Холо (город)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Город
Холо
Jolo
Страна
Филиппины
Координаты

Холо — город на Филиппинах, на о. Холо, в провинции Сулу, столица этой провинции. Город расположен на северо-западной стороне острова. Численность населения — 87 998 жителей. Большая часть населения — мусульмане, 90 %. Христиан — 10 %. Часть жителей — китайцы, главным образом — переселенцы из Сингапура.

В Средние века Холо был столицей султаната Сулу, и когда Манила была ещё маленьким селением, Холо был оживленным и развитым городом.





История

По предположениям, название Холо образовано от китайских слов «хоу лан», в переводе — «добрые люди», или «хоу ло», то есть «хорошая община». Аборигенами острова являются представители народности таусуг (таусог), которые относятся к группе народов моро, исповедующих ислам. Эту религию сюда завезли арабы, первым проповедником был Карим уль-Махдум, прибывший сюда в 1380 г. Затем его дело продолжали Раджа Багинда и Саид абу-Бакр. Второй из них стал первым султаном Сулу.

Здесь располагалась резиденция султана, Астана Путих, то есть Белый Дворец. Султанат практически просуществовал до 1936 г. После экспедиции Магеллана испанцы пытались покорить мусульманское население султаната, но удалось им это не сразу. Кроме того, в более позднее время, в 1877 г., между Испанией, Англией и Германией был заключен договор, который уменьшил права испанцев на этой территории, но дал более свободный доступ другим европейским державам. В 1899 г., как и все Филиппинские острова, эта область попала под опеку американцев.

Ещё с древности местные жители вели торговлю с китайскими купцами. С 1770 до 1800 г. здесь наблюдался массовый приток переселенцев из Южного Китая, а чуть позже, когда население Холо переориентировалось на торговлю с Сингапуром, стали преобладать выходцы из Сингапура, но тоже китайского происхождения. Как сообщает в докладе португальский мореплаватель Жуан Карвалью, в Холо в 1803 г. проживало 1200 китайцев.

Культурные традиции

Этноним таусог происходит от местных слов и переводится приблизительно как «люди воды, люди моря». Это говорит о том, что аборигены с древности владели навыками мореходства. Они были также воинственны. Территория бывшего султаната ещё называется Бангсаморо, на местных языках, или Моролэнд, по-английски(Земля Моро). Кроме арабов и китайцев на развитие местных жителей оказали влияние и индонезийцы. Поэтому в их традициях заметны смешанные элементы. Среди местных традиций интересны национальные танцы. Пангалай — народный праздничный свадебный танец. Пангалай ха Агонг — придворный танец. Музыкальные инструменты, под которые эти танцы исполняют — кулинтаббанг, габбанг, агонг.

Экономика

Экономика Холо имеет аграрный характер. Здесь производят многие тропические культуры, кокосовый орех, абаку, кофе, мангостаны, дурианы, и другие. На городских предприятиях рабочие в основном заняты судостроением, плетением циновок, переработкой кофе и консервированием фруктов. Важная отрасль — рыболовство.

Политическая обстановка

В силу того, что Холо расположен в зоне распространения ислама, и народ имеет местные национальные отличия, город является центром различных политических конфликтов. Влияние оказывают и близко расположенные исламские государства, Индонезия и Малайзия. Народы моро отстаивали свою независимость как в годы испанского владычества, так и после. Между 1972 и 1976 годами произошел мусульманский сепаратистский мятеж, в правление президента Маркоса. Погибло в общей сложности 120 000 человек. Эту борьбу проводит Национальный освободительный фронт моро(Moro National Liberation Front (MNLF)), который сейчас является ведущей партией в Автономном регионе Мусульманского Минданао. Радикальная исламистская группа Абу-Сайяф добивается полной независимости от римско-католического правительства Филиппин. Резиденции этой группы расположены в Холо и в Басилане. Группа занимается террористической деятельностью. Например, в 2000 году были похищены 21 турист из Франции, Германии, Финляндии и ЮАР, и затребован выкуп в 20 млн долларов. Опасности подвержены также журналисты и репортеры. За захват или выдачу лидеров группы правительство США предлагает 5 млн долларов, и правительство Манилы — 10 млн. Острова Сулу и город Холо, в частности, посещают многие иностранцы, как туристы, так и бизнесмены, поэтому со стороны США проводится значительная работа по борьбе с экстремистами.


Напишите отзыв о статье "Холо (город)"

Отрывок, характеризующий Холо (город)



Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.