Хорваты в Боснии и Герцеговине
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Хорваты являются одним из трёх государствообразующих народов Боснии и Герцеговины (наряду с боснийцами и сербами). Точных данных о количестве хорватов в Боснии и Герцеговине после Второй мировой войны нет. Гражданская война в Югославии и этнические чистки в 90-х годах XX века значительно сократили количество хорватов на территории Боснии и Герцеговины. В настоящее время в Боснии и Герцеговине проживает около 600 000 хорватов. По данным ЦРУ хорваты составляют 14,3 % населения Боснии и Герцеговины.
Содержание
История
На территории современной Боснии хорваты появились в VII веке. Позднее на территории Боснии и Хорватии сформировались два хорватских княжества Паннония и Далмация. В 925 году король хорватов Томислав I объединил их в единое хорватское королевство. После этого в 1102 году хорваты заключили унию с Венгрией. Договор подразумевал, что Хорватия и Венгрия управляются одним правителем, как два раздельных королевства. Король обязался не заселять хорватские земли венграми и гарантировал самоуправление хорватам. После того как Балканский полуостров подвергся турецкому нашествию, территория Боснии и Герцеговины на долгие годы вошла в состав Османской империи. Многие боснийские хорваты в это время приняли ислам или бежали в Венгрию и Хорватию. В XIX веке после активизации хорватского национального движения появилась идея объединить все земли с хорватским населением в единое хорватское государство. Только после Первой мировой войны, в 1939 году в королевстве Югославия была создана автономная Хорватия в которую вошли и земли Боснии, населенные хорватами. В 1941 году территория Боснии и Герцеговины вошла в состав Независимого государства Хорватия, образованного хорватскими фашистами.
Количество хорватов в Боснии
Первая перепись на территории Боснии и Герцеговины прошла в 1879 году после того как территория вошла в состав Австро-Венгерской империи. Также 2 переписи провели югославские власти после Первой мировой войны. Данные югославских переписей показывают, что количество хорватов на территории Боснии и Герцеговины
увеличивалось, однако доля хорватов в общей численности населения снизилась. До начала Боснийской войны хорваты составляли 17,3 % населения республики. Хорваты составляли 98 % населения Западной Боснии, Западной Герцеговины, Посавины. Значительная доля хорватов проживала в Центральной Боснии. Во время войны в Боснии и Герцеговине произошли этнические чистки и массовые миграции населения в том числе хорватов. В настоящее время хорваты составляют большинство в следующих населенных пунктах Боснии и Герцеговины: Мостар, Столац, Равно, Чаплина, Неум, Читлук, Груде, Киселяк, Крешево, Ливно, Любушки, Купрес, Добратичи, Оджак, Домальевац-Шамац, Орашье, Посушье, Прозор-Рама, Широки Бриег, Томиславград, Витез, Жепче, Усора, Нови Травник, Бусовача.
| Год переписи | Число хорватов | % | Общее население Боснии и Герцеговины |
|---|---|---|---|
| 1879 | 209,391 | 18.08 % | 1,158,164 |
| 1885 | 265,788 | 19.88 % | 1,336,091 |
| 1895 | 334,142 | 21.31 % | 1,361,868 |
| 1910 | 434,061 | 22.87 % | 1,898,044 |
| 1921 | 444,308 | 23.50 % | 1,890,440 |
| 1931 | 547,949 | 23.58 % | 2,323,555 |
| Год переписи | Число хорватов | % | Общее население Боснии и Герцеговины |
|---|---|---|---|
| 1948 | 614,123 | 23.93 % | 2,565,277 |
| 1953 | 654,229 | 22.97 % | 2,847,790 |
| 1961 | 711,666 | 21.71 % | 3,277,948 |
| 1971 | 772,491 | 20.62 % | 3,746,111 |
| 1981 | 758,140 | 18.39 % | 4,124.008 |
| 1991 | 760,852 | 17.38 % | 4,377,053 |
Культура
Важнейшим культурным учреждением боснийских хорватов в начале XX века было хорватское культурное общество «Напредак». Организация имело большое значение для хорватской молодежи в Боснии. «Напредак» также вёл работу по развитию культуры. Общество имело десятки филиалов в Боснии, Герцеговине, Хорватии, а также являлось организатором концертов хорватских артистов.
Университет в Мостаре является единственным высшим учебным заведением Боснии и Герцеговины в котором преподавание ведется на хорватском языке. Многие боснийские хорваты учатся в ВУЗах Хорватии (например, Загребском университете). В Боснии существуют 2 основных хорватских музыкальных фестиваля: Etnofest Neum и Melodije Mostara. Эти фестивали традиционно собирают лучших исполнителей Боснии, поющих на хорвастком языке, а также хорватских музыкантов. Наиболее популярными хорватскими музыкантами в Боснии являются: Bijelo Dugme, Feminnem, Желько Бебек Мате Булич и другие.
