Холокост

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Холоко́ст (от англ. holocaust, из др.-греч. ὁλοκαύστος — «всесожжение»):





Содержание

Этимология слова

Английское слово «holocaust» заимствовано из латинской Библии (где используется в латинизированной форме holocaustum, наряду с holocau(s)toma и holocaustosis), в которой оно, в свою очередь, происходит из греческих, также библейских форм ὁλόκαυ(σ)τος, ὁλόκαυ(σ)τον «сжигаемый целиком», «всесожжение, жертва всесожжения», ὁλοκαύτωμα «жертва всесожжения», ὁλοκαύτωσις «принесение жертвы всесожжения»; в русском языке употреблялось в формах «олокауст» и «олокаустум» («Геннадиевская Библия», 1499), в «Письмовнике» Курганова (XVIII век) употреблена форма голокость с толкованием «жертва, всесожжение».

В английском языке термин «holocaust» в близких к нынешнему значениях употребляется с 1910-х годов (первоначально по отношению к геноциду армян в Османской империи и еврейским погромам во время Гражданской войны в России), а в современном значении истребления евреев нацистами — с 1942 года. Широкое распространение получил в 1950-е годы благодаря книгам будущего лауреата Нобелевской премии мира писателя Эли Визеля. В советской прессе появляется в начале 1980-х годов, первоначально в форме «холокауст», позже в нынешнем виде, подражающем английскому произношению.

В современном английском с прописной буквы («Holocaust») слово употребляется в значении истребления нацистами евреев, а со строчной (holocaust) — в других случаях. В русском языке слово «холокост» при обозначении понятия, которое не является именем собственным, пишется со строчной буквы[2], а по отношению к геноциду евреев — с заглавной[9][10][11][12][13][14]. В русском языке под термином «холокост» (со строчной буквы) понимается также любой акт геноцида[2]. Некоторые источники полагают, что в настоящее время этот термин фактически употребляется именно для обозначения геноцида евреев в годы Второй мировой войны и в качестве обозначения конкретного исторического события пишется с большой буквы[15].

Отличительные черты Холокоста

  1. Преднамеренная попытка полного истребления целой нации, приведшая к уничтожению 60 % евреев Европы[16] и около трети еврейского населения мира[6];
  2. Уничтожение от четверти до трети цыганского народа;
  3. Уничтожение до 10 % поляков[17] (не включая военные потери и потери от истребления литовскими и украинскими коллаборационистами, а также советскими карательными органами);
  4. Уничтожение около 3 миллионов[18] советских военнопленных;
  5. Тотальное истребление душевнобольных и нетрудоспособных;
  6. Истребление около 9 тысяч гомосексуалов;
  7. Разработка систем и способов массового уничтожения людей при постоянном их совершенствовании (многочисленные списки потенциальных жертв, лагеря смерти и т. д.).
  8. Грандиозные, межнациональные масштабы истребления людей вплоть до перехода военных действий на территорию Германии и её последующей капитуляции в мае 1945 года.
  9. Жестокие и часто приводящие к смерти антигуманные медицинские эксперименты нацистов над жертвами Холокоста.

Геноцид еврейского народа

Шоа — Катастрофа европейского еврейства

Шоа́ (ивр.שׁוֹאָה‏‎ — бедствие, катастрофа) — термин, употребляемый евреями на иврите и реже на некоторых других языках для обозначения политики немецких нацистов по планомерному уничтожению еврейского этноса; заменяет (наряду с термином «Катастрофа») собой менее корректный термин «Холокост». На идиш, однако, в данном значении используется другой термин — дритер хурбм (идишדריטער חורבן‏‎ — третье разрушение, специфически катастрофические события в истории еврейского народа, начиная с разрушения Первого и Второго Иерусалимских храмов).

Жертвы

По критериям израильского Института Катастрофы и героизма Яд ва-Шем, жертвами Шоа считаются те, «кто жил на оккупированных территориях в условиях нацистского режима и был уничтожен/погиб в местах массовых расстрелов, в лагерях, гетто, в тюрьмах, в убежищах, в лесах, а также убит при попытке сопротивления (организованного или нет), как участник партизанского движения, подполья, восстания, при попытке нелегального пересечения границы или бегства, от рук нацистов и/или их пособников (включая местное население или членов националистических группировок)». Кроме того, в их число входят те, «кто находился на захваченных территориях и убит/погиб в результате прямого столкновения с вооруженными силами Германии и её союзников, в результате бомбежек, побега, во время эвакуации в 1941-42 гг.»[19]

Статистика

По ранним послевоенным оценкам, для использования рабского труда, изоляции, наказания и уничтожения евреев и других групп населения, считавшихся «неполноценными», нацисты создали около 7 000 лагерей и гетто. В 2000-х годах исследователи Мемориального музея Холокоста в Вашингтоне оценили их количество уже в 20 000. По последним данным того же музея, на территории Европы существовало более 42 500 подобных учреждений[20][21][22].

Традиционно жертвами Шоа считаются 6 миллионов евреев Европы[23][24]. Это число закреплено в приговорах Нюрнбергского трибунала[25]. Тем не менее полного поимённого списка жертв не существует. К концу войны нацисты уничтожали даже следы от лагерей смерти; сохранились свидетельства о вывозе либо уничтожении уже захороненных останков людей перед приходом советских войск. В Национальном Мемориале Катастрофы (Шоа) и Героизма «Яд ва-Шем» в Иерусалиме хранятся персональные документы, свидетельствующие о приблизительно 4 миллионах жертв, поимённо идентифицированных[26]. Неполнота данных объясняется тем, что зачастую еврейские общины уничтожались целиком и не оставалось родных, близких, друзей, которые могли бы сообщить имена погибших. Война разбросала людей, и выжившие отказывались сообщать о своих родных как об умерших, надеясь на встречу с ними. Огромное количество людей было уничтожено на оккупированной территории СССР, куда доступ зарубежным исследователям был закрыт и где говорили о погибших просто как о «советских гражданах», замалчивая их происхождение.

Основной источник статистических данных о Катастрофе европейского еврейства — сравнение предвоенных переписей населения с послевоенными переписями и оценками. По оценкам «Энциклопедии Холокоста» (англ.) (издана музеем Яд-Вашем), погибло до 3 миллионов польских евреев, 1,2 миллиона советских евреев (энциклопедия приводит раздельную статистику по СССР и странам Прибалтики), из них 140 тысяч евреев Литвы и 70 тысяч евреев Латвии; 560 тысяч евреев Венгрии, 280 тысяч — Румынии, 140 тысяч — Германии, 100 тысяч — Голландии, 80 тысяч евреев Франции, 80 тысяч — Чехии, 70 тысяч — Словакии, 65 тысяч — Греции, 60 тысяч — Югославии. В Белоруссии было уничтожено более 800 тысяч евреев.

Попытка установить точное число жертв «окончательного решения» сопряжена с чрезвычайными трудностями как из-за отсутствия проверенных данных о масштабах геноцида на ряде территорий (особенно Восточной Европы), так и по причине различного определения границ государств и понятия «гражданство».

Даже при определении числа жертв Освенцима, где вёлся частичный учёт узников, называются разные цифры: четыре миллиона (Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками, 1946)[24]; два-три миллиона (по данным лагерных эсэсовцев П. Броада и Ф. Энтресса); 3,8 млн (чехословацкие учёные О. Краус и Э. Кулька); один миллион (Р. Хильберг); два миллиона (Люси Давидович, М. Гилберт); 1,1-1,5 млн (Ф. Пипер, Польша); 1,4-1,5 млн. (Г. Уэллерс, США, И. Бауэр, Израиль).

Тем более невозможно установить число жертв массовых казней, охватывавших, наряду с местным еврейским населением, множество жителей-неевреев. Меры секретности, предпринятые в ходе реализации «окончательного решения», недостаток статистических данных (например, о количестве евреев, погибших во время бегства с оккупированных территорий, или евреев-военнопленных, убитых по расовым мотивам), а также многолетнее замалчивание Катастрофы европейского еврейства в СССР усложняют уточнение его общих масштабов.

Сравнение численности евреев в странах Европы до и после войны, проведённое в 1949 г. Всемирным еврейским конгрессом, привело к выводу, что число погибших в Катастрофе составляет шесть миллионов человек; это число закреплено в приговорах Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками[24], процесса Эйхмана, и признано большинством участников Международного совещания учёных по вопросам статистики Катастрофы (Париж, 1987), где обсуждались цифры от 4,2 млн. (по Г. Рейтлингеру) до шести миллионов (по М. Маррусу и другим).

Лев Поляков приводит германские данные времён войны, на основании которых, с учётом демографических последствий расовой политики нацистов (падение рождаемости преследуемых евреев и уничтожение детей), он оценивает общие потери еврейского народа примерно в восемь миллионов. Немецкий учёный Р. Руммель в 1992 году опубликовал демографическое исследование, в котором оценил число погибших евреев от 4 млн. 204 тыс. до семи миллионов, считая наиболее вероятной цифру 5 млн. 563 тыс. По подсчёту Я. Робинзона погибло около 5 млн. 821 тыс. евреев.

Рауль Хильберг определяет число погибших в 5,1 млн человек («Уничтожение европейского еврейства», 1961). Эти подсчёты не принимают во внимание данных о смертности среди бывших узников лагерей в первое время после освобождения, хотя несомненно, что многие из них погибли вследствие перенесённых мук и болезней, приобретённых в лагерях[27]. Иегуда Бауэр называет цифры 5,6-5,85 млн человек[28].

Периодизация Холокоста

Важнейшие события Холокоста

Согласно показаниям Международному трибуналу высокопоставленного сотрудника СС Дитера Вислицени, преследование и уничтожение евреев разделялось на три этапа: «до 1940 года … — решить еврейский вопрос в Германии и занятых ею областях с помощью планового выселения». Вторая фаза началась со времени концентрации всех евреев в Польше и других занятых Германией восточных областях, и причём в форме гетто. Этот период продолжался приблизительно до начала 1942 года. Третьим периодом был период так называемого «окончательного решения еврейского вопроса», то есть планомерного уничтожения еврейского народа. Вислицени утверждал, что под термином «окончательное решение» понималось именно физическое уничтожение евреев, и он видел приказ об этом, подписанный Генрихом Гиммлером[29].

Краткая еврейская энциклопедия рассматривает Холокост в 4 этапа:[27]

  • Январь 1933 — август 1939 — с момента, когда Гитлер стал рейхсканцлером Германии и до нападения на Польшу.
  • Сентябрь 1939 — июнь 1941 — с момента включения западной Польши в состав рейха и создания «Генерал-губернаторства» до нападения на СССР.
  • Июнь 1941 — осень 1943 — с момента нападения на СССР и до полного уничтожения гетто на его территории, убийства большей части евреев Центральной и Восточной Европы.
  • Зима 1943 — май 1945 — с начала массовой депортации евреев Западной Европы в лагеря смерти и до конца войны.

