Холокост в Браславском районе (Витебская область)

Холокост в Бра́славском районе — систематическое преследование и уничтожение евреев на территории Браславского района Витебской области оккупационными властями нацистской Германии и коллаборационистами в 1941—1944 годах во время Второй мировой войны, в рамках политики «Окончательного решения еврейского вопроса» — составная часть Холокоста в Белоруссии и Катастрофы европейского еврейства.

Из административного распоряжения № 1 командующего тылом группы армий «Центр» генерала фон Шенкендорфа от 7 июля 1941 года: «III. Отличительные знаки для евреев и евреек 1. Все евреи и еврейки, находящиеся на занятой русской территории и достигшие 10-летнего возраста, немедленно обязаны носить на правом рукаве верхней одежды и платья белую полосу шириной в 10 см с нарисованной на ней сионистской звездой или же жёлтую повязку шириной в 10 см. 2. Такими повязками обеспечивают себя сами евреи и еврейки. 3. Евреев категорически запрещается приветствовать. Нарушители будут строжайше наказываться местным комендантом по месту жительства.»

Геноцид евреев в районе

После оккупации немецкими войсками Браславский район административно стал относиться к территории рейхскомиссариата «Остланд» генерального округа Белорутения, а западная часть Видзовского района — к генеральному округу Литва. Вся полнота власти в районе принадлежала нацистской военной оккупационной администрации во главе с ордскомендантом Браславской ордскомендатуры, здание которой располагалось в Браславе на улице Либкнехта.

Для осуществления политики геноцида и проведения карательных операций сразу вслед за войсками в район прибыли карательные подразделения войск СС, айнзатцгруппы, зондеркоманды, тайная полевая полиция (ГФП), полиция безопасности и СД, жандармерия и гестапо. Практически сразу они отделяли евреев от остальных жителей и убивали их или загоняли в гетто.

Во всех крупных деревнях района были созданы районные управы и полицейские гарнизоны из белорусских, литовских и латышских коллаборационистов, а также из членов Армии Крайовой. Ещё до осени 1941 года во всех населённых пунктах района были назначены старосты (солтысы).

Уже с первых дней оккупации района немцы начали убивать евреев. Подобные «акции» (таким эвфемизмом гитлеровцы называли организованные ими массовые убийства) повторялись множество раз во многих местах. В тех населённых пунктах, где евреев убили не сразу, их содержали в условиях гетто вплоть до полного уничтожения.

За время оккупации евреи Браславского района были практически полностью убиты. Масштабы убийств были особенно велики в Браславе, деревнях Замостье, Плюсы, Дубино, Кисловщина, Опса, Слободка, Яйсы, Иказнь, Самуйлы, Укляи, Перебродье, Лабецкие. До начала 1990-х годов эти факты замалчивались официальными властями. В деревне Лабецкие (Опсовский сельсовет) 22 февраля 1943 года отряд полицаев Опсовского гарнизона убил всех жителей — 28 человек, которые были в этот день в деревне — за то, что они по очереди прятали у себя старика-еврея. После войны на их братской могиле был установлен памятник.

Во время оккупации летом 1942 года евреев деревни Яйсы (Слободковский сельсовет) — несколько десятков семей — увезли в Браславское гетто. Но 13 человек, в основном мужчин, полицаи убили на месте. Их похоронили на западной окраине деревни, а после войны на этом месте был установлен памятный знак. В 1960-е годы захоронение было заброшено.

Гетто

На территории района немцы, реализуя гитлеровскую программу уничтожения евреев, согнали ещё оставшихся в живых евреев в 7 гетто — в Браславе, Видзах, Дрисвятах, Друе, Дубино, Иказни и Опсе. Эти гетто были уничтожены в 1942—1943 годах.

В гетто евреям под страхом смерти запрещалось: появляться без опознавательных знаков (нашитые на одежду спереди и сзади округлые жёлтые латы или шестиконечные звёзды), без разрешения выходить за территорию гетто, общаться с нееврейским населением, менять место проживания внутри гетто, пользоваться тротуарами, заходить в парки, кинотеатры и другие общественные места. На каждом еврейском доме должна быть надпись «юде», запрещалось иметь скотину, птицу, шерсть, тёплые вещи.

Вплоть до самого уничтожения евреев из гетто использовали на самых грязных и тяжёлых принудительных работах, от чего многие умерли от истощения, голода и болезней при полном отсутствии медицинской помощи. Основные статьи:

• Гетто в Браславе (июль 1941 — 3 июня 1943) — были убиты около 4500 евреев.
• Гетто в Видзах (лето 1941 — декабрь 1942) — погибли более 2700 евреев.
• Гетто в Дрисвятах (лето 1941 — сентябрь 1942) — были убиты более 100 евреев.
• Гетто в Друе (лето 1941 — 12 июня 1942) — погибли около 2200 евреев.
• Гетто в Дубино (лето 1941 — зима 1941) — были убиты более 100 евреев.
• Гетто в Иказни (лето 1941 — лето 1942) — погибли десятки евреев.
• Гетто в Опсе (июнь 1942 — сентябрь 1942) — были убиты более 300 евреев.

Случаи спасения и «Праведники народов мира»

В Браславском районе 32 человека были удостоены почетного звания «Праведник народов мира» от израильского Мемориального комплекса Катастрофы и героизма еврейского народа «Яд Вашем» «в знак глубочайшей признательности за помощь, оказанную еврейскому народу в годы Второй мировой войны».