Напишите отзыв о статье "Хорваты в Боснии и Герцеговине"
Литература
Хорватская литература в Боснии и Герцеговине появляется в XVII веке. Первым известным писателем хорватского происхождения в Боснии был Матия Дивкович. В начале XX века также был широко известен хорватский поэт Антун Бранко Симич. В Югославии известнейшим и популярным писателем был Иво Андрич, который в 1961 году получил Нобелевскую премию по литературе.
Религия
Боснийские хорваты в большинстве являются католиками. Именно хорваты составляют значительную часть католиков Боснии и Герцеговины. В городе Меджугорье находится приход в честь Девы Марии, который является местом паломничества для многих католиков.
Спорт
Хорватские спортивные клубы являются одними из самых успешных в Боснии и Герцеговине. Хорватские спортивные общества имеют представительства в чемпионатах Боснии по самым различным видам спорта. В футболе наиболее успешными хорватскими клубаими в Боснии являются: «Зриньски», «Широки Бриег», «Орашье». Всего хорватские клубы выигрывали 1 Кубок страны и 4 чемпионата Боснии и Герцеговины по футболу.
До 2000 году хорваты имели свой футбольный дивизион в Боснии и Герцеговине. Однако после 2000 года хорватские клубы стали участвовать в совместном чемпионате с мусульманскими командами. Боснийские хорваты выступают как за сборные Боснии и Герцеговины, так и за национальные сборные Хорватии.
Политика
В конце XIX века боснийские хорваты создавали свои партии и движения. На территории Боснии и Герцеговины действовали Хорватское национальное сообщество и Хорватская католическая ассоциация, которые приняли участие в выборах 1910 года в Австро-Венгрии. В настоящее время в Боснии и Герцеговине действуют несколько хорватских политических партий (Хорватский демократический союз Боснии и Герцеговины, Хорватский демократический союз 1990).
В 1991—1994 гг. на территории Боснии и Герцеговины существовало самопровозглашенное государство боснийских хорватов — Республика Герцег-Босна. Эта республика прекратила существование в 1994 г., войдя под давлением Запада в Федерацию Боснии и Герцеговины.
С 1995 г., согласно Дейтонскому соглашению, хорваты не имеют собственного энтитета (отдельного этно-территориального образования) в Боснии и Герцеговине, оставшись в составе одного из двух субъектов — мусульмано-хорватской Федерации Боснии и Герцеговины. Таким образом, из трех государствообразующих народов Боснии и Герцеговины, хорваты на практике остаются дискриминированными. Такое положение категорически не устраивает большинство хорватского населения и большинство ведущих политиков боснийских хорватов.
В последнее время всё чаще звучат инициативы по восстановлению Герцег-Босны, создав третий субъект в Боснии и Герцеговине. Начало было положено в 2005 году Иво Миро Йовичем, после его фразы: «Я не хочу упрекать боснийских сербов, однако, если у них есть своя сербская республика, то мы должны также создать хорватскую и боснийскую (мусульманскую) республики»[1].
26 января 2009 года лидеры трех крупнейших партий Боснии и Герцеговины, представляющие мусульман, сербов и хорватов, на встрече в неофициальной столице Республики Сербской Баня-Луке приняли совместное решение изменить существующую систему, разделив БиГ на 4 национальных административных образования[2].
Хорватский вопрос в Боснии и Герцеговине вновь обострился в начале 2011 г. 19 апреля 2011 г. в Мостаре была проведена «Хорватская национальная ассамблея» с участием 500 делегатов от десяти хорватских партий страны. Лидеры хорватских партий Боснии и Герцеговины потребовали провести реформу конституции с целью административно-территориального переустройства страны и «прекращения маргинализации хорватского народа». Инициатива Хорватской национальной ассамблеи требует создания как минимум трех территориальных образований — мусульманского, сербского и хорватского. «Только основательная реформа конституции, которая обеспечила бы полное институциональное равноправие и новое административно-территориальное устройство страны на основе нескольких федеральных единиц, из которых, по крайней мере, одна была бы с хорватским большинством, может гарантировать реальное равноправие хорватского народа в БиГ», — говорится в мостарской резолюции.[3]
Ссылки
- ↑ [archive.is/20120722115957/www.accessmylibrary.com/coms2/summary_0286-9744645_ITM Боснийские хорваты требуют собственную «республику», если у сербов республика останется]
- ↑ [www.regnum.ru/news/1118319.html Босния и Герцеговина: «Скорее не станет Боснии и Герцеговины, чем Республики Сербской».]
- ↑ [www.rian.ru/world/20110420/366300378.html Лидеры боснийских хорватов призвали к переустройству Боснии и Герцеговины]
См. также
- Федерация Боснии и Герцеговины
- Сербы в Боснии и Герцеговине
- Боснийская война
- Хорватско-боснийский конфликт
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Хорваты в Боснии и Герцеговине
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
