Хонсу

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Хонсу

Хонсу
Бог луны
Мифология: Древний Египет
Отец: Амон
Мать: Мут
ХонсуХонсу
Хонсу
в иероглифах
Aa1
N35
O34
M23G43G7

Хонсу — египетский бог, почитавшийся в Фивах как сын Амона и Мут или Себека и Хатхор, вместе с которыми составлял фиванскую триаду богов, божество луны. Последнее сблизило его с Тотом уже во время Среднего царства, когда он иногда именовался писцом правды (впоследствии часто встречается сложное божество Хонсу-Тот). Хонсу иногда сопоставлялся с другим божеством — сыном Шу. Это дало повод для сближения с его греческим Гераклом. Различались две формы Хонсу: Неферхотеп («Прекрасный милостью») и Ар-сехру («Управитель»). Хонсу также считался богом-целителем; до нас дошла сказка о чуде его статуи, якобы совершенном в Месопотамии над бесноватой дочерью царя (так называемая надпись о Бентрешт). В Фивах находился большой храм Хонсу между храмом Амона и Мут; его весьма чтили и украшали Рамессиды, а также цари XXI и XXVI династии; от этого времени на стенах сохранились гимны в честь Хонсу. Он изображался в виде человека с лунным серпом и диском на голове, а также с головой кобчика и с теми же лунными признаками.



См. также

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Напишите отзыв о статье "Хонсу"

Отрывок, характеризующий Хонсу


«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!