Положение евреев в Германии в 1933—1939 годах

Начало преследованиям положил бойкот евреев с 1 апреля 1933 года и последующая волна расовых законов, нацеленных на евреев, работавших в государственных учреждениях или по определённым профессиям. «Нюрнбергский закон» от 15 сентября 1935 года положил конец равноправию евреев в Германии и определял еврейство в расовых терминах.

Антиеврейская истерия в Германии привела в ночь с 9 на 10 ноября 1938 года к массовым погромам, вошедшим в историю как «Хрустальная ночь» (из-за осколков стекла, которыми были усыпаны улицы немецких городов).

Несмотря на явно дискриминационную политику по отношению к евреям, геноцид начался далеко не сразу после прихода нацистов к власти. Нацисты стремились выдавить евреев из страны, однако часто тем было просто некуда ехать. Для евреев Европы, по известному высказыванию Хаима Вейцмана (впоследствии — первого президента Израиля), «мир разделился на два лагеря: на страны, не желающие иметь у себя евреев, и страны, не желающие впускать их в свою страну».[30] Международная конференция по беженцам, в Эвиане (Франция) в июле 1938 года, созванная по инициативе президента США Франклина Рузвельта, закончилась полным провалом. Кроме Доминиканской республики, ни одна из 32 участвовавших стран не дала ожидаемым беженцам из Германии и Австрии ни малейшего шанса. К тому же Великобритания ограничивала приток мигрантов в подконтрольную ей Палестину.

В 19331939 годах из Германии и Австрии бежало 330 тысяч евреев. Около 110 000 еврейских беженцев вырвались из Германии и Австрии в соседние страны, но впоследствии подвергались преследованиям уже во время войны.

В начале 1939 года Гитлер поручил «ответственному за 4-летний план» Герману Герингу подготовить меры по выселению евреев Германии. Начало Второй мировой войны не только увеличило их количество (после присоединения к Германии западной Польши), но и осложнило пути для легальной эмиграции.

В 1940 — начале 1941 года нацисты разрабатывают несколько вариантов решения еврейского вопроса: предлагают Кремлю принять евреев рейха в СССР, инициируют планы «Мадагаскар» (переселение всех евреев на этот остров у берегов юго-восточной Африки) и «Люблин» (создание еврейской резервации в оккупированной нацистами части Польши, получившей название «Генерал-губернаторство»). Все эти проекты не были реализованы.

Положение евреев во время войны

Гетто

С началом Второй мировой войны нацисты захватили страны и области с местами компактного проживания еврейского населения — Польшу, Прибалтику, Украину, Белоруссию.

В крупных городах (намного реже — в небольших городах) создавались еврейские гетто, куда сгонялось всё еврейское население города и окрестностей. Крупнейшее гетто было создано в Варшаве, в нём содержалось до 480 тысяч человек.

На территории СССР крупнейшими гетто были Львовское гетто (409 тысяч человек, существовало с ноября 1941 по июнь 1943 года) и Минское гетто (около 100 тысяч человек, ликвидировано 21 октября 1943 года).

До принятия решения о полном физическом уничтожении евреев немцы применяли следующую схему «решения еврейского вопроса»:[31]

  • концентрация еврейского населения в крупных городских районах — гетто;
  • отделение их от нееврейского населения — сегрегация;
  • полное вытеснение евреев из всех сфер общественной жизни;
  • конфискация их имущества, вытеснение евреев из всех сфер экономической жизни и разорение;
  • доведение евреев до состояния, когда рабский физический труд станет единственной возможностью для выживания.
Массовые расстрелы

Еврейское население СССР уничтожалось, как правило, непосредственно в местах его проживания т. н. айнзатцгруппами (нем. Einsatzgruppen) СС, а также украинскими и прибалтийскими коллаборационистами. Уничтожением евреев в оккупированной Одесской области занимались румынские войска (см. Холокост в Одессе). По всей Прибалтике, Украине, Белоруссии, почти возле каждого небольшого города, возле многих деревень, находились т. н. «ямы» — естественные овраги, куда сгоняли и расстреливали мужчин, женщин, детей.

Уже в конце июля 1941 года в Каунасе немцами и их литовскими пособниками были убиты тысячи евреев; из 60 тысяч евреев Вильнюса около 45 тысяч погибли в ходе массовых расстрелов в оврагах около Понар, продолжавшихся до конца 1941 года. Волна убийств прокатилась по всей Литве. К началу 1942 года остатки еврейских общин сохранялись лишь в городах Каунас, Вильнюс, Шяуляй и Швенчис.

В Латвии в течение нескольких недель было уничтожено всё еврейское население провинциальных городов; сохранились лишь общины Даугавпилса, Риги и Лиепаи. Из тридцати трёх тысяч евреев Риги двадцать семь тысяч были убиты в конце ноября — начале декабря 1941 года. Примерно тогда же были истреблены евреи Даугавпилса и Лиепаи.

Значительной части немногочисленного еврейского населения Эстонии, насчитывавшего в 1940 году примерно 4,5 тысяч человек, удалось избежать гибели. Так 14 июня 1941 года, всего за 8 дней до войны, примерно 500 евреев вместе с 10 тысячами эстонцев были депортированы органами НКВД в Сибирь, около 500 еврейских мужчин были мобилизованы в Красную армию или вступили в истребительные батальоны. Из оставшихся в Эстонии 3,5 тыс. евреев только около 950 человек не смогли или не захотели эвакуироваться, помня жестокость сотрудников советских силовых структур, проявленную в ходе недавней депортации, и наивно полагались, по мнению историка Антона Вайс-Вендта, на гуманизм немецких оккупационных властей[32]. Примерно 2-2,5 тысячам эстонских евреев удалось эвакуироваться во внутренние регионы Советского Союза, чему способствовал тот факт, что немцы заняли Таллин только 28 августа 1941. 929 оставшихся в Эстонии евреев были расстреляны ещё до конца 1941 года силами прибывшей из Риги зондеркоманды 1а (в составе айнзатцгруппы A) под руководством штандартенфюрера СС Мартина Зандбергера. Расстрелы происходили в Таллине, Тарту и Пярну, в некоторых из них принимали участие и члены эстонской военизированной организации «Омакайтсе». Эстония была первой и единственной страной Европы, ставшей «свободной от евреев» (нем. «Judenfrei»), о чём было доложено в Берлин в феврале 1942 года.

В Белоруссии лишь немногим евреям удалось эвакуироваться вглубь страны. 27 июня 1941 г. в Белостоке были убиты две тысячи евреев, а спустя несколько дней — ещё несколько тысяч. В течение пяти дней около 80 тыс. евреев Минска и его окрестностей были сконцентрированы в гетто (создано 20 июля 1941 г.). До начала зимы свыше 50 тыс. человек были убиты. В первые месяцы оккупации было истреблено также большинство евреев Витебска, Гомеля, Бобруйска и Могилёва. Двенадцать из двадцати трёх гетто, созданных в Белоруссии и в оккупированных частях РСФСР (главным образом в Смоленской области), были ликвидированы до конца 1941 г., а ещё шесть — в первые месяцы 1942 г.

На Западной Украине немцы и местное население устроили погромы уже в конце июня — начале июля 1941 г. Во Львове 30 июня — 3 июля было убито четыре тысячи евреев, а 25—27 июля — около двух тысяч. Спустя несколько дней после захвата немцами Луцка там было убито две тысячи евреев; из двадцати семи тысяч евреев Ровно двадцать одна тысяча была убита в ноябре 1941 г.

Евреи центральной и восточной Украины, которым не удалось эвакуироваться до прихода немцев, попали в руки нацистов и разделили участь еврейского населения других восточноевропейских областей (см., например, Бабий Яр в Киеве, Богдановка в Николаевской области, Дробицкий яр в Харькове). Наступление немецких войск на восток и оккупация ими обширных территорий СССР привели к тому, что под власть нацистов попала часть евреев, сумевших эвакуироваться из западных районов страны в начале военных действий. Их постигла общая участь еврейского населения оккупированных территорий (например, в 1942 г. на Кубани). Многие еврейские общины Украины были уничтожены бесследно. Из семидесяти еврейских центров довоенной Украины, судьба которых известна, 43 были уничтожены ещё в 1941 г., а остальные — до середины 1942 г.

После занятия немцами в конце октября 1941 г. почти всего Крыма было убито, при активном содействии местного населения, около пяти тысяч крымских евреев (крымчаки) и ещё около восемнадцати тысяч еврейских жителей[27].

В оккупированных Псковской, Смоленской и Брянской областях РСФСР во всех местах со сколько-нибудь значительной концентрацией еврейского населения были созданы гетто и лишь затем начались массовые расстрелы. В Ленинградской и Новгородской областях, на Северном Кавказе и в Крыму (за небольшим исключением) уничтожение еврейского населения проводилось сразу же после захвата населенных пунктов и евреи перед расстрелом концентрировались в определенных зданиях лишь на несколько часов или дней. Однако в Калужской и Калининской областях, в результате контрнаступления под Москвой, в нескольких населённых пунктах оккупанты не успели уничтожить еврейское население.

Убийства евреев Юга России и Северного Кавказа начались летом 1942 года после оккупации нацистами этих регионов. 11 августа 1942 года произошло массовое убийство евреев Ростова-на Дону в Змиёвской балке. Евреев также уничтожали на следующий день (12 августа) и вплоть до освобождения города. Количество жертв еврейской национальности за время второй оккупации в г. Ростове-на-Дону, по мнению разных специалистов, от 15 000 до свыше 28 000-30 000 человек, мужчин, женщин, стариков, и детей разных возрастов. Только в первый день массового уничтожения в Змиёвской балке были убиты около 13 000 евреев. Всего на территории трёх автономных республик, двух краёв и трёх областей РСФСР, оккупированных летом-осенью 1942 года, погибло около 70 000 евреев[33].

«Окончательное решение еврейского вопроса»

31 июля 1941 года Герман Геринг подписал приказ о назначении главы РСХА Рейнхарда Гейдриха ответственным за «окончательное решение еврейского вопроса»[34].

В середине октября 1941 года началась депортация евреев из Германии в гетто Польши, Прибалтики и Белоруссии.

