рекламной поездки с фильмом «Сукин сын» в июле 1981, Холден говорил своим коллегам о смерти: «Я сделал все приготовления. За 25$ меня приняли в общество Нептуна. После смерти мое тело сожгут и развеют пепел в океане. Не хочу, чтобы мои деньги тратили на громадный монумент на проклятом голливудском кладбище».[4]

Работа над новым фильмом «Сезон чемпионов» откладывалась до 1982 года, и Уильям Холден переехал из своего особняка в Палм-Спрингс в тринадцатиэтажный многоквартирный дом в Санта-Монике. Он был совладельцем последнего дома. Когда режиссёр «Сезона чемпионов» Уильям Фридкин позвонил ему 2 ноября 1981 года, Холден нетвердым голосом проговорил: «Я собираюсь сделать картину, Билли. Увидимся в Африке». На протяжении недели Уильям Фридкин пытался дозвониться к актёру, но к телефону не подходили.

Когда управляющий открыл квартиру Холдена 16 ноября 1981 года, он обнаружил тело актёра в луже крови. Положение тела и окружающих предметов указывало, что Холден поскользнулся на коврике и ударился правым виском об угол ночного столика. Актёр был мертв уже несколько дней. По мнению некоторых специалистов, смерть Уильяма Холдена наступила 12 ноября 1981 года. Перед смертью он пытался остановить кровотечение бумажными салфетками и был слишком пьян, чтобы позвать на помощь. Телевизор работал, рядом с телом лежал сценарий, на столе стояла пустая литровая бутылка водки.[6]

Похорон не было. Общество Нептуна выполнило свои обязательства.

Обстоятельную биографию Холдена «Золотой мальчик» издал в 1983 году Боб Томас.[7]

Избранная фильмография

Год Русское название Оригинальное название Роль
1939 ф Золотой мальчик Golden Boy Джо Бонапарте
1940 ф Наш городок Our Town Джордж Гиббс
1941 ф Мне нужны крылья I Wanted Wings Эл Ладлоу
1948 ф Тёмное прошлое The Dark Past Эл Уокер
1949 ф Улицы Ларедо Streets of Laredo Джим Докинс
1950 ф Бульвар Сансет Sunset Boulevard Джо Гиллис
1950 ф Рождённая вчера Born Yesterday Пол Верролл
1950 ф Станция Юнион Union Station лейтенант Уильям Калхун
1952 ф Поворотная точка The Turning Point Джерри МакГиббон
1953 ф Лагерь для военнопленных № 17 Stalag 17 сержант Дж. Дж. Сефтон
1953 ф Побег из форта Браво Escape from Fort Bravo капитан Роупер
1954 ф Административная власть Executive Suite Макдональд Уоллинг
1954 ф Сабрина Sabrina Дэвид Лэрраби
1954 ф Деревенская девушка The Country Girl Берни Додд
1954 ф Мосты у Токо-Ри The Bridges at Toko-Ri лейтенант Гарри Брубейкер
1955 ф Любовь — самая великолепная вещь на свете Love Is a Many-Splendored Thing Марк Эллиотт
1955 ф Пикник Picnic Хэл Картер
1957 ф Мост через реку Квай The Bridge on the River Kwai Ширс
1959 ф Кавалеристы The Horse Soldiers майор Генри «Хэнк» Кендалл
1964 ф Париж, когда там жара Paris When It Sizzles Ричард Бенсон
1967 ф Казино «Рояль» Casino Royale Рэнсом
1969 ф Дикая банда The Wild Bunch Пайк Бишоп
1971 ф Дикие бродяги Wild Rovers Росс Бодайн
1973 ф Бризи Breezy Фрэнк Хармон
1974 ф Ад в поднебесье The Towering Inferno Джим Данкен
1976 ф Телесеть Network Макс Шумахер
1978 ф Федора Fedora Барри «Датч» Детвайлер
1978 ф Омен 2: Дэмиен Damien: Omen II Ричард Торн
1979 ф Ашанти Ashanti Джим Сэнделл
1980 ф Когда время уходит When Time Ran Out Шелби Гилмор

Награды

  • Оскар 1954 — «Лучшая мужская роль» («Лагерь для военнопленных № 17»)
  • Эмми 1974 — «Лучшая мужская роль в мини-сериале или фильме» («Синий рыцарь»)

Напишите отзыв о статье "Холден, Уильям"

Примечания

  1. Спото Д. Одри Хепберн / Дональд Спото; [пер. с англ. Т. Новиковой]. — М.: Эксмо, 2007. — С. 159.
  2. 1 2 opt. cit. — C.160
  3. opt. cit. — C.161
  4. 1 2 Дональдсон Н. Как они умерли / Пер. с англ. С. Чередова. — М.: КРОН-ПРЕСС, 1995. — С. 328.
  5. Трэвис Кроуфорд об Уильяме Холдене // Шнайдер С.Дж. 501 КиноStars. Биографии и роли самых великих актеров мира / Стивен Джей Шнадер. — М.: Эксмо, 2008. — С. 278.
  6. opt. cit. — C.328
  7. Golden Boy: The Untold Story of William Holden by Bob Thomas, St. Martin’s Press 1983

Ссылки

Отрывок, характеризующий Холден, Уильям

В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.