• Нарушко Игнатий и Генефа. Ими были спасены Хлавна и Соня Пинцовы, и Темпельман Александра в деревне Козорезы.
• Щербинские Донат, Юзефа и Владислав. Ими были спасены Фишер Ента, Гравец Лейба, Гита и Ида в деревне Каменка.
• Чесновицкие Эмилия, Ядвига, Иозеф и Альфонс, и Матуль Игнатий. Ими были спасены Марон Мендель и Маша, Фишер Хана и Тувья, его брат Мотель и Фишер Мотель в деревне Коханишки.
• Капуста Анастасия, Егор, Константин и Соломея. Ими были спасены Рукшины (семья) в деревне Довьяты.
• Кижло Леонтина и Михаил. Ими была спасена семья Баркан в деревне Шемельки (ныне не существует).
• Дворецкие Владимир и Мария, Чекан (Дворецкая) Валентина, Ламберт (Дворецкая) Клавдия. Ими были спасены Рукшин Меер и его сын Александр в деревне Замошье.
• Вишневские Софья и Феликс, Киселевский Петр. Ими были спасены Финкельштейн Мейер и Шпаер Рафаэль в деревне Балюи.
• Цвечковские Эдуард, Надежда и Раиса. Ими был спасён Фейгель Александр в деревне Коленковщина.
• Денисовы Анна, Гаврила и Леонид, Жоровы Арсен и Марфа, Девятко (Жорова) Олимпиада. Ими были спасены Самовар Ицхак и другие евреи в деревне Заполевщина.

Семья Кандилевских из деревни Илишки спасла Сару Кац-Мовшензон с мужем и сыном. Юзефа Сивицкая и местный ксёндз из деревни Урбаны спасли Рахиль Гуревич с дочками Ханой и Ревекой. Станислав Шакель из деревни Ковшанки помогал прятаться 17 евреям, в том числе семьям Любович и Зусман. Василий Иванов с дочкой из деревни Зачаревье прятал Хану Банд. Василий Бреско помог спастись Славе Пинцовой и её семье в деревне Вязавичи.

Память

Браславский район был полностью освобождён от гитлеровцев 24 июля 1944 года.

На Браславщине, кроме Браслава и Опсы, памятники расстрелянным евреям установлены в Слободке (в 2007 году) и Яйсах (на деньги из фонда семьи Лазарусов) и в Козянах (но на нём нет упоминания о евреях, а написано «советские граждане»).

Нет памятника на месте убийства евреев в Богино (Далёковский сельсовет).

Стоит памятник в Лесничовке, на окраине Браслава, рядом с насосной станцией, в пятидесяти метрах от дороги Браслав-Даугавпилс с надписью «На этом месте в 1942 году была зверски замучана и расстреляна фашистами группа советских граждан-патриотов».

Нет памятника на братской могиле на Скурьятовой горке, расположенной при выезде из Браслава в сторону Полоцка. На этом месте на мельнице прятались десять молодых евреев, бежавших из гетто. Немцы нашли их и расстреляли.

Опубликованы неполные списки евреев, убитых в Браславском районе.

Источники

• К. В. Велiчковiч, П. Р. Казлоўскi i iнш. (рэдкал.); К. С. Шыдлоўскi. (уклад.). «Памяць. Браслаўскi раён». Гісторыка-дакументальная хроніка гарадоў і раѐнаў Беларусі.. — Мн.: "Палiграфафармленне", 1998. — 710 с. — ISBN 985-6351-03-0.  (белор.)
• Адамушко В. И., Бирюкова О. В., Крюк В. П., Кудрякова Г. А. Справочник о местах принудительного содержания гражданского населения на оккупированной территории Беларуси 1941-1944. — Мн.: Национальный архив Республики Беларусь, Государственный комитет по архивам и делопроизводству Республики Беларусь, 2001. — 158 с. — 2000 экз. — ISBN 985-6372-19-4.
• Л. Смиловицкий. [www.souz.co.il/clubs/read.html?article=2236&Club_ID=1 Гетто Белоруссии — примеры геноцида] (из книги «Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941—1944 гг.»
• [rujen.ru/index.php/%D0%91%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2 Браслав] — статья из Российской еврейской энциклопедии;
• [rujen.ru/index.php/%D0%92%D0%B8%D0%B4%D0%B7%D1%8B Видзы] — статья из Российской еврейской энциклопедии;
• [rujen.ru/index.php/%D0%94%D1%80%D1%83%D1%8F Друя] — статья из Российской еврейской энциклопедии;
• [rujen.ru/index.php/%D0%9E%D0%BF%D1%81%D0%B0 Опса] — статья из Российской еврейской энциклопедии;

Литература

• Смиловицкий Л. Л. [drive.google.com/file/d/0B6aCed1Z3JywSFpZRkJXaHp0YXc/view?usp=sharing Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941—1944]. — Тель-Авив: Библиотека Матвея Черного, 2000. — 432 с. — ISBN 965-7094-24-0.
• Ицхак Арад. Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941—1944). Сборник документов и материалов, Иерусалим, издательство Яд ва-Шем, 1991, ISBN 9653080105
• Черноглазова Р. А., Хеер Х. Трагедия евреев Белоруссии в 1941— 1944 гг.: сборник материалов и документов. — Изд. 2-е, испр. и доп.. — Мн.: Э. С. Гальперин, 1997. — 398 с. — 1000 экз. — ISBN 985627902X.

См. также

• Памятники жертвам Холокоста в Белоруссии

Отрывок, характеризующий Холокост в Браславском районе (Витебская область)

– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.