В январе 1942 года на Ванзейской конференции была одобрена программа «окончательного решения еврейского вопроса». Это решение не афишировалось, и мало кто (в том числе и будущие жертвы) в то время мог поверить, что в XX веке такое возможно. Евреев Германии, Франции, Голландии, Бельгии посылали на восток, в лагеря и гетто Польши и Белоруссии, рассказывая им о временности такого переселения. В Польше создавались лагеря смерти, которые вообще не были рассчитаны на проживание большого количества людей — только на быстрое уничтожение новоприбывших. Места для строительства первых из них (Хелмно и Белжец) были выбраны ещё в октябре 1941 г. Уничтожение евреев Польши получило название «Операция Рейнхард» — в честь убитого в мае 1942 г. в Праге Рейнхарда Гейдриха.

В начале декабря 1941 г. начал действовать первый лагерь смерти в Хелмно. Там евреев убивали угарным газом в закрытых грузовиках — «душегубках»[35].

В июле 1942 г. начались массовые депортации из гетто Варшавы (самого крупного из всех созданных) в лагерь смерти Треблинка. До 13 сентября 1942 г. были депортированы или погибли в гетто 300 тыс. евреев Варшавы.

В гетто города Лодзь содержалось до 160 000 евреев. Это гетто было уничтожено постепенно: первая волна депортаций в Хелмно происходила между январём и маем 1942 года (55 тыс. евреев Лодзи и провинциальных городков Калишского района), затем ряд последующих депортаций в Хелмно и другие лагеря, а 1 сентября 1944 года оно было окончательно ликвидировано. Еврейское население Люблина было отправлено в лагерь уничтожения Белжец. В ходе акции 17 марта — 14 апреля 1942 г. были отправлены на смерть 37 тыс. евреев, а четыре тысячи оставшихся были сконцентрированы в гетто Майдан-Татарский на окраине города. В марте 1942 г. в Белжец были переведены евреи из всего Люблинского воеводства; начали прибывать также поезда с жертвами из Западной Украины. Из Львова в марте 1942 г. были отправлены в Белжец около 15 тыс. евреев, а в августе — ещё 50 тыс.

Из Кракова в июне и октябре 1942 г. большинство евреев было отправлено в Белжец; в марте 1943 г. около шести тысяч из остававшихся там евреев были переведены в рабочий лагерь в пригороде Кракова Плашов, а около трёх тысяч — в Освенцим. В сентябре 1942 г. большинство евреев Радома, Кельце, Ченстоховы и других городов Восточной Польши было отправлено в Треблинку. Из 300 тыс. евреев Радомского района в конце 1942 г. оставалось в живых лишь около 30 тыс.

В 1942 г. было уничтожено большинство евреев Восточной и Центральной Европы и значительная часть евреев Западной Европы. Успешное наступление советской армии на ряде фронтов в 1943 г., изменение ситуации после Сталинградской битвы и поражения армии Роммеля под Эль-Аламейном повлекли за собой ускорение темпов расправы нацистов над евреями.

Быстрое продвижение советских войск на запад принудило эсэсовцев лихорадочно ликвидировать последние гетто и рабочие лагеря и заметать следы совершённых в них преступлений. Специальное подразделение (зондеркоммандо-1005) занималось сожжением трупов на месте массовых расстрелов[27].

Поспешно были ликвидированы почти все гетто и лагеря, ещё остававшиеся на территории Польши, Украины, Белоруссии, Латвии и Литвы (так, например, после подавления восстания в вильнюсском гетто последние несколько тысяч евреев были 23 сентября 1943 года отправлены в лагеря в Эстонии); началась массовая отправка еврейского населения из Италии, Норвегии, Франции, Бельгии, Словакии и Греции в Освенцим, продолжавшаяся до октября 1944 г. Последнюю массовую операцию против евреев,уничтожение евреев Венгрии, нацисты начали в мае 1944 г.[27].

Конец войны

По мнению некоторых исследователей, программа истребления евреев в 19431945 гг. (до капитуляции Германии в мае 1945 г.) была выполнена на две трети. Нехватка рабочей силы и одновременно экономически бессмысленное убийство миллионов людей вызвали в 1943—1944 гг. сомнения у нацистской верхушки в правильности подхода к «окончательному решению». В 1943 г. Гиммлер отдал приказ об использовании труда уцелевших евреев в интересах ведения войны. В определённый момент Гиммлер даже предложил освободить часть евреев в обмен на политические уступки (включая и возможность переговоров о заключении сепаратного мира с Западом) или за колоссальный выкуп (смотри статью Кровь за товары (англ.)).

На последнем этапе войны, когда неизбежность поражения Германии уже не вызывала сомнений, некоторые нацистские руководители пытались использовать евреев для переговоров о мире, в то время как другие (прежде всего Гитлер) продолжали требовать тотального уничтожения тех, кто ещё оставался в живых[27]. Штандартенфюрер СС Дитер Вислицени на Нюрнбергском процессе утверждал, что в конце февраля 1945 года Адольф Эйхман назвал ему число убитых евреев «около 5 млн человек»[36].

Здесь я буду говорить с вами совершенно откровенно об особенно трудной главе… Между собой мы будем говорить открыто, хотя никогда не сделаем этого публично… Я имею в виду изгнание евреев, уничтожение еврейского народа…

Лишь немногие из присутствующих знают, что это значит, когда лежит груда трупов, — сто, пятьсот, тысяча трупов… Выдержать все это и сохранить порядочность, — вот что закалило наш характер. Это славная страница нашей истории, которая никогда не была написана и никогда не будет написана.
из речи Генриха Гиммлера в Познани 4 октября 1943 г. перед офицерами СС [37]

Холокост и коллаборационизм

Роль местного нееврейского населения оккупированных Германией территорий в процессе холокоста была неоднозначной. Тысячи местных жителей служили в вспомогательной полиции, созданной оккупантами, и принимали участие в охране гетто, конвоировании евреев к месту убийств и в самих убийствах. Местная полиция осуществляла отправку евреев в лагеря смерти на территориях, контролируемых режимом Виши во Франции, в Словакии, в Венгрии. Охранниками в лагерях смерти в Польше были добровольцы из числа советских военнопленных и гражданского населения, которых готовили в лагере Травники.[38][39]

Многие местные жители доносили оккупантам на скрывающихся евреев, присваивали себе имущество убитых евреев, вселялись в их жилища. Наконец, были случаи, когда местные жители сами расправлялись с евреями, без непосредственного участия оккупантов (см. статьи Холокост во Львове, Холокост в Литве, Погром в Едвабне). В Хорватии убийства евреев также осуществлялись без непосредственного немецкого участия (см. статью Усташи).

В то же время немало местных жителей-неевреев спасали евреев, рискуя свободой и жизнью.

Юденраты и еврейская полиция

По инициативе немецких оккупационных властей в каждом гетто на оккупированных территориях создавались еврейские административные органы самоуправления — юденраты (нем. Judenrat) — «еврейские советы». Отдельный юденрат мог отвечать за определенное гетто, отдельную территорию, регион или даже за целую страну. В полномочия юденратов входило обеспечение хозяйственной жизни и порядка в гетто, сбор денежных средств, отбор кандидатов для работы в трудовых лагерях, а также исполнение распоряжений оккупационной власти. Юденраты активно сотрудничали с немецкими властями, стараясь завоевать авторитет и показать свою значимость для «дела Германии», и тем самым, спасти как можно больше евреев. В частности, глава юденрата Лодзинского гетто Хаим Румковский произнёс перед жителями гетто агитационную речь, призывая отдать на смерть детей гетто, якобы ради того, чтобы этой ценой спасти всё гетто. Только массовые отправки евреев в лагеря смерти в 1942 году развеяли иллюзии членов юденратов (так, покончил с собой глава варшавского юденрата Адам Черняков).

Юденратам подчинялась еврейская полиция. Главой еврейской полиции обычно был один из членов юденрата. Комплектование еврейской полиции происходило при участии немцев и руководителей юденратов. Обычно еврейская полиция оружия не имела — членам полиции разрешалось лишь носить резиновые дубинки. Однако некоторые еврейские полицейские были вооружены.

Функции еврейской полиции можно разделить на три типа:

  1. выполнение немецких приказов, полученных через юденрат или непосредственно от оккупационных властей;
  2. выполнение распоряжений юденрата в связи с его мероприятиями, сбор контрибуций;
  3. охрана улиц гетто, охрана входа и выхода из гетто.

Иногда еврейские полицейские принимали участие в расстрелах евреев. 27 октября 1942 года 7 членов еврейской полиции под руководством начальника еврейской полиции Вильнюсского гетто С. Деслера в Ошмянах (Белоруссия) участвовали в массовом убийстве 406 человек[40]. Еврейские полицейские Вильнюсского гетто сопровождали колонны евреев в Панеряй к месту массовых убийств. Также в Вильнюсском гетто в 1942 году еврейской полицией было повешено 6 евреев за уголовные преступления[40].

Несмотря на то, что еврейская полиция помогала нацистам в уничтожении других евреев, многие (но не все) её члены в конце концов разделили судьбу других жертв холокоста.

Сопротивление и спасение

Сопротивление самих евреев

Отсутствие чёткой информации о планах нацистов по тотальному уничтожению еврейского народа привело к тому, что жители гетто в основном пытались выполнять требования оккупантов в надежде, что это избавит их от убийств и погромов[41]

Лишь после того, как исход стал окончательно ясен, в лагерях и гетто начались восстания: наиболее известны восстание в Варшавском гетто в январе 1943 года, а также восстание в лагере уничтожения «Собибор» — единственное успешное восстание в концлагере за всю историю Второй мировой войны. Активным центром сопротивления было Минское гетто. Гетто в Белостоке (польск. Bialystok, ныне Польша), содержавшее вначале 50 000 евреев, было ликвидировано 16 августа 1943 года после пяти дней боев с еврейским подпольем. В Белоруссии, на Украине и в Литве действовали еврейские партизанские отряды.

Судьба евреев оккупированных территорий была предрешена. Лишённые, как правило, поддержки местного населения, многие из этих людей не имели шансов выжить вне стен гетто. Среди выживших в Шоа — те немногие, кого с риском для жизни прятали местные жители; те, кто ушёл в партизанские отряды. В Белоруссии среди партизан и подпольщиков воевали 15 300 евреев[42]. Известен еврейский партизанский отряд имени Калинина, созданный братьями Бельскими.

Помощь евреям

Десятки тысяч человек принимали участие в спасении евреев в оккупированных странах, несмотря на то, что нацисты угрожали смертью за любую помощь евреям. В Польше было казнено свыше 2 000 человек, спасавших евреев или помогавших им[43]. Польское правительство в изгнании создало специальное подпольное агентство Жегота польск. Żegota (Совет помощи евреям на оккупированной территории Польши) (1942—1945), чтобы организовать спасение евреев. Во главе его стояла Зофия Козак-Щуцька[44]. В Нидерландах, Норвегии, Бельгии и Франции подпольные организации, участвовавшие в сопротивлении, помогали евреям, главным образом в поиске убежища. В Дании, после предупреждения немецкого военного атташе Дуквица, простые датчане переправили на рыбацких лодках в Швецию 7000 из 8000 датских евреев.

