Холланд, Джозайя Гилберт
| Джозайя Гилберт Холланд | |
 Джозайя Гилберт Холланд | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Язык произведений: | |
Джозайя Гилберт Холланд (англ. Josiah Gilbert Holland; 1819—1881) — американский поэт, писатель, редактор журнала «Scribner's Monthly» (англ. Scribner's Monthly) позднее переименованный в «The Century Magazine»[1].
Содержание
Биография
Джозайя Гилберт Холланд родился 24 июля 1819 года в небольшом городке (англ. Belchertown) в штате Массачусетс. Вырос в очень бедной семье, едва сводившей концы с концами. С юных лет он был вынужден работать на заводе, чтобы помочь семье. Некоторое время учился в средней школе в Нортгемптоне, но покинул её по состоянию здоровья[2].
Позже он изучал медицину в медицинском колледже (англ. Berkshire Medical College), где в 1844 году получил степень. Надеясь стать успешным врачом, он начал медицинскую практику с одноклассником доктором Бейли в городе Спрингфилде. Одновременно с этим писал статьи для периодических изданий, таких как «Knickerbocker Magazine» и даже попытался издавать собственную газету «The Bay State Weekly Courier», но эта попытка оказалась неудачной, как и его медицинская практика[2].
В 1845 году Джозайя Гилберт Холланд женился на Элизабет Луне Чапин.
В 1848 году, отказавшись от карьеры медика, он покинул Массачусетс и занял должность преподавателя в Ричмонде (штат Вирджиния), а в 1849 году переехал в штат Миссисипи[2].
В 1850 году он вернулся в родной штат и стал редактором республиканской газеты «The Republican» (англ. The Republican), а затем перешел на ту же должность в журнал «Scribner's Monthly» (англ. Scribner's Monthly). Здесь он впервые опубликовал в нём свои романы «Arthur Bonnicastle», «The Story of Sevenoaks» и «Nicholas Minturn».
Джозайя Гилберт Холланд умер 12 октября 1881 года в городе Нью-Йорке
Одна из самых популярных из написанных им книг — «Plain talks on familiar subjects»; кроме того Холланд, писал книги дидактического характера под псевдонимом «Timothy Titcomb» («T. Titcomb’s letters to young people, married and single etc.»), стихотворения («Garnered Sheaves», 1873) и исторические сочинения («History of Western Massachusetts», «Life of Abraham Lincoln» и другие)[3]. В настоящее время его литературные труды читают довольно редко, но в конце девятнадцатого века они были чрезвычайно популярны, было продано более полумиллиона книг Холанда (гигантская цифра для XIX века).
Напишите отзыв о статье "Холланд, Джозайя Гилберт"
Примечания
- ↑ Holland, Josiah Gilbert
- ↑ 1 2 3 Holland, Josiah Gilbert // Encyclopædia Britannica (англ.)
- ↑ Голланд, Джошуа-Гилберт // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Литература
- [runeberg.org/nfbk/0518.html Holland, Josiah Gilbert] // Nordisk familjebok.
Ссылки
- [www.gutenberg.org/ebooks/authors/search/?query=Holland,+J.+G.+%28Josiah+Gilbert%29 Works by Josiah Gilbert Holland at Project Gutenberg].
Отрывок, характеризующий Холланд, Джозайя Гилберт
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
