Хорошкевич, Анна Леонидовна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Анна Леонидовна Хорошкевич
Дата рождения:

28 марта 1931(1931-03-28) (93 года)

Место рождения:

Москва

Страна:

СССР, Россия

Научная сфера:

история

Место работы:

Институт славяноведения РАН

Учёная степень:

доктор исторических наук

Альма-матер:

Московский государственный университет

А́нна Леони́довна Хорошке́вич (род. 28 марта 1931, Москва) — советский и российский историк, доктор исторических наук, специалист по средневековой Руси.





Биография

Родилась в семье художника Л. Н. Хорошкевича (сына архитектора Н. П. Хорошкевича, из украинской дворянской фамилии[1]) и врача А. В. Чёрной. В 1954 году окончила исторический факультет МГУ.

В 1958 г. защитила в Институте истории АН СССР кандидатскую диссертацию «Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Ганзой в XIV—XV веках: (состав ввоза и вывоза)».

В 1974 году защитила докторскую диссертацию «Очерки социально-экономической истории Северной Белоруссии в XV в.».

С 1991 старший научный сотрудник Института российской истории РАН[2], который покинула в 2001 из-за конфликта с его директором А. Н. Сахаровым[3]. С 2001 г. — старший научный сотрудник в Отделе восточного славянства Института славяноведения РАН.

Член-корреспондент Немецкой исторической комиссии по истории Балтики, член Ученых советов Государственного исторического музея и РГАДА, член редколлегии Словаря русского языка XI—XVII веков.

Лауреат Макариевской премии (2005 год).

Область научных интересов: вопросы отечественной социально-экономической и политической истории, истории культуры и общественной мысли народов России, Украины и Белоруссии эпохи средневековья, международные связи восточных славян в Средние века (преимущественно с польским и немецким народами). Разрабатывает историю средневековых городов, проблемы медиевистической историографии, источниковедения, нумизматики и сфрагистики.

Сочинения

  • Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой в XIV—XV веках / А. Л. Хорошкевич; Академия наук СССР. — М.: Изд-во АН СССР, 1963. — 368 с.
  • Русское государство в системе международных отношений конца XV — начала XVI в. М., 1980.
  • Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства / В. Т. Пашуто, Б. Н. Флоря, А. Л. Хорошкевич; Художник Б. И. Астафьев; Академия наук СССР. Отделение истории. — М.: Наука, 1982. — 264 с. — (Киевская Русь и исторические судьбы восточных славян: К 1500-летию Киева). — 10 000 экз. (в пер., суперобл.)
  • Россия времени Ивана Грозного / А. А. Зимин(†), А. Л. Хорошкевич; Отв. ред. член-корр. АН СССР В. Т. Пашуто; Академия наук СССР. — М.: Наука, 1982. — 185, [8] с. — (Из истории нашей Родины). — 100 000 экз. (обл.)
  • Символы русской государственности / А. Л. Хорошкевич. — М.: Изд-во МГУ, 1993. — 96 с. — ISBN 5-211-02521-0. (обл.)
  • Мартин Груневег о Москве 1585 г. // Россия и Германия. М., 2001. Вып. 2.
  • Русь и Крым: от союза к противостоянию. Конец XV — начало XVI вв. / А. Л. Хорошкевич; Отв. ред. канд. ист. наук А. М. Некрасов; Рецензенты: член-корр. РАН С. М. Каштанов, канд. ист. наук С. Ф. Фаизов; Институт российской истории РАН. — М.: Эдиториал УРСС, 2001. — 336 с. — 1 000 экз. — ISBN 5-8360-0184-7. (в пер.)
  • «Москва, я думал о тебе!» (образ и история Москвы в творчестве А. С. Пушкина) // Литературная учеба. 2002. Кн. 5.
  • Der Kredit im Hansehandel mit Pleskau nach den Materialien des Gespraechs- und Wörterbuches von Toennis Fenne // Quellen und Darstellungen zur hansischen Geschichte. Köln [u. a.], 2002.
  • Московское княжество в XIV в.: некоторые особенности развития // Куликово поле: Исторический ландшафт. Природа. Археология. История. Тула, 2003. Т. 2.
  • Открытие берестяных грамот в историографическом контексте начала 50-х годов ХХ в. // Берестяные грамоты: 50 лет открытия и изучения. Материалы международной конференции… М., 2003.
  • Польско-литовско-русские отношения в «Записках о Московии» Сигизмунда Герберштейна // Russland, Polen und Österreich in der Frühen Neuzeit: Festschrift für Walter Leisch zum 75. Geburtstag. Wien; Köln; Weimar, 2003.
  • Русское государство в системе международных отношений, середина XVI в. М., 2003.
  • Советская историография русского средневековья и русско-польско-литовских средневековых связей в XI пятилетке (1981—1985 гг.) // Kwartalnik historyczny. Warszawa, 2003. № 4.
  • Die Palaiologen in Russland am Ende des 15. — Anfang des 16. Jahrhunderts // Nuernberg und das Griechentum: Geschichte und Gegenwart. Frankfurt a/M [u. a.], 2003.
  • Лабиринт политико-этно-географических наименований Восточной Европы середины XVII в. // Z dziejów kultury prawnej: Studia ofarowane Profesorowi Juliuszu Bardachowi… Warszawa, 2004.
  • Das Moskauer Fürstentum unter Ivan Kalita (1325—1341) und Dmitrij Donskoj (1359—1389) // Die «Blüte» der Staaten des Oestlichen Europa im 14. Jahrhundert. Wiesbaden, 2004.
  • К дипломатическому анализу документов Литовской метрики (на материалах шестой книги записей) // Белоруссия и Украина: история и культура. Ежегодник 2004. М., 2005.
  • [www.vostlit.info/Texts/rus17/Kempfer_Engelbrecht/text1.phtml?id=8056 Дневник путешествия Энгельбрехта Кемпфера по России в 1683 г.] // Исторический архив, № 5. 2005.
  • И снова об Избранной раде // Государев двор в истории России XV—XII столетий: Материалы международной научно-практической конференции… Александров; Владимир, 2006.
  • «… Ради жизни на земле» // Вестник Рыбинского отделения Русского исторического общества. Рыбинск, 2006. № 4.
  • Герб, флаг и гимн: Из истории государственных символов Руси и России / А. Л. Хорошкевич. — М.: Время, 2008. — 192 с. — (Диалог). — 3 000 экз. — ISBN 978-5-9691-0267-5. (в пер.)