В странах-союзниках Германии также оказывалось сопротивление планам уничтожения. Когда немцы потребовали выдать им болгарских евреев (их было около 50 000), поднялась вся общественность. Демократы, коммунисты, общественные деятели, члены парламента, священники православной церкви во главе с патриархом, встали на защиту евреев—граждан Болгарии. В результате удалось спасти около 50 000 человек. Однако 11 343 евреев из присоединённых во время войны к Болгарии Македонии и греческой Фракии были отправлены в Освенцим[45]. Итальянские военные и гражданские власти в 1942—1943 годах также отказывались помогать в осуществлении отправки евреев из оккупированных Италией областей Югославии и Франции в лагеря смерти. Под немецким давлением итальянцы создали концлагеря для евреев (в частности, концлагерь Кампанья), но в них были гуманные условия содержания[46].

Несмотря на жёсткую антисемитскую политику нацистов, в Германии периодически раздавались голоса протеста против преследования евреев. Крупнейшим спонтанным выступлением против антисемитской политики стала демонстрация на Розенштрассе в Берлине 27—28 февраля 1943 года этнических немцев — супругов и других родственников евреев, которым грозила отправка в лагеря. Во избежание скандала гауляйтер Берлина Геббельс распорядился освободить родственников демонстрантов, числом около 2000 человек, и направить их на принудительные работы в Берлине (почти все они дожили до конца войны). В отдельных случаях для помощи евреям свои возможности использовали высокопоставленные немцы. Из этих спасителей наиболее известен Оскар Шиндлер — немецкий бизнесмен, спасший более тысячи евреев из лагеря Плашов, устроив их работать на свою фабрику.

Есть среди «праведников мира» дипломаты и гражданские чиновники. Среди наиболее известных — Аристидес Соуса Мендес (Aristides Sousa Mendes, Португалия), Тиунэ Сугихара (Япония) и Пауль Грунингер (Paul Gruninger, Швейцария), рисковавшие своей карьерой ради спасения евреев. Китайский генеральный консул в Вене Хэ Фэншань выдал евреям тысячи виз в Сингапур и другие страны. Сотрудник иранского посольства в Париже Абдул-Хусейн Садри также спасал евреев в оккупированном нацистами Париже, выдав им около трех тысяч иранских виз[47]. Но самый знаменитый дипломат, спасавший евреев — это, вероятно, Рауль Валленберг из Швеции, спасший десятки тысяч венгерских евреев. Несмотря на свою дипломатическую неприкосновенность, после взятия Будапешта он был арестован советскими спецслужбами, тайно вывезен в СССР и расстрелян в тюрьме НКВД[48][49]. Лишь в 2006 году стало широко известно имя сальвадорского дипломата — полковника Хосе Артуро Кастельяноса, выдавшего около 40 тысяч фальшивых документов о сальвадорском гражданстве европейским евреям (в основном из Венгрии), что позволило спасти более 25 тысяч человек. Среди праведников мира необходимо отметить сотрудника испанской миссии в Будапеште Джорджо Перласка и консула Испании в Афинах Себастьяна Ромеро Радигалеса.

По состоянию на 1 января 2010 года по данным института Яд ва-Шем установлено 23 226 спасителей, которым присвоено почетное звание «Праведник мира». На долю Польши приходится больше всего праведников мира — 6195 человек, в Голландии их 5009, во Франции 3158 праведников мира. Из бывших республик СССР наибольшее число праведников мира приходится на Украину — 2272[50]. Яд ва-Шем делает оговорку: «Эти цифры не являются показателем действительного числа евреев, спасённых в каждой стране, но они отображают данные о спасениях, ставшие доступными Яд ва-Шем». («These figures are not necessarily an indication of the actual number of Jews saved in each country, but reflect material on rescue operations made available to Yad Vashem.»)[51]

Последствия Шоа

Из польских евреев выжило около 300 тысяч: 25 тысяч спаслись в Польше, 30 тысяч вернулись из лагерей принудительного труда, а остальные — это те, кто вернулся из СССР. Уничтожение еврейской жизни, разруха и взрыв антисемитизма, пик которого пришёлся на погром в Кельце (Kielce) в июле 1946 года, вынудили большинство польских евреев оставить страну (по большей части нелегально), отправившись в Центральную Европу. После 1946 года в Польше осталось только 50 тысяч евреев.

Были уничтожены не только люди — была уничтожена уникальная местная еврейская культура, уничтожена память о том, что она (эта культура) веками была неотъемлемой частью культуры Восточной Европы. Свидетельств этому практически не сохранилось. Евреи на этих землях, некогда бывших центром мирового еврейства, превратились в маргинальное меньшинство. В некотором смысле, нацисты со своими задачами по окончательному решению еврейского вопроса справились успешно.

Преследование евреев в Северной Африке

С 1940 по 1942 годы французская Северная Африка (Алжир и Тунис) находилась под контролем коллаборационистского правительства Виши. В Алжире и Тунисе евреев сразу же начали преследовать так же, как и в оккупированной нацистами Европе. Евреи были лишены гражданских прав, были созданы юденраты и организованы принудительные работы. Евреев также заставили носить жёлтые метки на одежде и наложили крупные денежные контрибуции.

После высадки англо-американских войск в Марокко и Алжире 9 ноября 1942 года немецкие войска оккупировали Тунис. Зондеркоманда «Египет» приступила к уничтожению евреев. Около двух тысяч тунисских евреев было убито или отправлено в лагеря смерти. Хотя потери евреев Северной Африки — около пяти тысяч человек — несравнимы с потерями европейского еврейства, однако их тоже считают жертвами холокоста[52].

Другие народы и группы — жертвы нацистской политики

Люди с психическими расстройствами и инвалиды

В рамках программы уничтожения лиц, считавшихся «биологически угрожающими здоровью страны», которая получила своё название по адресу главного бюро в Берлине на Тиргартенштрассе, 4, в период с 1940 по 1941 год было уничтожено свыше 70 тысяч человек с психическими расстройствами, умственно отсталых больных, инвалидов, а также детей с неврологическими и соматическими заболеваниями[53]. После официального закрытия программы уничтожение пациентов, тем не менее, продолжалось, и к 1945 число убитых превысило 200 тыс. человек[54]; кроме того, в период с 1942 по 1945 около миллиона пациентов были замучены голодом в немецких психиатрических больницах.

Предпосылками этой программы было широкая распространённость в Германии популярной тогда в ряде стран евгеники, идей расовой чистоты и представлений о дегенеративных психических болезнях, передающихся из поколение в поколение. Такими учёными-идеологами, как Альфред Хохе, Карл Биндинг, высказывалось утверждение, что люди с психическими расстройствами являются носителями неизлечимых заболеваний, ослабляющих «господствующую расу», и в целях экономии государственных средств они должны быть ликвидированы[53].

Массовые убийства осуществлялись на территории Германии, позднее — на территории Польши, СССР и других оккупированных стран посредством введения отравляющих веществ, ядов, отравления газом, расстрелов. Именно в рамках программы Т-4 впервые (ещё до применения в концентрационных лагерях) нацистами были использованы газовые камеры[53]; первая газовая камера была испробована в Хадамаре (земля Гессен) в конце 1939 года.

С самого начала расовая принадлежность была одним из критериев отбора жертв. Систематическое убийство в психиатрических клиниках еврейских пациентов явилось первым решающим шагом к геноциду европейских евреев. С лета 1940 года пациентов-евреев ссылали в определённые заведения-сборники и затем уничтожали в газовых камерах программы Т-4 исключительно на основании их происхождения. После августа 1941 года еврейские пациенты, которые проживали в единственной на тот момент разрешённой клинике Бенторф-Сайн под г. Нойвид, были отправлены на восток в лагеря смерти[55].

Сексуальные меньшинства

После вступления в силу в 1935 году более жёсткого, исправленного варианта параграфа 175 Уголовного Кодекса (1871) гомосексуалы, в основном мужского пола, начали подвергаться преследованиям. По данным учёных из Американского мемориального музея Холокоста, в концлагерях содержалось от 5 до 15 тыс. осуждённых за гомосексуальную активность[56]; кроме того, представители сексуальных меньшинств отправлялись в тюрьмы и в трудовые лагеря, а также на принудительное лечение в психиатрические больницы. Предполагалось их «вылечить» и позволить «исправиться» с помощью тяжёлого физического труда. Над некоторыми гомосексуалами осуществлялась кастрация и медицинские эксперименты. Заключённые концлагерей относились к гомосексуалам как к отвергнутым обществом. В лагерях гомосексуалы носили розовый треугольник на одежде. Многие из них умирали после зверских побоев и истязаний эсэсовцев.

Сколько гомосексуалов погибло в концентрационных лагерях, вероятно, никогда не будет известно. Редигер Лаутманн, к примеру, считает, что уровень смертности осужденных по 175-му параграфу в лагерях, возможно, доходил до шестидесяти процентов[57]. Для сравнения: 41% политических заключённых и 35 % Свидетелей Иеговы погибли в концлагерях.

Славяне

По данным Американского Мемориального Музея Холокоста, поляков и прочих славян нацисты рассматривали как «низшую расу», которая должна быть покорена, обращена в рабство, и в конечном счете, уничтожена[58]. Ряд историков, в том числе авторы профильной «Энциклопедии геноцида», характеризуют преследование славян как геноцид[59][60][61][8][62][63][64]. В то же время ряд историков исключают преследования славян из Холокоста, указывая на гораздо более высокую селективность убийств по сравнению с таковыми евреев, цыган и инвалидов и на отсутствие планов уничтожения всех славян (например, словаков (Первая Словацкая республика) и хорватов (Независимое Государство Хорватия) нацисты считали ценными союзниками)[65]. Дополнительную трудность представляет попытка отделить расово мотивированные убийства от таковых, связанных с военными действиями[65].

Согласно «Энциклопедии геноцида», общее число жертв геноцида славян составило от 19,7 до 23,9 млн человек (среди них жители СССР, поляки, словенцы, сербы и др.)[8]. По мнению Рудольфа Руммеля, возможное число жертв геноцида славян составляет около 10,5 млн человек (среди них поляки, украинцы, белорусы, русские, а также советские военнопленные)[66].

Поляки

Поляки, которых гитлеровцы считали идеологически опасными, в том числе тысячи интеллигентов и католических священников, стали жертвами операции «Танненберг». По данным Музея Холокоста (США), с 1939 по 1945 год не менее 1,5 миллионов польских граждан были депортированы в Германию на принудительные работы. Кроме того, несколько сотен тысяч были заключены в нацистские концлагеря. По некоторым оценкам, во время Второй мировой войны гитлеровцы убили не менее 1,9 миллиона поляков, без учёта погибших польских евреев[58]. По мнению Руммеля, погибли ок. 2,4 млн поляков[66].

