Хорей

Стихотворный размер

Двухсложные
˘ ˘	пиррихий, дибрахий
¯ ˘	хорей
˘ ¯	ямб
¯ ¯	спондей
Трёхсложные
˘ ˘ ˘	трибрахий
¯ ˘ ˘	дактиль
˘ ¯ ˘	амфибрахий
˘ ˘ ¯	анапест, антидактиль
˘ ¯ ¯	бакхий
¯ ¯ ˘	антибакхий
¯ ˘ ¯	кретик, амфимакр
¯ ¯ ¯	молосс
См. основную статью для четырёхсложных.

Хоре́й (др.-греч. χορεῖος — «плясовой», от χορεῖος πούς — хоровая стопа, размер) — двухсложный стихотворный размер (метр), стопа которого содержит долгий и следующий за ним краткий (в квантитативном стихосложении) или ударный и следующий за ним безударный (в силлабо-тоническом, в том числе классическом русском, стихосложении) слоги.

Наиболее употребительные размеры русского силлабо-тонического хорея — четырёх- и шестистопный, с середины XIX века — пятистопный.

Мнемоническая фраза

Мчатся тучи, вьются тучи,
На хорей они летят

Примеры

Бу́ря мгло́ю не́бо кро́ет,
Ви́хри сне́жные крутя́;
То, как зве́рь, она́ заво́ет,
То запла́чет, как дитя́…

— Александр Пушкин, «Зимний вечер» (четырёхстопный)

Выхожу́ оди́н я на доро́гу;
Сквозь тума́н кремни́стый пу́ть блести́т;
Ночь тиха́. Пусты́ня вне́млет Бо́гу,
И звезда́ с звездо́ю говори́т.

— Михаил Лермонтов, «Выхожу один я на дорогу...» (пятистопный)

В небе тают облака,
И, лучистая на зное,
В искрах катится река,
Словно зеркало стальное.

— Ф. И. Тютчев

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя…

— М. Ю. Лермонтов (с пропусками ударений, пиррихием)

См. также

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Хорей

– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.