Хорватский воздушный легион

Хорватский воздушный легион / Hrvatska zrakoplovna legija
Эмблема Хорватского воздушного легиона
Годы существования	27 июня 1941—1945
Страна	Хорватия Хорватия Третий рейх Третий рейх
Подчинение	люфтваффе
Входит в	Военно-воздушные силы Независимого государства Хорватия
Тип	авиация
Численность	360 человек
Часть	две группы (по две эскадрильи в каждой)
Девиз	За дом готовы (хорв. Za dom spremni)
Участие в	Восточный фронт ВМВ
Знаки отличия
Командиры
Известные командиры	Иван Марк

Хорватский воздушный легион (хорв. Hrvatska zrakoplovna legija) — подразделение ВВС Независимого государства Хорватия и люфтваффе, участвовавшее в боевых действиях на Восточном фронте Второй мировой войны. Состояло из 4-й истребительной и 5-й бомбардировочной авиационных групп.

Общее описание

Образование

Добровольцы для воздушного легиона отправились в Германию на учения ещё 15 июля 1941. Большая часть из добровольцев ранее несла службу в королевских ВВС Югославии и участвовала в боевых действиях на территории Югославии. Некоторые из пилотов имели опыт в управлении самолётами Messerschmitt Me 109 и Dornier Do 17, из них двое одержали как минимум по одной победе в воздухе. Днём образования легиона считается 27 июля 1941.

Структура

В легионе несли службу около 360 человек. Структура образованного воздушного легиона была довольно простой:

• 4-я истребительная авиагруппа
  • 10-я истребительная эскадра
  • 11-я истребительная эскадра
• 5-я бомбардировочная авиагруппа
  • 12-я бомбардировочная эскадра
  • 13-я бомбардировочная эскадра

В свою очередь, легион был неотъемлемой частью люфтваффе: 4-я истребительная авиагруппа была в составе Jagdgeschwader 52 и носила условное обозначение в люфтваффе 15(Kroat.)/JG52 (командовал группой Франьо Джал). 5-я бомбардировочная авиагруппа числилась в составе Kampfgeschwader 3 и носила условное обозначение 15.(Kroat.)/KG 3.

Участие в боевых действиях

4-я истребительная авиагруппа

Одна из эскадрилий истребительной авиагруппы была отправлена в Фюрт для обучения, а вторая на аэродром Херцогенаурах для аналогичных целей. Учения начались 19 июля 1941 на самолётах Arado Ar 96 и Messerschmitt Me 109D. В сентябре 1941 годда учения завершились, и легионеры получили свою униформу: внешне она не отличалась от униформы люфтваффе, но на правом нагрудном кармане была уникальная нашивка Хорватского легиона; также каждый пилот носил нарукавную повязку.

Авиагруппа получила особое обозначение 15.(Kroatische)/JG 52 в составе вермахта. 6 октября 1941 хорватские пилоты появились близ Полтавы, приняв боевое крещение на Восточном фронте. 9 октября 1941 авиагруппой был сбит первый советский самолёт Р-10: победу засчитали немецкому лейтенанту Баумгартену. В октябре 1941 года авиагруппа перебазировалась в Таганрог, где пребывала до 1 декабря 1941. Первую хорватскую победу одержал хорватский капитан Ференцина, вторую победу одержал полковник Джал.

1 декабря 1941 авиагруппа перелетела в направлении Мариуполя, организовав атаки на наступающие колонны советских войск в районах местечек Покровское, Матвеево, Курган, Ейск и Успенское, а также организовав налёт на железную дорогу Мариуполь-Сталино. Самолёты обеих эскадрилий сопровождали немецкие бомбардировщики во время немецких авианалётов. К концу января 1942 года на счету авиагруппы числились 23 победы (в этих победах были сбиты 4 самолёта МиГ-3). К концу марта 1942 года командир 4-го авиационного корпуса генерал Флюгбайль и командир 4-го флота люфтваффе генерал-полковник лёр отправили телеграммы пилотам, поздравляя их с победами. В апреле 1942 года истребители группы совершили несколько миссий по сопровождению бомбардировщиков Ju-87, атакуя советские части близ Азовского моря. В этот период были сбиты ещё 9 самолётов ВВС СССР.

