Зиндерман, Хорст

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Хорст Зиндерман»)
Перейти к: навигация, поиск
Хорст Зиндерман
Председатель Народной палаты ГДР
29 октября 1976 года — 13 ноября 1989 года
Предшественник: Геральд Гёттинг
Преемник: Гюнтер Малойда
Председатель Совета министров ГДР
3 октября 1973 года — 29 октября 1976 года
Предшественник: Вилли Штоф
Преемник: Вилли Штоф
Первый секретарь Галльского окружного комитета СЕПГ
1963 год — 1971 год
Предшественник: Бернхард Кёнен
Преемник: Вернер Фельфе
 
 
Награды:

Хорст Зи́ндерман (нем. Horst Sindermann; 5 сентября 1915, Дрезден, Германская империя — 20 апреля 1990, Берлин, ГДР) — восточногерманский партийный и государственный деятель, председатель Совета министров ГДР, председатель Народной палаты ГДР.



Биография

После учёбы в начальной школе и реальной гимназии в 1929 году Хорст Зиндерман вступил в Коммунистический союз молодёжи Германии, в 1933 году был арестован и приговорён к восьми месяцам тюремного заключения за участие в движении Сопротивления национал-социализму. В 1935 году Зиндерман был приговорён к шести годам тюрьмы за приготовление к государственной измене и содержался в концентрационных лагерях Заксенхаузен и Маутхаузен до 1945 года.

В 1945 году Зиндерман был освобождён союзническими войсками и вступил в КПГ, а в 1946 году — СЕПГ. Он работал главным редактором газет Sächsische Volkszeitung в Дрездене и Volksstimme в Хемнице. В это время Зиндерман был обвинён руководством партии в предательстве во времена национал-социализма, однако ему удалось устоять. Вскоре в 1950 году он был назначен главным редактором газеты Freiheit в Галле, где он проработал до 1953 года.

В 1963—1971 годах Зиндерман занимал пост первого секретаря окружного комитета СЕПГ в Галле, в 1963—1989 годах — депутат Народной палаты ГДР. В 1971—1973 годах он работал на посту заместителя премьер-министра ГДР. Кандидат в члены Политбюро ЦК СЕПГ в 1963—1967 годах. Член Политбюро ЦК СЕПГ в 1967-89 годах.

3 октября 1973 года Народная палата избрала Хорста Зиндермана председателем Совета министров ГДР, его предшественник Вилли Штоф был назначен председателем Государственного совета. В 1976 году по указанию Эриха Хонеккера Зиндерман был смещён с этого поста за излишне либеральную экономическую политику, а Вилли Штоф вновь занял пост председателя Совета министров. Это произошло на учредительном заседании Народной палаты 29 октября 1976 года, на котором сам Эрих Хонеккер был избран председателем Государственного совета, Штоф — председателем Совета министров, а Зиндерман — президентом Народной палаты. Занимая этот пост в 1976—1989 годах, Хорст Зиндерман номинально являлся третьим лицом страны, однако обладал весьма ограниченным влиянием на политическую жизнь.

В 1989 году после падения Берлинской стены Хорст Зиндерман был исключён из СЕПГ и некоторое время провёл в предварительном заключении, однако до предъявления обвинения дело не дошло. Вскоре после своего освобождения Зиндерман умер.

Напишите отзыв о статье "Зиндерман, Хорст"

Примечания

Ссылки

  • [bundesstiftung-aufarbeitung.de/wer-war-wer-in-der-ddr-%2363;-1424.html?ID=3310 Биография] (нем.)
  • [www.deutsche-biographie.de/pnd12996218X.html Биография] (нем.)

Отрывок, характеризующий Зиндерман, Хорст

– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!