Хорошёвский район

Эта статья — о современном районе Москвы. Об упразднённом районе, ранее носившем название «Хорошёвский» см. Ворошиловский район (Москва).

Хорошёвский район
Муниципальное образование Хорошёвское
Герб Флаг (описание)
Статус	район / муниципальный округ
Входит в состав	города Москвы
Административный округ	САО
Район
Название	Хорошёвский
Дата образования	5 июля 1995 года
Прежний статус	муниципальный округ «Хорошёвский»
Глава управы	Филиппов Дмитрий Станиславович
Муниципальный округ
Название	Хорошёвское
Дата образования	15 октября 2003 года
Характеристика
Площадь	9,88 км² (38-е место)
Население (2016)	↗67 448 чел. (0.55 %, 92-е место)
Плотность населения (2016)	6826,72 чел/км² (106-е место)
Площадь жилого фонда (2008)	2181 тыс. м² (25-е место)
[hor.sao.mos.ru/ Официальный сайт района]
Хорошёвский на Викискладе

Хорошёвский райо́н — район в Москве, расположенный на юго-западе Северного административного округа. Району соответствует внутригородское муниципальное образование Хорошёвское.

Территория и границы

Площадь территории Хорошёвского района — 988 га.

Хорошёвский район расположен на юго-западе Северного административного округа и граничит со следующими московскими районами:

• на юге и юго-востоке — с «Пресненским»
• на востоке — с «Беговым»
• на севере и северо-востоке — с «Аэропортом»
• на севере и северо-западе — с «Соколом»
• на западе — с «Хорошёво-Мнёвниками».

Население

Численность населения
2002	2010	2012	2013	2014	2015	2016
55 949	↗56 536	↗57 773	↗61 528	↗63 495	↗65 227	↗67 448

10 000

20 000

30 000

40 000

50 000

60 000

70 000

2010

2016

По оценке Мосгорстата численность населения на 1 января 2010 года составила 59,3 тыс. чел.

На официальном сайте района упомянуто население — около 55,8 тыс. человек. Среди них дети от 0 до 18 лет — 8,4 тыс. человек; трудоспособное население — 33,5 тыс. человек; старше трудоспособного возраста — 3,9 тыс. человек.

По переписи 2002 года, в Хорошёвском районе проживало 55949 человек: 27878 (49,8 %) мужчин и 28071 (50,2 %) женщин, что составляло 5,02 % населения САО и 0,55 % населения всей Москвы.

Происхождение названия

Своё название Хорошёвский район получил от проходящего по его территории Хорошёвского шоссе. А шоссе в свою очередь было так названо потому, что оно вело в подмосковное село Хорошёво (в 1960 году село вошло в состав Москвы).

Старое название Хорошевского шоссе — Воскресенское шоссе (или Воскресенская дорога), по своему направлению в сторону подмосковного города Воскресенск (старое название города Истра)^[3].

История

В разные годы, современный Хорошевский район был частью Ленинградского, Фрунзенского и Ворошиловского районов.

В конце 1940-х годов на Хорошёвском шоссе развернулось массовое строительство. Был возведён квартал жилых домов нового типа — четырёхэтажных из сборного железобетона^[4].

Согласно указу Президиума Верховного Совета РСФСР от 14 марта 1958 года «О расширении черты г. Москвы» Верхние Мнёвники и Хорошёво были включены в состав Ленинградского района ^[2].

Указом Президиумом Верховного Совета РСФСР от 25 ноября 1968 года было изменено административно-территориальное деление Москвы, в частности, в западной части Ленинградского района был образованХорошёвский район^[2]. С января 1970 года он был переименован в Ворошиловский^[2].

Границы нового района прошли по Малому кольцу Московской железной дороги на востоке, Рижской железной дороге и реке Москве на севере, МКАД на западе и Москве-реке на юге^[3][4].

В 1972 году в Ворошиловский район пришёл метрополитен: была открыта станция «Октябрьское поле» Таганско-Краснопресненской линии. В 1972 году же 30 декабря открылась станция «Полежаевская» в составе участка «Баррикадная» — «Октябрьское поле». В 1975 году в районе появилась станция — «Щукинская».

В марте 1990 года район снова был назван Хорошёвским.

В 1991 году была проведена очередная административная реформа в Москве: старые районы были упразднены, вместо них введены административные и муниципальные округа. Территория Хорошёвского района была включена в состав Северо-Западного административного округа и поделена между муниципальными округами Строгино, Щукино и Хорошёво-Мневники. В 1995 году эти муниципальные округа получили статус районов Москвы.

