Хор, Сэмюэль
Сэмюэль Хор (иногда пишется Самюэль Хоар) (англ. Samuel John Gurney Hoare, 24 февраля 1880 — 7 мая 1959) — английский разведчик, консервативный британский политик, государственный деятель 1920-х и 1930-х годов.
Содержание
Биография
Старший сын сэра Сэмюэля Хора, 1-го баронета. Учился в лондонской элитарной школе Хэрроу и Новом колледже Оксфордского университета. После окончания Университета в 1903 году отец организовал его назначение на должность помощника личного секретаря Министра по делам колоний Альфреда Литтелтона. В 1907 году был избран в Совет Лондонского графства. В 1910 избран в Палату общин. Титул баронета, 2-й баронет, наследовал в 1915 году. Во время Первой мировой работал на должности, связанной с организацией призыва, одновременно занимался изучением русского языка.
Служба в SIS
В 1916 году получил назначение в штат британской разведывательной миссии при Генштабе Императорской армии в Петрограде. Совершил поездку в Россию в марте-июне 1916 с целью оценки работы британской разведки там по заданию Директората военной разведки военного министерства. В том же году последовало присвоение Хору звания подполковника (англ. lieutenant-colonel), а 16 июня 1916 года он получил назначение от директора SIS Мэнсфилда Камминга Mansfield Cumming на должность главы резидентуры британской SIS в Петрограде[1]. На этом посту он сменил майора Торнхилла. В подчинении Хора находился британский разведчик Освальд Райнер Oswald Rayner (1888-1961), которого ряд современных исследователей британских спецслужб называют организатором и прямым участником убийства Григория Распутина[2][3][4]. Райнер, благодаря своим личным близким отношениям с князем Юсуповым, служил связующим звеном резидентуры SIS в Петрограде с высокопоставленными заговорщиками, намеревавшимися убить Распутина[2]. Помимо Освальда Райнера в состав резидентуры SIS входили: Кадберт Торнхилл, Джон Скейл, Стивен Эллей[5]. После поспешного отъезда Хора из России в феврале 1917 года обязанности главы резидентуры исполнял его заместитель, майор Стивен Эллей Stephen Alley.
За службу в годы войны награждён британским орденом Святого Михаила и Святого Георгия в степени Рыцарь-Командор.
После командировки в Россию Хор получил повышение и вплоть до окончания войны в 1918 году, возглавлял резидентуру MI5 в Риме. Под его началом работали 100 офицеров разведки[6]. Его основной задачей являлось оказание влияния на итальянское правительство с целью продолжения участия Италии в войне[7]. По данным рассекреченных в 2009 году архивов, британская разведывательная служба SIS (MI5) наладила контакты с Муссолини, тогда 34-летним журналистом, редактором газеты правого направления «Il Popolo d'Italia», и с осени 1917 года оказывала ему еженедельную финансовую поддержку в размере 100 фунт. стерлингов (эквивалент 6 тыс. фунт. стерлингов в неделю по текущему курсу) в обмен на обязательство следования линии на участие в войне[8]. Распоряжение о начале финансирования Муссолини было отдано Хором после личной встречи и беседы с объектом оперативной разработки[6][9].
На государственных постах
В 1922—1929 годах был министром ВВС Великобритании в правительстве консерваторов, на этом посту внес вклад в создание британских ВВС. В 1931—1935 занимал пост государственного секретаря по Индии. В эти годы перед Хором стояла огромная по сложности задача разработки и защиты в публичных дебатах новой индийской Конституции. Является архитектором индийской Конституции. К концу срока, как было подсчитано, Хор дал ответы на 15 тыс. парламентских запросов, составил 600 речей для выступлений, проработал 25 тыс. страниц отчетов[10].
