Хонъимбо Сюсаку

Хонъимбо Сюсаку
本因坊 秀策
Личная информация
Дата рождения	6 июня 1829(1829-06-06)
Место рождения	Япония
Дата смерти	10 августа 1862(1862-08-10) (33 года)
Профессиональная информация
Учитель	Хонъимбо Сюва
Ранг	7 дан

Хонъимбо Сюсаку (яп. 本因坊 秀策 Хонъимбо: Сю:саку, имя при рождении — Кувабара Торадзиро (яп. 桑原 虎次郎 Кувабара Торадзиро:), 6 июня 1829 года — 10 августа 1862 года) — японский профессиональный игрок в го, по мнению многих — величайший игрок в го середины XIX века.

Биография

Его называли «непобедимым» после того, как он великолепно провёл 19 замковых игр. Некоторые считали, что он не сильнее своего учителя, Хонъимбо Сювы, по традиции не игравшего замковых игр. Кроме того, из уважения к учителю Сюсаку отказался играть против него белыми (чёрные в го при игре без коми имеют преимущество, поэтому выигрыш чёрными в таких условиях не считается свидетельством превосходства, а, в лучшем случае, может говорить о сравнимой силе противников), поэтому невозможно точно определить разницу в их силе. К примеру, Сюсаку играл сильнее Оты Юдзо, но всё же считал его серьёзным противником, в то время как Сюва обыгрывал Оту легко.

Только двух игроков за всю историю го называли «Святыми го» (кисэй), и Сюсаку — один из них, другой же — Хонъимбо Досаку (1645—1702). Также на этот титул претендовал Хонъимбо Дзёва, но не получил его по политическим причинам. Даже сегодня Сюсаку считается одним из лучших игроков в го, когда-либо живших.

Молодые годы

Торадзиро родился на острове Инносима, недалеко от города Ономити (современная префектура Хиросима), в семье купца Кувабары Вадзо. Властитель тех мест, принадлежавший к самурайскому роду Асано, сыграв с мальчиком партию, стал ему покровительствовать и позволил изучать го под руководством своего личного учителя, монаха Хосина, игрока профессионального уровня.

В 1837 году, в возрасте 8 лет, Сюсаку уже приблизился к профессиональному уровню. Он покинул дом и присоединился к школе Хонъимбо (сильнейшая школа го в Японии), официально став учеником Хонъимбо Дзёвы, хотя его обучением в основном занимались старшие ученики. 3 января 1840 года Сюсаку получил первый дан.

Быстрый рост

В 1840 году Торадзиро покинул Эдо и вернулся на родину, где пробыл больше года. Уровень его игры устойчиво рос, достигнув 4 дана в 1844 году, после чего он вновь вернулся домой на долгое время. В апреле-мае 1846 года, вернувшись в Эдо, он играл против Гэннана Инсэки, одного из сильнейших игроков того времени. В первой партии Торадзиро играл с форой в два камня, но противник решил, что такая фора слишком велика, и предложил прекратить партию. В следующей игре Торадзиро играл чёрными без форы. Эта игра осталась в истории как «красноухая»: Гэннан сыграл новое дзёсэки, Торадзиро, отвечая, ошибся. Он упорно защищался, но в середине игры зрители, за исключением одного врача, считали, что Гэннан победит. Врач впоследствии признавался, что он не силён в игре, но заметил, что после одного из ходов Торадзиро у Гэннана покраснели уши, что выдало его волнение. В итоге Торадзиро выиграл с преимуществом в два очка. Эта партия является одной из наиболее известных го-игр, а «красноухий ход Сюсаку», возможно, — самый знаменитый ход в истории го.

Вернувшись в Эдо, Торадзиро не только получил пятый дан, но и был назван официальным наследником Хонъимбо Сювы, то есть впоследствии должен был стать главой рода Хонъимбо. Сначала он отказывался, ссылаясь на обязательства перед родом Асано, но когда этот вопрос был урегулирован, принял предложение. Кувабара Торадзиро принял имя Хонъимбо Сюсаку.

Как официальный наследник дома Хонъимбо, Сюсаку занял в обществе более высокое положение. Его уровень также возрос и, наконец, достиг седьмого дана (по одним сведениям — в 1849, по другим — в 1853 году). Он принудил своего друга и соперника Оту Юдзо к форе, его признавали самым сильным игроком из всех, исключая Сюву.

Сандзюбанго

В 1853 году Ясуи Санти, Ито Сёва, Сакагути Сэнтоку, Хаттори Сэйтэцу и Ота Юдзо, собравшись во дворце в Эдо, обсуждали силу игры Сюсаку и то, может ли он называться сильнейшим игроком. Ота Юдзо не согласился с этим мнением. Он предложил сыграть серию матчей между ним и Сюсаку. Акаи Горосаку, известный спонсор го тех лет, услышав об этом, выступил спонсором неслыханного соревнования, единственного в своём роде сандзюбанго (серии из 30 партий) между Сюсаку и Отой. Игры начались в 1853 году, когда 46-летний Ота имел 7 дан, а 24-летний Сюсаку — 6 дан. Играли по одной партии в неделю, что чаще, чем в обычном дзюбанго. Сначала положение Юдзо было вполне устойчивым, но с 11-й партии Сюсаку вырвался вперёд. После 17 игр Ота отставал на 4 игры и был выведен на фору «чёрные-чёрные-белые» (в дальнейшем он должен был из каждых трёх партий две играть чёрными, что является признаком безусловного лидерства противника). 21-я партия была сыграна в июле, а 22-я — лишь в октябре (причина такой задержки неизвестна). 22 партия игралась в доме Оты, в отличие от остальных, проходивших на нейтральной территории. Ота снова проиграл, и место игры изменили на нейтральное. На 23-й партии матч был завершён. Последняя партия длилась почти сутки и закончилась ничьей, что позволило Оте в определённом смысле сохранить лицо (считается неплохим результатом добиться ничьей, играя белыми), и на этом серию было решено прекратить. Дополнительным поводом к прекращению игры стало то, что Сюсаку получил приглашение на замковые игры.

Смерть

В 1862 году, во время эпидемии холеры, охватившей Японию, Сюсаку ухаживал за больными в школе Хонъимбо, в результате сам заразился, заболел и умер 10 августа. Ему было 33 года.

Имя Сюсаку в теории го

Имя Сюсаку носит «Сюсаку фусэки» — начало игры, в котором чёрные делают первые два хода в комоку по одной стороне доски. Сюсаку активно применял это фусэки при игре чёрными и разрабатывал его, хотя и не являлся его изобретателем. «Сюсаку фусэки» было одним из популярнейших начал вплоть до 1930-х годов.

В искусстве

В аниме-сериале и манге «Hikaru no Go» Сюсаку оказывается одержим духом вымышленного игрока по имени Фудзивара но Сай. Согласно истории сериала и манги, Сюсаку ещё ребёнком встретился с духом Сая, смог оценить его выдающийся талант и позволил Саю играть все игры вместо себя.

Литература

• John Power, Invincible: The Games of Shusaku, ISBN 4-906574-01-7
• Honinbo Shusaku — Complete Game Collection, ISBN 7-80548-915-7

Ссылки

• [senseis.xmp.net/?Shusaku Sensei’s Library]
• [web.archive.org/web/19991012105738/www.yomiuri.co.jp/igo_e/021.htm Daily Yomiuri article]
• [gobase.org/information/players/?pp=Shusaku Gobase player stats and games listing]

Отрывок, характеризующий Хонъимбо Сюсаку

Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.