Сейчас часть района занимает Ходынское поле — бывший Центральный аэродром имени М. В. Фрунзе. Историческая территория Ходынского поля была гораздо больше и почти полностью включала территорию современного Хорошёвского района, доходила до Беговой улицы и включала в себя часть Октябрьского поля.

Ходынское поле (до XVII века «Ходынский луг») известно с XIV в, первое упоминание о котором датируется 1389 годом, когда Дмитрий Донской завещал подмосковный Ходынский луг своему сыну Юрию Дмитриевичу. Своё название Ходынский луг получил от протекавшей по нему реки Ходынки.

Долгое время Ходынское поле оставалось незастроенным, на нём располагались пахотные земли ямщиков Тверской слободы. В начале XVII века войска царя Василия Шуйского сражались здесь с отрядами Лжедмитрия II.

При Екатерине II в 1775 году на Ходынке было проведено грандиозное народное гуляние по случаю окончания войны с Турцией и заключение весьма выгодного для России Кючук-Кайнарджийского мира.

В дальнейшем Ходынское поле неоднократно использовалось для массовых народных гуляний. На Ходынском поле гулянья проходили, в частности, во время коронаций Александра II, Александра III и Николая II. Во время гуляний по случаю коронации Николая II в мае 1896 г. произошла трагедия, в результате которой в давке погибло по официальной версии 1389 человек, ещё 1300 человек получили тяжёлые увечья.

В 1834 году на Ходынском поле открылся ипподром (ныне Московский ипподром). В XIX веке на Ходынском поле располагались военные лагеря, в конце столетия — Николаевские казармы, в XX веке — Октябрьские казармы. Западнее окружной железной дороги находилось Военное поле, где проводились учения войск и стрельбы. В конце XIX века территория была выбрана для проведения Всероссийской художественно-промышленной выставки 1882 года.

В 1917 году эта территория вошла в состав Москвы и стала частью Краснопресненского района. В начале 1950-х годов в районе разворачивается массовое жилищное строительство, главным образом вдоль Хорошёвского шоссе и улиц Куусинена, Зорге и Острякова.

В начале XX века на поле был построен аэродром, в дальнейшем получивший название Центральный аэродром им. Фрунзе. Датой основания аэродрома стало 17 июня 1910 года, когда Общество воздухоплавания объявило о положительном решении штаба Московского военного округа по выделению земли на территории Ходынского поля под лётное поле. С 2003 года аэродром закрыт и начата его массовая застройка.

В 2000-х годах в районе вновь начинается строительный бум. Сдаётся в эксплуатацию 57-этажный жилой небоскрёб «Триумф-Палас». В 2003 году началась застройка территории бывшего аэродрома им. Фрунзе. Там появляются жилые комплексы «Гранд Парк» и «Приват Сквер», а также Ледовый дворец спорта. На оставшейся части взлётно-посадочной полосы аэродрома несколько лет размещалась старая авиационная техника, которая из-за ненадлежащего ухода пришла в неудовлетворительное состояние и к 2013 году была вывезена или демонтирована.

Парки и скверы

Площадь зелёных насаждений зоны района составляет около 500 тыс. м². Это парк «Берёзовая роща», Чапаевский парк, проектируемый парк «Исторические ландшафты Москвы» на Ходынском поле и два сквера.

Транспорт

Северо-восточной границей района является Ленинградский проспект, также по району проходят Таганско-Краснопресненская линия метрополитена, Хорошёвское и Звенигородское шоссе. В центре района расположена станция метро «Полежаевская», на юге района станция метро «Беговая». В 2016 году планируется открытие станций «Хорошевская» и ЦСКА.

Архитектура

Архитектура района разнообразна — здесь можно встретить и сталинки с многочисленной лепниной и аркообразными нижними окнами, и пятиэтажные дома из серого кирпича, и типовые панельные многоэтажки 1970—1990-х. На Хорошёвском шоссе, в районе метро «Полежаевская», сохранились двухэтажные особняки, сооруженные в конце войны немецкими военнопленными. В окрестностях станции метро «Беговая», расположился экспериментальный микрорайон 4-5-этажных каркасно-панельных домов 1947—1952 годов постройки — это самые первые панельные дома в нашей стране. В Чапаевском переулке несколько лет назад был построен небоскрёб «Триумф-Палас», стилизованный под сталинскую высотку — одно из высочайших зданий в Европе, которое теперь является архитектурной доминантой не только Хорошёвского района, но и всего Северного округа.

Ссылки

• [hor.sao.mos.ru/ Официальный сайт Хорошёвского района]
• [www.moshor.ru Официальный сайт муниципального образования «Хорошёвское»]
• [community.livejournal.com/msk_horoshevka/ Сообщество Хорошёвского района в Живом Журнале]

Отрывок, характеризующий Хорошёвский район

– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.