Хонган-дзи

Не следует путать с Исияма Хонган-дзи — одним из храмов, принадлежавших школе Дзёдо-синсю.

Хонган-дзи (яп. 本願寺, «Храм великого обета Будды») — общее название храмов буддийской школы Дзёдо-синсю.

История

Первый храм под названием Хонган-дзи был построен в 1321 году в Киото, рядом с местом захоронения Синрана, основателя школы Дзёдо-синсю. Первым настоятелем храма стал праправнук Синрана Какунё. В XV веке, при настоятеле Рэннё, Хонган-дзи значительно усилился за счёт привлечения в ряды последователей учения Дзёдо-синсю большого числа воинственных самураев и крестьян, образовавших армию под названием Икко-икки. Однако школа Тэндай, чья база располагалась на горе Хиэй в храме Энряку-дзи, усмотрела в усилении Хонган-дзи опасность для себя. В 1465 году монахи-воины школы Тэндай напали на храм соперников, разрушили часть строений и вынудили Рэннё бежать.

В 1496 году Рэннё основал новую базу своей школы в устье реки Йодо, где находится современный город Осака. Новый укреплённый храмовый комплекс получил название Исияма Хонган-дзи. Даймё Ода Нобунага, один из трёх легендарных объединителей Японии, опасался военной силы последователей Дзёдо-синсю и десять лет (с 1570 по 1580 год) осаждал эту крепость, пока император Огимати не убедил её настоятеля Кэннё сдаться. После сдачи храмовый комплекс был сожжён, а через три года Тоётоми Хидэёси начал на его месте строительство Осакского замка.

После поражения Кэннё не оставил мыслей о восстановлении храма и несколько раз менял его место, пока наконец Тоётоми Хидэёси не выделил в Киото участок под храм. Таким образом, Хонган-дзи вернулся в Киото. В 1592 году Кэннё умер, и настоятелем храма стал его старший сын Кёнё, однако сам Кэннё указал в завещании, что желает видеть настоятелем другого сына, Дзюннё. Согласно указаниям Хидэёси, Дзюннё в 1593 году стал настоятелем, а Кёнё удалился от дел. Однако десять лет спустя, в 1602 году Кёнё получил от первого сёгуна Токугавы Иэясу участок земли к востоку от Хонган-дзи и приказ основать там новый храм. Таким образом, Хонган-дзи, а с ним и последователи секты, были разделены надвое. Старый храм во главе с Дзюннё получил название Ниси Хонган-дзи (Западный Хонган-дзи, 34°59′28″ с. ш. 135°45′04″ в. д.34.99111° с. ш. 135.75111° в. д. / 34.99111; 135.75111   ), а новый во главе с Кёнё — Хигаси Хонган-дзи (Восточный Хонган-дзи).

См. также

• Восстание в Каге

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Ниси Хонган-дзи
• На Викискладе есть медиафайлы по теме Хигаси Хонган-дзи
• [www.hongwanji.or.jp/ Официальный сайт Ниси Хонган-дзи] (яп.) (англ.)
• [www.tomo-net.or.jp/ Официальный сайт Хигаси Хонган-дзи] (яп.)

Отрывок, характеризующий Хонган-дзи

Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.