Жители СССР

«Энциклопедия геноцида» оценивает число советских жертв геноцида славян в 15,5-19,5 млн человек[8]. Руммель считает, что погибли ок. 3 млн украинцев, ок. 1,4 млн белорусов, ок. 1,6 млн русских (не считая советских военнопленных)[66]. Историк Богдан Витвицкий (Bohdan Wytwycky) считает, что более четверти всех жертв нацистской оккупации СССР (в частности, 3 млн. украинцев и 1,5 млн. белорусов) было уничтожено по расовым мотивам[65]. В то же время Леонид Смиловицкий считает, что «нацисты никогда не убивали белорусов по этническому признаку»[67].

Свидетели Иеговы

Тысячи Свидетелей Иеговы оказались среди первых, кого отправили в нацистские лагеря и тюрьмы. Они заявляли о своей позиции нейтралитета в любых вопросах, касающихся политики и войны[68][69].

Свидетели Иеговы подвергались преследованиям главным образом за отказ от военной службы в нацистской армии, отказ от участия в работах по производству вооружений и отказ от произношения нацистского приветствия[58][70].

Около 2000 Свидетелей умерли во время холокоста, из них более 250 были казнены[71].

Франкмасоны

В своей книге Майн Кампф Гитлер написал, что масоны «попались на удочку» евреев: «Франкмасонство, находящееся целиком в руках евреев, служит для них превосходным инструментом в мошеннической борьбе за эти цели. Через нити масонства евреи опутывают наши правительственные круги и наиболее влиятельные в экономическом и политическом отношениях слои буржуазии, делая это настолько искусно, что опутываемые этого даже не замечают»[72]. Франкмасоны были отправлены в концлагеря как политзаключённые и были обязаны носить перевёрнутый красный треугольник[73].

По данным Американского Мемориального Музея Холокоста, «поскольку многие арестованные масоны были евреями и/или членами политической оппозиции, неизвестно, сколько человек было помещено в концлагеря и/или уничтожено только за то, что они были франкмасонами»[74]. Однако по оценкам Великой Ложи Шотландии, были казнены от 80 000 до 200 000 франкмасонов[75].

Цыгане

Среди этнических групп, которые преследовались нацистами в рамках расовых законов, были также цыгане. По мнению немецких расистов, цыгане были «расово неполноценной» группой. При нацистском режиме цыгане подвергались произвольным арестам, принудительному труду и массовым убийствам. Десятки тысяч цыган были убиты на оккупированных территориях СССР и Сербии и тысячи — в лагерях смерти и концентрационных лагерях на территории Польши и других стран. Историки полагают, что в ходе Холокоста было убито примерно четверть всех цыган в Европе или около 220 тысяч человек. После войны правительство ФРГ придерживалось мнения, что до 1943 года цыган не преследовали по расовым мотивам и меры, принимаемые государством того времени, были законными. Расовые преследования цыган были признаны только в конце 1979 года[76].

Наряду с цыганами преследовались ениши — этнографическая группа, ведущая близкий к цыганскому образ жизни, однако, в отличие от них, чисто германского происхождения.

Чернокожие жители Германии

Немецкие граждане, имевшие родителей — выходцев из Африки, подвергались насильственной стерилизации. Стерилизации подвергались также дети. Число лиц, подвергнутых этой операции, по разным источникам составило от 400 до 3 000[77].

Спорные вопросы

Тема Холокоста вызывает дискуссии и споры по ряду вопросов. Основные из них — это причины явления, место и время, когда было принято решение о массовом уничтожении, уникальность явления и другие.

Причины

Учёные высказывают разные мнения о причинах того, почему такое масштабное и беспрецедентное уничтожение людей вообще стало возможным[78]. Особенно много вопросов возникает в связи с участием в этом процессе миллионов немецких граждан. Даниэль Голдхаген в своей докторской диссертации на эту тему под названием «Добровольные палачи Гитлера» (англ. Hitler`s Willing Executioners) утверждает, что главная причина Холокоста — антисемитизм, свойственный на тот момент немецкому массовому сознанию[79][80]. Аналогичного мнения придерживается один из ведущих специалистов по Холокосту Иегуда Бауэр[81]. Немецкий историк и журналист Гёц Али утверждает, что поддержку политики геноцида нацисты получили в результате того, что отнятое у жертв преследования имущество было присвоено рядовыми немцами[82]. Немецкий психолог Эрих Фромм объяснял Холокост присущей всему биологическому роду человека злокачественной деструктивностью[83].

Интенционализм и функционализм

Одним из ключевых дискуссионных вопросов истории Холокоста является форма и время принятия решения о массовом уничтожении евреев. Много лет продолжается научный спор (англ.) между так называемыми «функционалистами» и «интенционалистами»: был ли Холокост результатом изначальных намерений Гитлера истребить евреев или развивался постепенно — от антисемитской пропаганды через отдельные акции к массовому, но изначально незапланированному уничтожению[84].

Уникальность

Специалисты обсуждают вопрос является ли Холокост уникальным явлением или его можно сопоставить и сравнить с другими геноцидами в истории, например с геноцидом армян в Османской империи, геноцидом тутси в Руанде и аналогичными[84][85].

Эксплуатация темы

Существует мнение, что тема Холокоста используется еврейскими организациями и Израилем в целях защиты от справедливой критики и вымогательства денег у Германии и других стран. В частности, Норман Финкельштейн в книге Индустрия Холокоста утверждает, что часть денежных сумм, которые должны получить выжившие, присваивается некоторыми организациями и используется нецелевым образом, а сама эта деятельность «умаляет моральное значение мученичества еврейского народа» и вызывает проявления антисемитизма.

Отрицание Холокоста

В отличие от научных дискуссий об особенностях Холокоста, существует точка зрения, согласно которой Холокост как явление не существовал в том виде, в каком его описывает общепринятая историография[86][87]. В своей теории заговора отрицатели Холокоста выдвигают тезисы о массовых подделках, масштабных фальсификациях и сокрытии фактов в пользу евреев[88][89][90][91]. При этом в основном оспариваются следующие положения[92][93][94][95]:

Большинство профессиональных историков характеризует отрицание Холокоста как ненаучную и пропагандистскую деятельность[96][97]. Они отмечают, что отрицатели игнорируют научные методы исследований, а также часто исповедуют антисемитские и неонацистские взгляды[87][93][94][98][99].

Генеральная Ассамблея ООН без голосования в Резолюции № 60/7 от 21 ноября 2005 года отвергает любое полное или частичное отрицание Холокоста как исторического события[100]. А 26 января 2007 года накануне Международного дня памяти жертв Холокоста Генеральная ассамблея ООН приняла Резолюцию № 61/255 «Отрицание Холокоста», осуждающую отрицание Холокоста как исторического факта[101].

В ряде стран публичное отрицание Холокоста является противозаконным[102][103].

Память о Холокосте

Генеральная Ассамблея ООН провозгласила 27 января, день освобождения Освенцима, Международным днём памяти жертв Холокоста[104]. По просьбе Генеральной Ассамблеи ООН была разработана программа просветительской деятельности «Холокост и ООН», предусматривающая «поощрение разработки государствами — членами Организации образовательных программ по теме Холокоста и мобилизацию гражданского общества в просветительских и информационных целях». Аналогичная дополняющая просветительская программа разработана ЮНЕСКО[105].

В день 60-й годовщины освобождения Освенцима Европарламент принял резолюцию, осуждающую Холокост[106]:
<…> Сотни тысяч евреев, цыган, гомосексуалов, поляков и узников других национальностей были убиты в Освенциме и мы подчеркиваем, что память об этих событиях важна не только как напоминание и осуждение преступлений нацистов, но также в качестве назидания об опасности преследования людей на основе расы, этнического происхождения, религии, политических взглядов или сексуальной ориентации.

Лидеры и представители более 40 государств, присутствовавших на памятной церемонии в Освенциме, решительно осудили Холокост, антисемитизм и ксенофобию[107].

Изучением Холокоста занимаются множество учёных и исследовательских центров во всём мире. Наиболее известными научными центрами, специализирующимися на этой теме, являются израильский «Национальный мемориал катастрофы и героизма» (Яд ва-Шем) и американский «Мемориальный музей Холокоста». В 1998 году была создана Международная организация по сотрудничеству в увековечивании и изучении Холокоста, членами которой является 31 страна.

Холокост в искусстве

Председатель совета директоров Института «Яд ва-Шем» Авнер Шалев отметил, что историография является достоянием небольшой части общества, а массовое сознание формируется культурой — в первую очередь литературой и кинематографом[108]. Поэтому важным моментом в сохранении памяти людей о Холокосте и необходимости недопущения подобной трагедии впредь является художественное осмысление холокоста в литературе, кинематографе, музыке, изобразительном искусстве. Наиболее эмоционально эта тема раскрыта в кино.

Первым упоминанием в кино о геноциде, направленном против евреев, стала новелла «Бесценная голова» Бориса Барнета, вышедшая в короткометражке «Боевой киносборник» № 10 в 1942 году в СССР[109]. Первый советский фильм, затронувший тему Холокоста, «Непокорённые», был закончен в 1945 году. В фильме показан расстрел евреев, единственная в своем роде сцена в советском кино в течение нескольких последующих десятилетий[110].

Первым из фильмов, рассказавших об Освенциме и Холокосте, был польский фильм «Последний этап» (1948).

Среди наиболее известных лент, посвящённых этой теме: «Дневник Анны Франк», «Пианист», «Список Шиндлера», «Ночь и туман», «Выбор Софи», «Жизнь прекрасна», «Шоа», «Мальчик в полосатой пижаме» и другие.

