Хондзё, Сигэру

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сигэру Хондзё
本庄繁

генерал барон Хондзё
Дата рождения

10 мая 1876(1876-05-10)

Место рождения

Хиого, Япония

Дата смерти

30 ноября 1945(1945-11-30) (69 лет)

Место смерти

Токио, Япония

Принадлежность

Японская империя Японская империя

Род войск

Императорская армия Японии

Годы службы

1897—1937

Звание

генерал

Командовал

10-я дивизия ИАЯ,
Квантунская армия

Сражения/войны
Награды и премии

В отставке

Глава службы военных госпиталей
Член Тайного совета

Сигэру Хондзё (яп. 本庄繁 Хондзё: Сигэру?, 10 мая 1876, префектура Хиого30 ноября 1945, Токио) — японский военный деятель, генерал Императорской армии Японии, главный адъютант императора, барон (дансяку) по системе кадзоку. Командовал Квантунской армией в начале 1930-х годов.



Биография

Родился в семье фермеров в префектуре Хиого. Учился в кадетском корпусе, в 1897 году окончил Военную академию Императорской армии, где познакомился с Садао Араки. В 1902 году окончил Высшую военную академию.

В Русско-японской войне служил в 20-м пехотном полку и был удостоен звания капитана. После войны служил в штабе Императорской армии и преподавал в Высшей военной академии; в 1907—1908 военный атташе в Китае, в 1917 — в Европе. В 1919 году участвовал в иностранной интервенции в России.

В 1919—1921 годах командовал 11-м полком. В 1921—1924 советник генералиссимуса Чжана Цзолиня, правителя Маньчжурии. В 1922 году получил звание генерал-майора, в 1924 командование 4-й бригады ИАЯ. В 1927 году — генерал-лейтенант, в 1928 получил командование 10-й дивизией, в 1931—1932 — командующий Квантунской армией. Во время его командования произошёл Маньчжурский инцидент и началась японская интервенция в Маньчжурию.

Хондзё вернулся в Японию героем. В 1932—1933 член Верховного военного совета. В 1933 году стал главным адъютантом императора и генералом, а через два года, в декабре 1935, был произведен в бароны. Будучи императорским адъютантом, Хондзё вел подробный дневник, который был опубликован после войны.

26 февраля 1936 года группа националистически настроенных офицеров, связанных с движением Кодоха (яп. 皇道派), попыталась провести путч. Хондзё был товарищем и однокурсником поддержавших путч генералов Араки и Масаки (яп. 真崎甚三郎) (к тому же Хондзё стал императорским адъютантом благодаря Араки) и приходился тестем капитану Ититаро Ямагути (яп. 山口一太郎), одному из главных путчистов. Когда разъяренный император Хирохито назвал путчистов мятежниками (яп. 暴徒), генерал Хондзё посоветовал ему не использовать такие термины по отношению к своим «верным солдатам». Хондзё принимал сторону путчистов и другими своими высказываниями — в частности, он попросил императора приказать путчистам совершить сэппуку, если тот не поддерживал их действия (Хирохито отказался отдавать приказ и ответил, что путчисты должны убить себя по своей воле). Путч был подавлен и в конце марта Хондзё был вынужден уйти в отставку.

В 1939—1945 годах глава службы военных госпиталей. В мае 1945 года был назначен членом Тайного совета. После войны был арестован американцами по подозрению в военных преступлениях, но сумел совершить самоубийство до начала суда.

Напишите отзыв о статье "Хондзё, Сигэру"

Литература

  • Ben-Ami Shillony. The February 26 Affair // [books.google.com/books?id=JD1iyqWwHQcC Shōwa Japan: Political, Economic and Social History, 1926—1989] / Под ред. Stephen S. Large. — Taylor & Francis, 1998. — С. 84—100. — 392 с. — ISBN 0415143209.
  • 本庄繁. 『本庄日記』. — 原書房, 1967. — 426 с.
    • англ. перевод: Shigeru Honjō. Emperor Hirohito and His Chief Aide-de-Camp: the Honjo Diary, 1933—36 / Пер. Mikiso Hane. — University of Tokyo Press, 1982. — 263 с. — ISBN 0860083195.

Ссылки

  • [imperialarmy.hp.infoseek.co.jp/general/colonel06/honjo.html Краткая биография Сигэру Хондзё]  (яп.)

Отрывок, характеризующий Хондзё, Сигэру

– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.