Хоннонбо

Хоннонбо (Hòn Non Bộ, ?𡽫?) — вьетнамское искусство создания миниатюрных скульптурных групп, имитирующих острова, горы и окружающую их природу. По-вьетнамски название означает «острова и горы в горшке».

Хоннонбо — вьетнамский вариант ландшафтного искусства, аналог китайского пэньцзина, как и японский бонсай. Одно из основных отличий хоннонбо от других стилей ландшафтной скульптуры — в нём используется настоящая вода, а не заменяющий её песок или щебень.

Хоннонбо может быть как велик, так и мал, средний размер — 30—60 см. Обычно такие скульптуры выставляют во внутренний двор перед входом, чтобы украсить его. Хоннонбо создавали для высокопоставленных вьетнамцев (императоров, генералов), чтобы скульптурные композиции несли декоративное, монументальное и культурное значение.

История

Королевство Аулак было вассалом Китая с 196 года до н. э., и в 111 году до н. э. аннексировано. В 679 году н. э. династия Тан создала протекторат Аннам (Вьетнам). В 939 году Вьетнам получил независимость, и в этом же году впервые встречены упоминания хоннонбо.

Люди всех социальных слоёв помещали растения и камни в воду, налитую в каменные сосуды. Позже сосуды стали изготовлять из искусственного мрамора, а в новое время — из бетона.

Разновидность хоннонбо, в которой центральным объектом является дерево (оно больше «горы») — тьеукань (Tiêu Canh). Богатые и знатные вьетнамцы заказывали скульптурные композиции до восьми метров в высоту, причём горы в них всегда были больше. Эти скульптуры могли включать палочки с благовониями, миниатюрные фигурки и написанные стихи и известные фразы. Почти всегда хоннонбо занимали место во дворцах и храмах. Хоннонбо продолжали делать даже после смерти Нго Куена в период восстаний.

Хоннонбо помещали в храмах, чтобы почтить память о делах владык, управлявших в 968—1005 годах.

С 1225 по 1400 год, в правление династии Чан, монгольские войска наводняли Вьетнам, уничтожая храмы. После отражения нападений храмы восстанавливали с хоннонбо, используя труд предателей.

В 1406 году завоевавшая Вьетнам китайская династия Мин конфисковала огромное множество культурных памятников и предметов искусства, включая хоннонбо. Они были уничтожены или отправлены в Китай. Освободившая страну династия Ле (1428—1788) восстановила множество разрушенных дворцов и парковых скульптур, а также создавала новые. В этот период хоннонбо из саговника изготавливали для дней рождения королей, властителей и пожилых знатных людей. Учёный Нгуен Бинь Кхьем (1491—1585), по легенде, использовал хоннонбо для предсказаний о судьбах людей.

Хоннонбо упомянуты в знаменитом романе Стенания истерзанной души поэта Нгуен Зу. В правление династии Нгуен (1802—1945) процветало искусство художественной модификации деревьев без пейзажей, кэйкьенг (cây kiêng). Императоры сажали сосны и можжевельник, чиновники — тую и казуарины, интеллектуалы предпочитали фикусы, простые люди — мальву, кайюпут и тамаринд. Все деревья, кроме тех, что растили императоры, должны были быть пригнуты к земле, чтобы их владельцы не казались наглецами.

Отрывок, характеризующий Хоннонбо

«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.