См. также

Напишите отзыв о статье "Холокост"

Примечания

  1. В годы Холокоста Германия включала в себя Австрию, Польшу, Дистрикт Галиция, рейхскомиссариаты Остланд, Украина и пр., см. Административно-территориальное устройство Третьего рейха
  2. 1 2 3 Определение, которое даёт [nnm.ru/blogs/chelsees/s_a_kuznecov_-_bolshoy_tolkovyy_slovar_russkogo_yazyka/ БТС] (цитируется по грамота.ру): [www.gramota.ru/slovari/dic/?word=%F5%EE%EB%EE%EA%EE%F1%F2&all=x Холоко́ст]. — [www.chtivo.ru/chtivo=3&bkid=10612.htm Большой толковый словарь русского языка]. Сост. и гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб., Норинт, 1998—2009, 1536 с.
  3. [www.holocausttaskforce.org/education/guidelines-for-teaching/what-to-teach-about-the-holocaust.html?lang=en What to Teach about the Holocaust]; есть [www.holocausttaskforce.org/education/guidelines-for-teaching/what-to-teach-about-the-holocaust.html?lang=ru черновик перевода].
  4. Романовский Н.В. [elibrary.ru/download/37019174.pdf Лики этнократии] // Россия и современный мир. — Институт научной информации по общественным наукам РАН, 2000. — Вып. 3. — С. 128. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1726-5223&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1726-5223].
  5. С 1990-х — см. Marcuse, 2010, p. 53
  6. 1 2 Пан Ги Мун [www.un.org/russian/sg/messages/2009/holocaustremembrance09.shtml Послание по случаю Международного дня памяти жертв Холокоста] (27 января 2009 года). — «Сегодня мы чтим память миллионов жертв нацизма — почти одной трети еврейского народа и бесчисленных представителей других меньшинств, — которые, подверглись жестокой дискриминации, лишениям, зверствам и убийствам»  Проверено 22 ноября 2009. [www.webcitation.org/619A8dmKz Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].
  7. [books.google.de/books?id=7c2LHlpdMfAC&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Dictionary of Genocide] ([books.google.de/books?id=7c2LHlpdMfAC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false стр. 190—191]),
    Holocaust. The English-language term that has been most closely identified with the nearly successful attempt … to exterminate the Jews of Europe.

    In the 1980s and 1990s the term Holocaust also began to be used by various scholars (e.g., historian Sybil Milton) and organizations (e.g., the United States Holocaust Memorial Museum) to describe the Nazis' attempt to exterminate other groups, specifically, the Roma and Sinti and the mentally and physically handicapped.
  8. 1 2 3 4 [books.google.de/books?id=8Q30HcvCVuIC&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Encyclopedia of Genocide] ([books.google.de/books?id=8Q30HcvCVuIC&pg=PA176&dq=Another+case+concerns+the+Slavic+populations+of+the+Soviet+Union&hl=ru&ei=ZxcsTpezBdHxsgbe_v2oBA&sa=X&oi=book_result&ct=result&redir_esc=y#v=snippet&q=holocaust%20nazi%20genocide%20against%20slavs&f=false стр. 176]),
    As Simon Wiesenthal, a survivor of Auschwitz, long ago observed, «The Holocaust was not only a matter of the killing of six million Jews. It involved the killing of eleven million people, six million of whom were Jews.» Wiesenthal spoke on the basis of what was then the best available evidence. Today, some 50 years later, the only correction to be made to his statement lies in the fact that we now believe his estimate of 11 million was far too low. The true human costs of Nazi genocide may come to 26 million or more, 5 to 6 million of whom were Jews, a half million to a million or more of whom were Gipsies, and the rest mostly Slavs. Only with these facts clearly in mind can we comprehend the full scope of the Holocaust and its real implications."
  9. [www.ushmm.org/wlc/ru/article.php?ModuleId=10005143 Энциклопедия Холокоста]  (рус.)
  10. [www.bookclub.ua/infocenter/holidayeveryday/news.html?id=1936 Международный день памяти жертв Холокоста]  (рус.)
  11. [news.km.ru/evrejskij_gnev_i_amerikanskaya_s Еврейский гнев и американская свобода слова]  (рус.)
  12. [zelikm.com/news/2010/03/09/калинина-юлия-михайловна-российская/ Калинина Юлия Михайловна — российская журналистка, политический обозреватель газеты «Московский комсомолец».]  (рус.)
  13. Согласно словарю «Прописная или строчная?» (В. В. Лопатин, И. В. Нечаева, Л. К. Чельцова) в названиях исторических эпох и событий, календарных периодов и праздников, а также политических и других мероприятий, имеющих международное значение, с прописной буквы пишется первое слово и собственные имена, входящие в название. Событие Холокост тоже попадает под данное определение и пишется с прописной (заглавной) буквы.
  14. Общая психология. Словарь/ Под. ред. А. В. Петровского. — М.: ПЕР СЭ, 2005. — 251 с. — (Психологический лексикон. Энциклопедический словарь в шести томах/ Ред.-сост. Л. А. Карпенко; Под общ. ред. А. В. Петровского). — ISBN 5-9292-0137-4 (Холокост/Общая психология/Эвфемизм)
  15. Басин Я. З. [mb.s5x.org/homoliber.org/ru/uh/uh030101.shtml К вопросу о дефинициях Холокоста] // Сост. Басин Я. З. Уроки Холокоста: история и современность : Сборник научных работ. — Мн.: Ковчег, 2010. — Вып. 3. — С. 8. — ISBN 9789856950059.
  16. American Jewish Committee, [ajcarchives.org/AJC_DATA/Files/1946_1947_2_Formatter.pdf Harry Schneiderman and Julius B. Maller, eds.], [ajcarchives.org/AJC_DATA/Files/1946_1947_13_Statistics.pdf American Jewish Year Book, Vol. 48 (1946—1947)], Press of Jewish Publication Society of America, Philadelphia, 1946, page 599
  17. Tadeusz Piotrowski. Poland's Holocaust. — McFarland & Company, 1997. — С. 305. — 437 с. — ISBN 978-0786403714.
  18. Ueberschar Gerd R., Wette Wolfram. Unternehmen Barbarossa: Der Deutsche Uberfall Auf Die Sowjetunion, 1941 Berichte, Analysen, Dokumente. — Frankfurt-am-Main: Fischer Taschenbuch Verlag, 1984. — P. 364—366. — ISBN 3-506-77468-9., со ссылкой на: Nachweisung des Verbleibes der sowjetischen Kriegsgefangenen nach dem Stand vom 1.05.1944 (Bundesarchiv/Militararchiv Freiburg, RH 2 / v. 2623).
  19. [www1.yadvashem.org/namesru/faqPrint.html Вопросы и ответы]
  20. [cursorinfo.co.il/news/world/2013/03/04/v-evrope-obnaruzheni-novie-getto-i-konclagerya/ В Европе обнаружены новые гетто и концлагеря]
  21. [mignews.co.il/news/society/world/050313_113806_03073.html США: исследователи раскрыли истинные масштабы Холокоста]
  22. [lenta.ru/news/2013/03/04/holocaust/ Число жертв Холокоста объявили заниженным]
  23. [www.britannica.com/EBchecked/topic/269548/Holocaust «Holocaust»], Энциклопедия Британника  (Проверено 22 ноября 2009)
  24. 1 2 3 [ftp.nizkor.org/hweb/imt/tgmwc/tgmwc-02/tgmwc-02-20-05.shtml The Trial of German Major War Criminals. Sitting at Nuremberg, Germany. December 3 to December 14, 1945. Twentieth Day: Friday, 14th December, 1945 (Part 5 of 9)], The Nizkor Projec  (Проверено 22 ноября 2009)
  25. [nurnbergprozes.narod.ru/022/11.htm Приговор Международного военного трибунала]. — «По его [Кальтенбруннера] указаниям было убито приблизительно 6 миллионов евреев, из которых 2 миллиона были убиты эйнзатцгруппами' и другими частями полиции безопасности»  Проверено 6 июля 2010. [www.webcitation.org/615405YQJ Архивировано из первоисточника 20 августа 2011].
  26. [www.mignews.com/news/politic/world/221210_55634_81725.html 65 лет спустя: Идентифицированы две трети жертв Холокоста]
  27. 1 2 3 4 5 6 [www.eleven.co.il/article/15341 Катастрофа. Нацистская политика уничтожения еврейского народа и этапы Катастрофы] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  28. [www.chgs.umn.edu/museum/memorials/auschwitz/ Auschwitz Death Camp]
  29. [nurnbergprozes.narod.ru/011/9.htm 9.htm Из стенограммы заседания Международного военного трибунала от 3 января 1946 г.]
  30. Беркович, Евгений Михайлович [www.e-slovo.ru/440/10pol1.htm Жертва двух диктатур] // Еврейское слово. — 2009. — Вып. 22 (440).
  31. [jhist.org/russ/russ001-17.htm Холокост и евреи СССР]
  32. Антон Вайс-Вендт. [eja.pri.ee/history/Weiss-Wendt_rus.pdf Советская оккупация Эстонии в 1940-41 и евреи] // Holocaust and Genocide Studies. — 1998. — Т. 12, вып. 2.
  33. Альтман, Холокост и еврейское сопротивление, 2002, с. 193.
  34. [www.ghwk.de/fileadmin/user_upload/pdf-wannsee/russ/Pismennoe_polnomochie_Geringa_Geidrikhu_ot_31_ijulja_1941_goda.pdf Письменное полномочие Геринга Гейдриху от 31 июля 1941 года.]
  35. [www1.yadvashem.org/education/entries/russian/54.asp Хелмно]
  36. Вопрос: Когда вы в последний раз видели Эйхмана?
    Ответ: В последний раз я видел Эйхмана в конце февраля 1945 года в Берлине. Он сказал тогда, что если война будет проиграна, то он покончит жизнь самоубийством.
    Вопрос: Называл ли он тогда общее число евреев, которые были убиты?