Публикации

  • Полоцкие грамоты XIII — начала XVI вв. М., 1977—1989. Вып. 1-6 (составитель, комментатор).
  • Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988 (член редколлегии, автор вступительной статьи, один из комментаторов).
  • Герберштейн С. Записки о Московии. М., 2009 (ответственный редактор, соавтор вступительной статьи, соавтор комментариев)
  • Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и московитов. М., 1994 (отв. редактор, автор вступительной статьи, один из комментаторов).
  • Ульфельдт Я. Путешествие в Россию. М., 2002 (один из отв. редакторов, автор вступитупительной статьи, комментатор).
  • Левассер де Боплан Г. Описание Украины. М., 2004 (отв. редактор, автор статей, один из комментаторов).
  • Литовская метрика. Книга судных дел витебского воеводы М. В. Клочко 30-40-х годов XVI в Книга № 228. М., 2008 (отв. редактор).
  • Генрих Штаден. Записки о Московии. М., 2008 (отв. редактор).

Напишите отзыв о статье "Хорошкевич, Анна Леонидовна"

Примечания

  1. [horochkiewich.narod.ru/rodoslovec-01.htm Родословец Хорошкевичей - У истоков рода]
  2. [r-g-d.org/H/horev.htm Российское Генеалогическое Древо является системой родственных связей многих поколений россиян. По структуре напоминает дёрн — массу корешков(связей)многократно переплетённых …]
  3. [scepsis.ru/library/id_3180.html Открытое письмо Л.Е. Морозовой // Анна Хорошкевич]

Литература

Ссылки

  • [www.inslav.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=711:2011-07-06-15-04-35&catid=12:2009-08-05-10-49-56&Itemid=22 Институт славяноведения РАН — Хорошкевич Анна Леонидовна]
  • [baza.vgdru.com/1/12561/ Генеалогическая база знаний: персоны, фамилии, хроника — Хорошкевич]
  • [scepsis.ru/library/id_3180.html Открытое письмо Л.Е. Морозовой, «ведущему специалисту по истории России XVII в.», доктору исторических наук, ведущему научному сотруднику Института российской истории РАН]
  • [sites.google.com/site/istoriceskijblogalhoroskevic/ Исторический блог А.Л. Хорошкевич]
  • [annales.info/rus/horoshk/index.htm Труды А.Л. Хорошкевич] в [annales.info/ библиотеке Annales].

Отрывок, характеризующий Хорошкевич, Анна Леонидовна


В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.