В мае 1942 года авиагруппа перелетела сначала в Крым, а затем на линию Артёмовка-Константиновка. Истребители авиагруппы снова сопровождали немецкие войска, прикрывая их с воздуха во время авианалётов на Севастополь и патрулирования над Азовским морем. Хорваты одержали ещё четыре победы в воздухе и даже затопили советское патрульное судно. До 21 июня 1942, когда был совершён 1000-й вылет авиагруппы, хорватам удалось одержать ещё 21 победу, а до конца июля ими же были сбиты 69 самолётов.

В конце 1943 года авиагруппа вынуждена была вернуться немедленно в Хорватию, поскольку расстановка сил в Южной Европе уже была в пользу союзников: англо-американские войска вели успешные боевые действия в Италии, а югославские партизанские силы уже очистили значительную часть побережья Адриатики от присутствия хорватских и немецких войск. К тому моменту на счету авиагруппы значилось 283 победы, а 14 пилотов получили статус асов.

По возвращении на родину авиагруппа получила новое обозначение 1./(Kroat.)JG, и её пилоты были отправлены на обучение полётам на новых итальянских самолётах Macchi C.202, которые успели прихватить немцы. Была сформирована новая учебная эскадрилья, получившая название 2./(Kroat.)JG и оснащённая другими итальянскими самолётами Macchi C.200 и Fiat CR.42. Вскоре хорватские пилоты вступили в бой против ВВС США и Великобритании. В 1944 году им удалось одержать 20 побед, а несколько пилотов перешли на ещё более совершенные итальянские истребители Macchi C.205. Однако вскоре итальянские самолёты вышли из строя, и к концу 1944 года хорваты успели закупить новейшие «Me-109G» и «Me-109K». Около 50 самолётов числились в составе авиагруппы. Последний вылет она совершила 23 апреля 1945. После войны уцелевшие самолёты были или разобраны как устаревшие, или переоборудованы в учебные.

5-я бомбардировочная авиагруппа

Бомбардировочная авиагруппа значилась в реестрах люфтваффе как 15.(Kroatische)/KG 53. Основными самолётами в авиагруппе были бомбардировщики Dornier Do 17Z. Прибытие бомбардировщиков на Восточный фронт состоялось 25 октября 1941 (предварительно они прошли учения в 3-й высшей школе авиации в Грайсфвальде). Первый авианалёт группа совершила на Витебск, части её организовывали налёты на Ленинград и Москву. 9 ноября 1941 фельдмаршал Кессельринг отправил телеграмму пилотам с поздравлениями по поводу выполнения многочисленных заданий.

Однако дела у бомбардировочной группы шли не так уверенно. Вскоре грянул скандал: целая группа пилотов во главе с Миливоем Борошей сбежала на сторону СССР. Ещё 26 января 1942 подо Ржевом самолёт, штурманом которого был Бороша, сбросил бомбы прямо на немецкую танковую колонну, что немцы расценили как попытку предательства. А вскоре 25 июня 1942 Бороша угнал самолёт и посадил его в Калининской области, сдавшись в плен вместе со всем экипажем. Дело дошло до того, что в декабре 1942 года бомбардировочную авиагруппу немедленно вернули в Хорватию, дабы не допустить дальнейших перебежек на сторону противника. В дальнейшем авиагруппа участвовала в боях против югославских партизан, у которых уже стала появляться своя авиация и свои силы ПВО.

По возвращении бомбардировочная авиагруппа получила обозначение 1./(Kroat.)KG: только девять основных бомбардировщиков Dornier Do 17Z вернулись в Хорватию. До июля 1944 года они продолжали совершать вылеты и бомбить позиции партизан, пока не были включены официально в состав ВВС НГХ. В конце 1943 года была подготовлена новая учебная эскадрилья под обозначением 2./(Kroat.)KG. Основными самолётами в ней были итальянские самолёты CANT Z.1007 и Fiat BR.20. На завершающих этапах войны бомбардировочная авиагруппа уже не могла как-то повлиять на наступление сил антигитлеровской коалиции: большая часть самолётов после войны или была пущена на слом, или была переоборудована в учебные.

Литература

• Tihomir Likso, Danko Čanak — «Hrvatsko ratno zrakoplovstvo u II. svjetskom ratu», (1998), ISBN 953-97698-0-9
• Dragan Savić, Boris Ciglić — «Croatian Aces of World War II», Osprey Aircraft, (2002), ISBN 1-84176-435-3
• Danijel Frka, Josip Novak, Siniša Pogačić — «Zrakoplovstvo Nezavisne Države Hrvatske 1941. — 1945.», P.c grafičke usluge, Zagreb (1998),

Отрывок, характеризующий Хорватский воздушный легион

– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.