    Ответ: Да, он высказался тогда очень цинично. Он сказал, что он с улыбкой прыгнет в могилу, так как он с особым удовлетворением сознает, что на его совести около 5 млн человек
  37. [www.megapolis.org/israel/ind147.html Все об Израиле на русском языке]
  38. [kuzhist.narod.ru/Trawniki/Trawniki.html «Травники» — украинцы в охране фашистских концлагерей]
  39. United States Holocaust Memorial Museum — [www.ushmm.org/wlc/article.php?lang=en&ModuleId=10007397 Trawniki]
  40. 1 2 Станкерас П. Литовские полицейские батальоны. 1941-1945 гг. — Москва: Вече, 2009. — С. 105-106. — 299 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-9533-3897-4.
  41. [www.yadvashem.org/yv/ru/education/projects/phoenix/ghetto_vilnius.asp Гетто в период Катастрофы]
  42. Иоффе Э. Г. Белорусские евреи: трагедия и героизм: 1941-1945. Монография. — Мн., 2003. — С. 364. — 428 с. — 100 экз.
  43. [www.holocaustforgotten.com/list.htm Список 700 поляков, казненных нацистами]
  44. [www.holocaustforgotten.com/zegota.htm Holocaust History — ZEGOTA — Aid Polish Jews During the Holocaust]
  45. [shoa.com.ua/php/content/view/39/9 Шоа. Информационно-аналитический портал].
  46. [www.e-slovo.ru/405/10pol1.htm БАНАЛЬНОСТЬ ДОБРА, ИЛИ КАК ИТАЛЬЯНСКИЕ ФАШИСТЫ СПАСАЛИ ЕВРЕЕВ]
  47. [scepsis.ru/library/id_1049.html Кто забыл арабов — «праведников народов мира»? // Михаэль Дорфман]
  48. [www.kommersant.ru/doc/166360 Рауль Валленберг не был шпионом]
  49. [replay.web.archive.org/20080207232635/shoa.com.ua/php/content/view/478/9 Загадочная смерть Рауля Валленберга]
  50. [www1.yadvashem.org/righteous_new/statistics.html Righteous Among the Nations — per Country & Ethnic Origin January 1, 2010]  (англ.)
  51. [www1.yadvashem.org/righteous/righteous_table.html Request Rejected]. Проверено 7 марта 2013. [www.webcitation.org/6EzJ8R3B9 Архивировано из первоисточника 9 марта 2013].
  52. [scepsis.ru/library/id_1049.html Кто забыл арабов — «праведников народов мира»?], Михаэль Дорфман, scepsis.ru  (Проверено 22 ноября 2009)
  53. 1 2 3 Strous R.D. [con-med.ru/magazines/psikhiatriya_i_psikhofarmakoterapiya_im_p_b_ganushkina/psikhiatriya_i_psikhofarmakoterapiya_im_p_b_ganushkina-05-2006/psikhiatry_gitlera_tseliteli_i_nauchnye_issledovateli_prevrativshiesya_v_palachey_i_ikh_rol_v_nashi_/?&current_fieldset=SOCSERV Психиатры Гитлера: целители и научные исследователи, превратившиеся в палачей, и их роль в наши дни (расширенный реферат) Врачи и их преступления против человечества в нацистской Германии] // Психиатрия и психофармакотерапия им. П.Б. Ганнушкина : журнал. — 2006. — Т. 8, вып. 5. [archive.is/5JgV Архивировано] из первоисточника 15 июля 2012.
  54. [www.law.edu.ru/article/article.asp?articleID=189129 Алексеев, Н. С. F. Kaul. Nazimordaktion, T. 4. Ein Bericht uber die erste industrimabig durchfuhrte Mordaktion des Naziregimes. Berlin. VEB Verlag Volk und Gesundheit, 1973. :(Рецензия) /Н. С. Алексеев.//Правоведение. — 1977. — № 1. — С. 122—124]
  55. Хандорф Г. [novosti.mif-ua.com/archive/issue-13928/article-13954/ Убийства под знаком эвтаназии при нацистском режиме] // Новости медицины и фармации. — 2010. — Вып. 329.
  56. Rose, Rick. «Museum of Pain». The Advocate, October 19, 1993
  57. [www.ushmm.org/education/resource/hms/homosx.php Education | Homosexuals]
  58. 1 2 3 [www.ushmm.org/wlc/ru/article.php?ModuleId=10005149 Жертвы нацизма. Обзор]. — Энциклопедия Холокоста. — [www.ushmm.org/ United States Holocaust Memorial Museum]
  59. Куманев Г. А., «[mir-politika.ru/224-gitlerovskiy-genocid-slavyanskih-narodov-evropy-po-materialam-nyurnbergskogo-processa-i-drugim-dokumentam.html Гитлеровский геноцид славянских народов Европы по материалам Нюрнбергского процесса и другим документам]» — «Мир и политика», № 05 (56), май 2011
  60. Безыменский Л. А., «[militera.lib.ru/research/bezymensky1/06.html Германские генералы — с Гитлером и без него]», гл. 6:
    Гитлеровская политика геноцида имела много целей, и «план Ваннзее» был далеко не единственным её откровением. На Востоке германский империализм ставил перед собой такие необозримые задачи, что счет подлежащих уничтожению шел не на сотни тысяч, не на миллионы (как в «разнарядке» Гейдриха — Эйхмана), а на десятки миллионов. Так родился «генеральный план Ост» — план ликвидации славянства в Европе.
  61. Yehuda Bauer, «The Holocaust in Historical Perspective» (Seattle: University of Washington Press, 1978), pp. 35-37. Цитируется в Gavriel D. Rosenfeld, «The Politics of Uniqueness» — Holocaust Genocide Studies (1999) 13 (1), стр. 35:
    According to Bauer, … the term «genocide» was best applied to the «murderous … denationalization» of peoples such as the Slavs and the Gypsies by the Nazis during the Second World War
  62. en:Helen Fein, «Teaching How States Destroy Citizens Rather than Represent Them» в «[books.google.de/books?id=8Q30HcvCVuIC&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Encyclopedia of Genocide]», стр. 195:
    the selective killings of the Polish intelligentsia and significant groups of other Slavic peoples … can be classed as genocide under the United Nations Genocide Convention and were so regarded by Lemkin (1944) prior to the Convention.
  63. Adam Jones, «[books.google.de/books/about/Genocide.html?id=BqdVudSuTRIC&redir_esc=y Genocide: A Comprehensive Introduction]»: genocide against Slavs, стр. 270—273
  64. Rudolph J. Rummel, «[books.google.de/books?id=8cX7-ICCHw0C&dq=like+jews,+poles+were+grossly+inferior+beings&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Democide: Nazi genocide and mass murder]», стр. 4:
    In the following three chapters I … treat more fully the less heard of genocide of the Slavs
  65. 1 2 3 [books.google.com/books?id=lpDTIUklB2MC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_summary_r&cad=0#PPA49,M1 Donald L Niewyk, The Columbia Guide to the Holocaust, Columbia University Press, 200, p 49]
  66. 1 2 3 Rudolph J. Rummel, «[books.google.de/books?id=8cX7-ICCHw0C&dq=like+jews,+poles+were+grossly+inferior+beings&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Democide: Nazi genocide and mass murder]», стр. 41
  67. Смиловицкий Л. Л. От автора // [drive.google.com/file/d/0B6aCed1Z3JywSFpZRkJXaHp0YXc/view?usp=sharing Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941—1944]. — Тель-Авив: Библиотека Матвея Черного, 2000. — С. 16. — 432 с. — ISBN 965-7094-24-0.
  68. Persecution and Resistance of Jehovah’s Witnesses During the Nazi-Regime 1933—1945 Social Disinterest, Governmental Disinformation, Renewed Persecution, and Now Manipulation of History? p. 251.
  69. [www.ushmm.org/wlc/article.php?lang=en&ModuleId=10007332 Non-Jewish Resistance], Holocaust Encyclopedia, United States Holocaust Memorial Museum, Washington, D.C.
  70. [www.ushmm.org/wlc/ru/media_ph.php?MediaId=480 Вальтрауд Куссерова, Свидетельница Иеговы, несколько раз была арестована за отказ произносить приветствие «Хайль Гитлер»]. — Энциклопедия Холокоста. — [www.ushmm.org/ United States Holocaust Memorial Museum]
  71. M. J. Penton. Jehovah’s Witnesses and the Third Reich. — Toronto: University of Toronto Press, 2004. — С. 420. ISBN 0-8020-8678-0
  72. Hitler, Adolf. Mein Kampf, pp. 315 and 320.
  73. Katz, Jews and Freemasons in Europe cited in The Encyclopedia of the Holocaust, volume 2, page 531.
  74. United States Holocaust Memorial Museum, [www.ushmm.org/wlc/article.php?lang=en&ModuleId=10007187 Freemasonry under the Nazi Regime]
  75. [www.grandlodgescotland.com/index.php?option=com_content&task=view&id=91&Itemid=125 GrandLodgeScotland.com]
  76. [www.ushmm.org/wlc/en/article.php?ModuleId=10005219 GENOCIDE OF EUROPEAN ROMA (GYPSIES), 1939–1945] (англ.). Holocaust Encyclopedia. UNITED STATES HOLOCAUST MEMORIAL MUSEUM. Проверено 10 января 2015.
  77. Hans J. Massaquoi Destined to Witness: Growing Up Black in Nazi Germany. — Harper Perennial, 2001. — С. 480. ISBN 0-06-095961-4
  78. [www.usfamily.net/web/joseph/mozshno_li_ponyat_holocost.htm Можно ли понять Холокост?]
  79. [callofzion.ru/pages.php?id=200 О причинах нацистского геноцида: версия профессора Гольдхагена]. callofzion.ru. Проверено 4 февраля 2015.
  80. [www.jewniverse.ru/biher/Ostrowski_Goldhagen/index.htm Ревностные подручные Гитлера]. jewniverse.ru. — Перевод Игоря Островского. Проверено 4 февраля 2015.
  81. «The basic motivation [of the Holocaust] was purely ideological, rooted in an illusionary world of Nazi imagination, where an international Jewish conspiracy to control the world was opposed to a parallel Aryan quest. No genocide to date had been based so completely on myths, on hallucinations, on abstract, nonpragmatic ideology– which was then executed by very rational, pragmatic means». Bauer, Yehuda. Rethinking the Holocaust. — New Haven, Conn: Yale University Press, 2002. — P. 48. — ISBN 0-300-09300-4.
  82. [www.dw-world.de/dw/article/0,,1519335,00.html Новый взгляд на причины нацистского террора]
  83. [avp.inrussia.org/lib/a4d1.htm Э. Фромм «Анатомия человеческой деструктивности»]
  84. 1 2 Richard V. Pierard. [www.phc.edu/gj_3_piecard_holocaust_denial.php Holocaust Denial: What It Is and Why Evangelical Scholars Must Categorically Reject It] (англ.) // Global Journal of Classical Theology. — Patrick Henry College, 2004. — Vol. 4, fasc. 1. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1521-6055&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1521-6055].
  85. Is the Holocaust Unique? Perspectives on Comparative Genocide / Edited and with an Introduction by Alan S. Rosenbaum. — 3 ed.. — Westview Press, 2009. — 385 p. — ISBN 978-0-8133-4406-5.
  86. [www1.yadvashem.org/yv/ru/holocaust/encyclopedia/38.asp Отрицание Катастрофы]. Энциклопедия Катастрофы, избранные статьи. Яд ва-Шем. Проверено 5 января 2011. [www.webcitation.org/612z0soRI Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  87. 1 2 Yves Ternon. [www.imprescriptible.fr/dossiers/ternon/negationnisme La problématique du négationnisme] (фр.). imprescriptible.fr (2003). Проверено 2 июня 2011. [www.webcitation.org/612z1l4TJ Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  88. [www.adl.org/holocaust/theory.asp Introduction: Denial as Anti-Semitism] (англ.). Holocaust Denial: An Online Guide to Exposing and Combating Anti-Semitic Propaganda. Northwest Coalition Against Malicious Harassment, Anti-Defamation League (1995, 2001). — «While appearing on the surface as a rather arcane pseudo-scholarly challenge to the well-established record of Nazi genocide during the Second World War, Holocaust denial serves as a powerful conspiracy theory uniting otherwise disparate fringe groups…»  Проверено 9 января 2011. [www.webcitation.org/612z2PCYP Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  89. [www.tau.ac.il/Anti-Semitism/asw2000-1/usa.htm Antisemitism and Racism Country Reports: United States] (англ.). Stephen Roth Institute (2000). — «Since its inception…the Institute for Historical Review (IHR), a California-based Holocaust denial organization founded by Willis Carto of Liberty Lobby, has promoted the antisemitic conspiracy theory that Jews fabricated tales of their own genocide to manipulate the sympathies of the non-Jewish world»  Проверено 11 января 2011. [www.webcitation.org/612z2v1bE Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  90. Amarnath Amarasingam. [www.jewishmag.com/115mag/holocaustdeny/holocaustdeny.htm Who Denies the Holocaust And Why Do They Deny It?] (англ.) // Jewish Magazine. — 2007. — Fasc. 115.
  91. Andrew E. Mathis. [www.holocaust-history.org/denial/abc-clio/ Holocaust Denial, a Definition] (англ.). The Holocaust History Project (2 July 2004). — «Before discussing how Holocaust denial constitutes a conspiracy theory, and how the theory is distinctly American, it is important to understand what is meant by the term Holocaust denial»  Проверено 12 января 2011. [www.webcitation.org/612z3qF8L Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  92. Herman Otten. [www.ihr.org/jhr/v13/v13n5p32_Otten.html Christian Responsibility to Truth] (англ.) // Journal of Historical Review. — Institute for Historical Review, September-October 1993. — Vol. 13, fasc. 5. — P. 32-33.
  93. 1 2 Липштадт Д. и др. [www.hdot.org/ru/denial Отрицание Холокоста]. «Суд над отрицанием Холокоста»: Использование истории против искажения фактов. Университет Эмори. Проверено 7 января 2011.
  94. 1 2 Vest R. [homepages.ius.edu/RVEST/HolocaustDenial.html Holocaust Denial: Past, Present, and Future] (англ.). J495 - Proseminar for History Majors (AKA: Senior Seminar). Indiana University Southeast (2001). Проверено 7 января 2011. [www.webcitation.org/612z6nvta Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  95. Atkins S. E. [books.google.com/books?id=M9Uj6u6b-ZIC&pg=PA81 Holocaust denial as an international movement]. — ABC-CLIO, 2009. — P. 81. — 320 p. — ISBN 9780313345388.
  96. Циммерман Д. Часть 3: Идеология. Глава 8. Дэвид Ирвинг и Теодор Кауфман // [www.jewniverse.ru/RED/Ulanovskaya_Zim/p_3ch_8.htm Отрицание Холокоста] = Holocaust denial: demographics, testimonies, and ideologies / пер. М. Улановская, ред. И. Островский. — University Press of America, 2005. — 318 с.
  97. Мамедов А. [www.lechaim.ru/ARHIV/198/4x4.htm Еще раз о шести миллионах] // Лехаим : журнал. — Октябрь 2008. — Вып. 10 (198).
  98. «History is the attempt to describe events of the past and move from description to analysis, in accordance with certain agreed rules of evidence, of analysis of language, and of logic». [www.adl.org/education/dimensions_18_1/portrait.asp Yehuda Bauer, Historian of the Holocaust] (англ.) // Dimensions, a Journal of Holocaust Studies. — 2004. — Vol. 18, fasc. 1. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0882-1240&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0882-1240].
  99. Полян П. М. [imwerden.de/pdf/koch_polyan_bitva_pod_auschwitzem_2008.pdf Отрицание и геополитика Холокоста] // А. Р. Кох, П. М. Полян. Отрицание отрицания, или Битва под Аушвицем : Сборник. — М.: Три квадрата, 2008. — С. 22-23. — ISBN 5-94607-105-X, ISBN 978-5-94607-105-5, ISBN 978-5-94607-105-X (ошибоч.).
  100. [www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=A/RES/60/7 Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН «Память о Холокосте»]. ООН (21 ноября 2005). Проверено 12 января 2011. [www.webcitation.org/612z7kL0T Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  101. [www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=A/RES/61/255 Резолюция Генеральной ассамблеи ООН № 61/255]. ООН (26 января 2007). Проверено 12 января 2011. [www.webcitation.org/612z8L88b Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  102. Капинус О. С., Додонов В. Н. [www.durex-promo.ru/index.php?ds=1423481 Ответственность за разжигание расовой, национальной и религиозной вражды, а также за другие «преступления ненависти» по уголовному праву зарубежных стран] // Законы России: опыт, анализ, практика : журнал. — М.: Издательский дом «Буквовед», 2007. — Вып. 8. — С. 76-85. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1992-8041&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1992-8041].
  103. Jacqueline Lechtholz-Zey. [beta.genocidepreventionnow.org/Portals/0/docs/Laws_Banning_Holocaust%20Denial_blog.pdf The Laws Banning Holocaust Denial] (англ.). GPN (June 24, 2010). Проверено 29 августа 2011. [www.webcitation.org/65BBf4ier Архивировано из первоисточника 3 февраля 2012].
  104. [daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N05/487/98/PDF/N0548798.pdf?OpenElement Резолюция, принятая Генеральной Ассамблеей 60/7. Память о Холокосте]
  105. [www.un.org/ru/holocaustremembrance/bg.shtml Основные сведения — Программа просветительской деятельности «Холокост и Организация Объединенных Наций»]. ООН. Проверено 4 февраля 2012. [www.webcitation.org/682WdFq3N Архивировано из первоисточника 30 мая 2012].
  106. [www.ilga-europe.org/europe/media/remembering_all_holocaust_victims Remembering all Holocaust victims] (англ.)
  107. [www.newsru.com/world/27jan2005/memoryremains.html В Освенциме прошла церемония памяти жертв концлагеря]
  108. Рейхман Г. [www.holocf.ru/Editor/assets/Novosti%20nedeli_Vremya%20NN%20ot%2021.03.2013s.7.pdf Холокост в советской литературе и кино] // Новости недели. — 21 марта 2013 года.
  109. Черненко М. М. [gazeta.rjews.net/Lib/Tchernenko/miron.html Красная звезда, желтая звезда]. — Текст, 2006. — С. 115. — 320 с. — (Еврейская книга). — 3000 экз. — ISBN 5-7516-0504-7.
  110. Елена Барабан. «Семейный круг: трактовка родства, евреев и военнопленных в сталинском кино о войне» // Ab Imperio. 3/2009