С 1935 — министр иностранных дел. После начала Итало-Эфиопской войны совместно с французским министром иностранных дел Лавалем разработал проект соглашения Хора-Лаваля о разделе территории Эфиопии между Италией и Эфиопией. Данное соглашение явилось началом политики «умиротворения», проводимой правительством Невилла Чемберлена, и объективно работало на осуществление гегемонистских планов Муссолини по превращению Эфиопии в колонию Италии. В результате поднявшейся волны осуждения по всему миру, правительство Великобритании было вынуждено дистанцироваться от этого плана, что привело к отставке Хора 18 декабря 1935 года[10].
Вернулся в правительство в июне 1936 года. В 1936—1937 — первый лорд Адмиралтейства. В 1937—1939 — министр внутренних дел в правительстве Чемберлена. В 1939—1940 — лорд-хранитель печати. В качестве ключевой фигуры внутреннего министерского круга inner council при Чемберлене, в среде которого созрел замысел Мюнхенского пакта, Хор оставался его последовательным защитником и зарекомендовал себя в качестве «умиротворителя» Германии, что окончательно подорвало его репутацию. После начала Второй мировой войны и вступления Черчиля в должность премьер-министра в 1940 году, парламентская деятельность Хора подошла к завершению[10]. В 1941—1944 годах — посол в Испании.
Был произведен в пэры, получив титул виконта Темплвуда. Умер в своем доме в Лондоне 7 мая 1959 году от сердечного приступа.
Избранные сочинения
- [archive.org/details/fourthseal031079mbp The fourth seal: the end of a Russian chapter.] (англ.). W. Heinemann Ltd. 1930, 377 pp.. Проверено 3 января 2013. [www.webcitation.org/6DRu8Mskh Архивировано из первоисточника 5 января 2013].
- Ambassador on special mission. London: Collins, 1946, 320 pp.
- The unbroken thread. Knopf, 1950, 320 pp.
- The Shadow of the Gallows. Victor Gollancz, 1951, 159 pp.
- Nine troubled years. London: Collins, 1954, 448 pp.
- Empire of the air: the advent of the air age, 1922-1929. London: Collins, 1957, 319 pp.
Напишите отзыв о статье "Хор, Сэмюэль"
Примечания
- ↑ MI6 The History of the Secret Intelligence Service 1909-1949, Keith Jeffrey ISBN 978-0-7475-9183-2 (hardback), pages 103-106.
- ↑ 1 2 [www.spartacus.schoolnet.co.uk/SSrayner.htm Oswald Rayner: Biography]
- ↑ Richard Cullen. Rasputin: The role of Britain's Secret Service in the Torture and Murder, Consortium Book Sales & Dist, 2011. ISBN 1-906447-07-1
- ↑ Michael Smith. SIX: A History of Britain's Secret Intelligence Service, Part 1: Murder and Mayhem 1909-1939 (Hardcover). London: Dialogue, 2010. ISBN 978-1-906447-00-7
- ↑ [spartacus-educational.com/PRhoareS.htm Samuel Hoare на ресурсе Spartacus Educational.com]
- ↑ 1 2 Kington, Tom. [www.guardian.co.uk/world/2009/oct/13/benito-mussolini-recruited-mi5-italy Recruited by MI5: the name's Mussolini. Benito Mussolini], The Guardian (13 October 2009).
- ↑ После октябрьского переворота в России и последующего выхода России из войны, а также поражения Италии при Копоретто британское правительство всерьез опасалось, что Италия может отказаться от своих обязательств и попытается выйти из войны, заключив перемирие с Австро-Венгерской Империей. Поэтому служба MI5 начала поиск соответствующих органов пропаганды и социальных групп итальянцев, придерживающихся заданной линии и поддерживающих «интервенционистскую политику».
- ↑ [chelseamia.corriere.it/2009/10/le_cento_sterline_che_mussolin.html Corriere della Sera 06/10/2009]
- ↑ Benito Mussolini was MI5's man. The Times, 14 october 2009.
- ↑ 1 2 3 The New Encyclopedia Britanica. 15th Edition (1997), v. 5. Encyclopaedia Britannica, Inc.
Ссылки
- [www.archive.org/details/fourthseal031079mbp The Fourth Seal by Samuel Hoare]
Отрывок, характеризующий Хор, Сэмюэль
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