Литература

  • Альтман И. А. [jhist.org/shoa/hfond_135.htm Холокост и еврейское сопротивление на оккупированной территории СССР] / Под ред. проф. А. Г. Асмолова. — М.: Фонд «Холокост», 2002. — 320 с. — ISBN 5-83636-007-7.
  • Marty Bloomberg, Buckley Barry Barrett. [books.google.by/books?id=TMNxZLVcwvoC The Jewish Holocaust: an annotated guide to books in English] / Buckley Barry Barrett.. — 2. — Wildside Press LLC, 1995. — 312 p. — (Studies in Judaica and the Holocaust). — ISBN 9780809504060.
  • Marcuse Harold. Holocaust Memorials: The Emergence of a Genre (англ.) // The American Historical Review. — University of Chicago Press, 2010. — Vol. 115. — P. 53-89. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0002-8762&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0002-8762]. — DOI:10.1086/ahr.115.1.53.

Ссылки

  • [www.eleven.co.il/article/15341 Катастрофа. Нацистская политика уничтожения еврейского народа и этапы Катастрофы] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  • [www.yadvashem.org/hp_rus.htm Национальный Мемориал Катастрофы (Шоа) и Героизма «Яд ва-Шем» в Иерусалиме]. Проверено 31 января 2011. [www.webcitation.org/616BZet75 Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].  (рус.)
  • [www.holocf.ru Центр «Холокост»]. Проверено 31 января 2011. [www.webcitation.org/619AC6k5m Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].  (рус.)
  • [jhist.org/shoa/shoa-00.htm Интернет о Холокосте]. Проверено 31 января 2011. [www.webcitation.org/619AERpPV Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].  (рус.)
  • [www.whf.ru Всемирный форум памяти Холокоста «Жизнь народу моему!»]. Проверено 31 января 2011. [www.webcitation.org/619AFPtzl Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].  (рус.)
  • [www.spectr.org/2003/057/dinkevich.htm Антисемитизм. Катастрофа.]. Проверено 31 января 2011. [www.webcitation.org/619AGSYUN Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].  (рус.)
  • [jhist.org/shoa/sweden/sweden000.htm Проект «Живая история»]. Проверено 31 января 2011. [www.webcitation.org/619AGyMUx Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].  (рус.)
  • [www.ijc.ru/i_holl.html Программа изучения Холокоста]
  • [www.megapolis.org/israel/ind141.html Свидетельства о Холокосте]
  • [shoa.com.ua/php/content/view/137/index.php?option=com_content&task=view&id=137&Itemid=46 Йохен фон Ланг, «Протоколы Эйхмана» (магнитофонные записи допросов в Израиле)]
  • [www.holomemory.ru/muzei/ Виртуальный музей «Бабьи Яры России»]
  • [www.ushmm.org Unites States Holocaust Memorial Museum]  (англ.)
  • [www.cicb.be/ Еврейский музей депортации и сопротивления в Мехелене, Бельгия]  (нид.)
  • [www1.yadvashem.org/righteous/righteous_table.html Список праведников народов мира]
  • [www.holocaustforgotten.com/ Нееврейские жертвы холокоста]  (англ.)
  • [ef.1939-1945.net/b001_005_1.shtml Уничтожение советских военнопленных]
  • [www.worldjewishtv.com/content/detail.php?id=353 Еврейское ТВ. Документальный фильм Рудольфа Юфы «Поезд памяти»(рус.нем.)]
  •  (англ.)Dean, Martin: Robbing the Jews — The Cofiscation of Jewish Property in the Holocaust, 1935—1945, Cambridge University Press, 2008.
  • [www.archives.gov/research/holocaust/ Holocaust-Era Assets] (англ.). National Archives and Records Administration (NARA). Проверено 12 апреля 2010. [www.webcitation.org/619AHlZSC Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].
  • Шваниц В. Г. Реакция арабов в отношении холокоста (Arab Responses to the Holocaust, Webversion [www.trafoberlin.de/pdf-dateien/2010_06_16/Meir%20Litvak%20Esther%20Webman%20Arab%20Responses.pdf 6-2010]  (англ.))
  • [www.vilnaghetto.com/gallery/albums.php Коллекция фотографий времён Холокоста]
  • [www.un.org/ru/holocaustremembrance/ Программа Холокост и ООН]
  • [holocauststamps.ru Холокост на почтовых марках]

Отрывок, характеризующий Холокост

– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.


Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.